Лиза Марич - Минута после полуночи

Катя и Александр Карлович обвенчались в Обояни. Людские языки перемалывали сплетни без остановки. Двадцатилетняя девушка выходит замуж за мужчину пятидесяти шести лет от роду! Миллионер берет в жены бесприданницу! Вдовец женится на своей воспитаннице через четыре месяца после смерти первой жены! Дочь вдовца старше его второй жены на пять лет! Изумляйтесь, люди добрые!

Целыми днями Мария Викентьевна с Ольгой распаковывали нарядные коробки, прибывавшие поездом из Москвы, Киева, Петербурга. Доставали оттуда чудесное кружевное белье, платья, шляпки, перчатки, башмачки, ленты, кружево, платки… Ахали, прикладывали к себе, крутились перед зеркалом. Генерал завалил невесту подарками с головы до ног, показав себя щедрым и деликатным мужчиной. А когда из Москвы доставили шкатулку с драгоценностями, Мария Викентьевна и Ольга начали просиживать перед зеркалом часами, примеряя сверкающие безделушки. Катя одним пальцем поворошила драгоценную горку и отложила жемчужное ожерелье — самое скромное украшение из всех. Больше на шкатулку не взглянула ни разу, словно и не женщина совсем.

За день до венчания Катя собрала членов семьи в генеральской столовой и попросила Александра Карловича подтвердить данное ей слово. Генерал заерзал на стуле.

— Вы передумали? — спросила Катя, глядя на него своим прямым открытым взглядом.

— Не знаю, правильно ли я тогда поступил, — промямлил генерал.

Катя поднялась из-за стола:

— Свадьба отменятся. Ваши подарки будут возвращены завтра же утром.

Мария Викентьевна утратила дар речи. Она знала, что от младшей дочери можно ожидать чего угодно, но такого!..

— Опомнись, Катя! Разве можно так поступать? Приглашения разосланы, объявление сделано… Подумай, какой поднимется скандал!..

— Мне все равно, — твердила Катя в ответ на уговоры. И генерал не выдержал.

— Хорошо, хорошо! — с досадой крикнул он. — Даю слово!

Катя быстро обернулась к жениху.

— Даете слово… в чем?

— В том, что не буду препятствовать твоим выступлениям на сцене, — проговорил генерал сквозь зубы.

Мария Викентьевна тихо ахнула, Ольга уронила чайную ложечку. Катя обвела родных торжествующим взглядом.

— Все слышали? — спросила она. — Александр Карлович пообещал!

Сразу после свадьбы Катя засобиралась в Москву — она получил приглашение выступить на сцене Частной оперы Мамонтова.

Мамонтов слыл в Москве личностью легендарной.

Родился Савва Иванович в маленьком сибирском городке Ялуторске. По настоянию отца поступил в Петербургский горный корпус, однако курса не кончил и перешел на юридический факультет Московского университета. Получив диплом юриста, Мамонтов отправился в Баку — работать на нефтяных месторождениях. Через год неуемная энергия занесла его в Милан, где Савва Иванович увлекся оперным театром. Изучал итальянское бельканто, пел в некоторых оперных постановках, посещал музеи и театры. Вернувшись в Москву, он женился на Елизавете Григорьевне Сапожниковой и на приданое жены открыл собственное дело — торговлю шелком.

Через четыре года Савва Иванович уже занимался строительством железных дорог. Проложил новую ветку Москва — Ярославль — Архангельск, открыл дорогу к Донецкому каменноугольному бассейну, основал вагоностроительный завод в Мытищах. И все это время неугомонный промышленник собирал вокруг себя талантливых людей, помогал им пробивать дорогу к публике, организовывал выставки и концерты. Именно Савве Ивановичу удалось открыть нового талантливого художника — Михаила Врубеля. Академики живописи не допустили картины молодого художника к показу на Большой нижегородской ярмарке. Узнав об этом, Савва Иванович выстроил перед входом на ярмарку отдельный павильон с короткой надписью: «Врубель» и поместил там картины талантливого дебютанта.

Успех был сногсшибательный. Очередь желающих взглянуть на картины московского художника несколько раз кольцом обвила здание. Академики живописи расхаживали по пустым залам, где висели их собственные творения.

В 1870 году Мамонтов купил усадьбу Абрамцево, ранее принадлежавшую знаменитому разорившемуся роду Аксаковых. В доме Мамонтова часто ставили любительские спектакли, пока кому-то из гостей не пришла в голову новая идея: почему бы ни организовать настоящий театр? Так явилось его на свет любимое детище Мамонтова — Частная опера.

Решено было временно обосноваться в театре Корша, расположенном в Старогазетном переулке. Савве Ивановичу понравился зал с современным электрическим освещением, и он решил арендовать его два раза в неделю.

Для работы с концертмейстером Мамонтов снял дом на Никитском бульваре, репетиции с оркестром проводились в Манеже на Пречистенке. Игорь Левитан, Виктор Силов и Николай Чехов писали декорации в комнатах на Первой Мещанской. Частенько посреди репетиции распахивались двери и в зал врывался Савва Иванович. Усаживался на край сцены и показывал актерам рисунки, привезенные из музеев Италии. Так начиналось обсуждение сценического образа. В этой работе Савве Ивановичу помогал двоюродный брат жены, начинающий режиссер Константин Сергеевич Станиславский — прекрасно одетый, слегка картавивший молодой человек. С его помощью актеры отрабатывали сценические жесты, выстраивали мизансцены, обдумывали общую драматургию оперного спектакля.

Мамонтов требовал от актеров держать себя в форме. Мария Викентьевна уже знала, что полнота помогает певцам поддерживать диафрагму, однако Савва Иванович был безжалостен.

— Ищите другие пути воплощения вокальной техники, — говорил он. — Качайте пресс, что ли… Но чтобы я не видел ни одного грамма жира!

День пролетал незаметно. Мария Викентьевна разглядывала рисунки и фотографии, высказывала свое мнение, азартно аплодировала, когда удавалось найти точный жест, точную интонацию или удачно выстроить ансамбль. Посреди репетиции в зал заглядывал секретарь Мамонтова, делал патрону смущенные призывные знаки. Савва Иванович выходил в холл, где его ожидали члены правления железной дороги, проводил заседания, рассматривал новые проекты, оценивал смету, подписывал важные деловые бумаги. Затем возвращался обратно в зал и мгновенно включался в работу над спектаклем. После репетиции он мчался на вокзал, осматривать новую железнодорожную ветку. Встречался с инженерами и рабочими, выслушивал их замечания, вносил поправки в проект, составлял новый план работ. Приезжал домой глубокой ночью и сразу садился за письменный стол — переводил либретто новой итальянской оперы, просматривал партитуру, утверждал костюмы и декорации.

Приезжая вечером домой, Мария Викентьевна подробно отчитывалась перед зятем. Ничего предосудительного, ничего недостойного, ничего зазорного. Работа, сплошная каторжная работа. Какой флирт? На это у актеров не остается ни времени, ни сил!