Финнуала Кирни - Ты, я и другие

Голливуд… Одно это слово заставляет кожу покрыться мурашками возбуждения.

Захлопываю ноутбук и смотрю на ногти. Матушка нанесла на них ярко-розовый лак, а времени на переделку уже нет. На большом пальце правой руки красуется скрипичный ключ, стилизованный под сердце.

Кошмарная картинка, однако сказать об этом не повернулся язык. Единственное, чего удалось добиться, — не отдать на поругание другую руку. Интересно, я успею это смыть? Хватит ли мне специального средства? Мысленно заношу это в список обязательных дел и продолжаю готовить еду. На ужин снова запланирована лазанья, и я уверена, что сегодня ее съедят — Мег не вегетарианка.

Мысль о дочери вызывает озноб. Надеюсь, с ней все в порядке. Шут с ними, с ногтями. В духовке исходит жаром лазанья. Мег прислала сообщение, что на час опоздает, но я не паникую. Скоро она придет. Сидя за кухонной стойкой, пытаюсь сообразить, что мне еще нужно сделать за оставшиеся до отлета дни.

Все-таки я везучая. Лос-Анджелес!.. Налив бокал вина, открываю просигналившую почту. Письмо от Адама с прикрепленным файлом и надписью: «ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЧТИ!»

Вспоминаю Алису в Стране чудес и тихонько хихикаю.

Инстинкты вопят: не открывай! Но я открываю.

И слова начинают прыгать перед глазами. Он лжец, который желает быть честным? Отлично. Что?! Ребенок?

Что за ребенок?! Что за бред?!

В горле стоит комок, рот пересох. Я облизываю губы. Лейкемия. Кира. Встаю, отталкиваю ноутбук, словно обжегшись. Кира, Ной, болезнь.. Господи…

Прижимаю руку к левому боку: сердце колотится, сейчас выскочит из груди. Пробьет себе дорогу. Просочится сквозь ребра и выпадет на кухонный пол, слабо пульсируя. А потом трепыхнется пару раз — и замрет. Прямо здесь, на дубовых половицах.

У Адама есть еще ребенок. От женщины по имени Кира. Он был в больнице. Вместе с Кирой. У них больной ребенок.

Бросаюсь к раковине. Меня рвет даже не желчью, а чем-то совсем жидким: после завтрака я не съела ни крошки. Сплевываю, открываю кран, полощу рот холодной, отдающей химией водой и пытаюсь встать.

Голова будто существует отдельно от туловища, а мозг — от головы.

Жизнь совершает поворот, за которым… не знаю.

Это происходит не со мной.

Экран ноутбука притягивает, и я снова карабкаюсь на стул. Из глаз льются такие потоки слез, каких я и представить прежде не могла. Я так хотела еще одного ребенка… Мы — мы! — так хотели еще одного ребенка. И все это время он…

Я читаю дальше и дохожу до части про Мег.

Вот теперь все обретает смысл. И ее недавняя отчужденность, и настойчивое желание встретиться со мной перед отъездом. Козел!!!

Бедная моя девочка! Она… Бедная девочка.

Слышу, как к дому подъезжает машина. Я убью его. Клянусь. Проклятый подонок. И Кира Пью…

Подумать только, а я ее жалела: жалела эту шлюху, эту потаскуху, переспавшую с чужим мужем.

В двери поворачивается ключ. Мег. Я пытаюсь встать и пойти ей навстречу, но ноги не держат. К ним будто привязали огромный камень. Приказываю себе: встань, корова, обними дочь и никогда никуда больше не отпускай.

Ноги не слушаются.

Она входит в кухню, бросает на меня один взгляд и разражается слезами.

— Ты знаешь?

Киваю. Киваю и киваю, по-старушечьи трясу головой.

Все наоборот. Это дочь подходит ко мне, обнимает — а потом отступает.

— Откуда? — спрашивает она.

Я показываю на экран:

— Прочти.

Доливаю себе вина, достаю второй бокал.

— Ты за рулем? Или останешься?

Не глядя на меня, она продолжает читать. Шепчет:

— Останусь.

И я наполняю бокал до краев.

— Именно так, — говорит она через пару минут, отодвинув ноутбук и подняв бокал к губам.

— Ты сдала пробу? —Я выталкиваю из себя слова.

— Сегодня.

— Когда будут результаты?

— Через несколько дней.

— И если ты подходишь?

— Стану донором стволовых клеток. Давай не будем об этом.

Мег брезгливо кривится и начинает стаскивать пальто.

— Погоди, — прошу я. — Отвезешь меня кое-куда?

Выключаю плиту, верчу головой в поисках ключей.

Ноги внезапно обретают способность двигаться, и я иду к вешалке, натягиваю первую попавшуюся куртку прямо поверх домашней одежды.

Мег идет следом.

— Куда это ты собралась?

— Поехали, — прошу я, закрывая дверь. — Я покажу.

На месте я прошу ее подождать в машине. Мне нужно всего несколько минут.

— Мама? — окликает дочь, и я замираю на пассажирском сиденье. — Ты меня пугаешь.

Я тянусь к ней и глажу ее лицо ладонями.

— Не бойся. Я быстро.

Нажимаю кнопку звонка и иду мимо швейцара.

В конце концов, мы знакомы. Ведь я агент по торговле недвижимостью из того надежного агентства, что ниже по дороге. Швейцар поднимает глаза от газеты и улыбается мне.

У двери в апартаменты Киры я колеблюсь всего секунду, а потом нажимаю кнопку.

Она открывает почти сразу.

— Лиззи! Вот это сюрприз! Проходите.

На ее лице отражается работа мысли: какого дьявола мне здесь надо поздним вечером и что это за одежда на мне? Она с изумлением смотрит на мое пальто — то есть на непромокаемую стеганую куртку Адама. Он возился в ней в саду. Интересно, почему из всей одежды на вешалке я выбрала именно эту?

— Меня зовут Бет.

Она в недоумении хмурится, и кожа собирается в морщинки. Ладно, только возле глаз. Накачанный ботоксом лоб остается гладким.

— Меня крестили именем Элизабет. Мама зовет меня Элизабет или Лиз; деверь, Бен, всегда называет Лиззи. А друзья и муж, все они зовут меня Бет.

Миг. Вспышка понимания. Взгляд абсолютного ужаса.

Я пришла сюда, чтобы дать ей пощечину. Вот что я представляла, стоя перед духовкой с лазаньей, которая сейчас уже сгорела. Я хотела почувствовать под своей ладонью ее щеку. Оставить на ней отпечаток.

Показать ей, кто я. Чтобы она посмотрела в лицо жене. Я пришла закатить скандал. Пусть соседи послушают, кто живет у них за стеной.

Однако сейчас, здесь, я вижу женщину, которая выглядит так же плохо, как я. Ее лицо искажено, под глазами круги от пролитых слез. Вижу женщину, которую, как меня, жгут слезы горя и отчаяния.

— Заходите, пожалуйста. — Она едва шепчет.

Я качаю головой.

— Меня зовут Бет Холл. Моего мужа — Адам Холл. А нашу дочь — Мег.

— Лиззи, Бет… я не знаю, что сказать. Мне очень жаль.— У вас сын. — Во рту снова пересохло.

— Ной…

Я смотрю на нее в упор.

Она произносит:

— Мег…

И я не могу понять, что это: вопрос, утверждение, просьба.

Поворачиваюсь к ней спиной. В машине меня ждет Мег. Мне нечего сказать этой женщине. Да, она сука, укравшая у меня мужа. Но у этой суки и воровки умирает сын.

Она окликает меня:

— Бет, пожалуйста. Мег, она… вы не знаете?

Лифт все еще ждет. Нажать кнопку — и он укроет меня, увезет отсюда.