Алессандро Барикко - Море-океан

Первое -- это мое имя; второе -- их глаза; третье -- назойливая мысль; четвертое -- крадущаяся ночь; пятое -- истерзанные тела; шестое -- голод; седьмое -- ужас; восьмое -- безумные видения; девятое -- мясо, а десятое -человек, который пожирает меня глазами и не убивает.

Последнее -- это парус. Белый. На горизонте.

* КНИГА ТРЕТЬЯ. Возвратные песни *

ЭЛИЗЕВИН

Замерев на краю земли, в шаге от бушующего моря, недвижно покоится таверна "Альмайер", окутанная ночным мраком, словно портрет -- залог любви -- в непроглядных недрах ящика.

Давно отужинав, все почему-то оставались в большой каминной зале. Мятущееся море тревожило души, будоражило мысли.

-- Не хотел говорить, но, может, стоит...

-- Не стоит, Бартльбум. Таверны обыкновенно не тонут.

-- Обыкновенно? Что значит обыкновенной

Детей было просто не узнать. Они прижались носами к стеклу и непривычно молчали, вперившись в заоконную темноту. Дуд, живший на подоконнике у Бартльбума. Диц, даривший сны падре Плюшу. Дол, высматривавший корабли для Плассона. И Дира. И даже прекрасная девочка, спавшая в постели Анн Девериа. Прежде никто из постояльцев ее не видел. Зачарованные, все напряженно молчали.

-- Дети как зверьки. Они чуют опасность. Инстинкт.

-- Плассон, что бы вам не успокоить вашего друга...

-- Право, это удивительная девочка...

-- Попробуйте сами, мадам.

-- Меня решительно не нужно успокаивать, поскольку я совершенно спокоен.

-- Спокойны?

-- Совершенно.

-- Элизевин, ну разве она не прелесть? Она напоминает...

-- Падре Плюш, может, хватит все время пялиться на женщин?

-- Это не женщина...

-- Еще какая женщина.

-- Только уж очень маленькая...

-- Здравый смысл подсказывает мне, что следует проявлять благоразумие, когда мы...

-- Никакой это не здравый Смысл. Просто вы боитесь, вот и весь сказ.

-- Неправда.

-- Правда.

-- Неправда.

-- Правда.

-- Довольно. Я вижу, это надолго. Мне пора.

-- Доброй ночи, мадам, -- хором сказали все.

-- Доброй ночи, -- рассеянно отозвалась Анн Девериа, не думая вставать с кресла. Она даже не изменила позы. Просто сидела не двигаясь. Как будто ничеп не произошло.

Странная ночь.

В конце концов они, наверное, уступили бы привычному течению ночи, и один за другим разошлись по своим комнатам, и, пожалуй, заснули бы под нескончаемый гул бушующего моря, запеленавшись в свои мечты, укутавшись в безмолв ныи сон. В конце концов эта ночь могла бы стать обычной ночью. Но не стала.

Первой отвела взгляд от окна, резко повернулась и выбежала из гостиной Дира Другие дети молча последовали за ней. Плассон в ужасе посмотрел на Бартльбума который в ужасе посмотрел на падре Плюша, который в ужасе посмотрел на Эли зевин, которая в ужасе посмотрела на Анн Девериа, которая продолжала смотрет] перед собой. С некоторым удивлением. Когда дети вернулись в гостиную, в руках у них было по фонарю. Дира лихорадочно принялась зажигать фонари.

-- Что-то случилось? -- вежливо осведомился Бартльбум.

-- Держите, -- ответила Дира, протянув ему фонарь. -- А вы, Плассон, держите этот. Скорее.

Теперь и вовсе нельзя было понять, что творится. В руке у каждого оказался зажженный фонарь. Никто ничего не объяснял. Крайне встревоженные, дети носились по гостиной. Падре Плюш неотрывно смотрел на пламя своего фонаря. Бартльбум недовольно ворчал. Анн Девериа встала с кресла. Элизевин почувствовала, что дрожит. И тут большая стеклянная дверь, выходившая на берег, распахнулась. Яростный ветер катапультировался в гостиную и завихрил все и вся. Лица детей просияли. И Дира бросила клич:

-- Живо... туда!

Она выскочила в открытую дверь, взмахнув фонарем.

-- Бежим... бежим отсюда!

Дети кричали. Но не от страха. Они пытались перекричать грохот моря и свист ветра. В их голосах звенел восторг, таинственный восторг.

Бартльбум стоял посреди комнаты, окончательно сбитый с толку. Падре Плюш обернулся к Элизевин: ее лицо покрылось необычайной бледностью. Мадам Девериа безмолвно взяла фонарь и пошла, ведомая Дирой. Плассон кинулся следом.

-- Элизевин, тебе лучше остаться...

-- Нет.

-- Послушай, Элизевин...

Бартльбум машинально схватил плащ и, что-то бормоча, вылетел из гостиной.

-- Элизевин...

-- Пойдем.

-- Нет, послушай меня... я не уверен, что ты...

В комнату вернулась девочка -- та самая, прелесть -- и с улыбкой взяла Элизевин за руку.

-- Зато я уверена, падре Плюш.

Голос ее дрожал. От силы и желания. Не от страха.

Таверна "Альмайер" откатилась назад. Хлопала на ветру дверь, ежились в темноте огни. Как раскаленные угольки, брызнувшие из жаровни, летели по берегу десять фонариков, рисуя в ночи забавные и таинственные иероглифы. Скрытое от взора море перемалывало немыслимый грохот. Порывистый вихрь баламутил мир, слова, лица, мысли. Чудесный вихрь. И море-океан.

-- Я должен знать, куда это, черт возьми, мы сорвались?

-- А?

-- КУДА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, МЫ СОРВАЛИСЬ?

-- Поднимите фонарь, Бартльбум!

-- Фонарь!

-- Я уже сто лет как не бегал...

-- Сто лет что?

-- Дуд, нельзя ли в конце концов узнать...

-- СТО ЛЕТ, КАК НЕ БЕГАЛ.

-- Все в порядке, господин Бартльбум?

-- Дуд, нельзя ли в конце концов...

-- Элизевин!

-- Я здесь, здесь.

-- Держись рядом, Элизевин.

-- Я зде-есь.

Чудесный вихрь. Море-океан.

-- Знаете, о чем я думаю?

-- Что-о?

-- По-моему, это для кораблей. КОРАБЛЕЙ.

-- Кораблей?

-- Так поступают во время шторма... Зажигают огни, чтобы корабли не выбросило на берег...

-- Бартльбум, вы слышали?

-- А?

-- Вы скоро станете героем, Бартльбум!

-- Что он сказал?

-- Плассон сказал, что скоро вы станете героем! Я?

-- Мадемуазель Дира!

-- Куда же она?

-- Нельзя ли малость передохнуть?

-- Вам известно, что делают островитяне, когда море штормит?

-- Нет, мадам.

-- Они носятся что есть духу по острову, подняв над головой фонари... и тогда... и тогда корабли сбиваются с курса и натыкаются на прибрежные скалы.

-- Вы шутите.

-- Отнюдь... Целые острова кормятся добычей с затонувших кораблей.

-- Не хотите ли вы сказать, что...

-- Подержите, пожалуйста, мой фонарь.

-- Да постойте же, черт подери!

-- Мадам... ваша накидка!

-- Бросьте ее.

-- Но...

-- Бросьте, вам говорят! Чудесный вихрь. Море-океан.

-- Что они делают?

-- Мадемуазель Дира!

-- Куда это они?

-- Не пойму...

-- ДУД!

-- Бегите, Бартльбум!

-- Да, но в какую сторону?

-- Не пойму, они что, язык проглотили, эти дети?

-- Смотрите.

-- Это Дира.

-- Она поднимается на дюну.

-- Я за ней.

-- Дуд! Дуд! Поворачивай к дюне! -- Куда он?

-- Боже, я уже ничего не соображаю.

-- Поднимите фонарь и бегите, падре Плюш.

-- Я и шагу больше не сделаю, если...

-- Почему они молчат?

-- Мне совсем не нравятся их взгляды.

-- Что вам не нравится?