Александр Лебедев - Инсталляция

— Ну прямо Винтик и Шпунтик.

— Самое необычное, что они учудили — это, наверное, когда свинью стали дрессировать.

— Зачем?

— А один из них прочитал в журнале, что свиньи обладают гораздо более тонким обонянием, нежели собаки. Где-то за рубежом свиней используют для поиска трюфелей. Вот они и подзависли в подсобном хозяйстве. Недели три тренинг проводили. Только их потом водитель сдал.

— Как это?

— Да был у нас водитель, которого все собаки боялись. Вывозит он тревожную группу, собака залезает в УАЗик, а водитель ее хвать за хвост.

— И что, собаки его не трогали?

— Нет. Они его до смерти боялись. А как узнал он, что придется ему свинью возить, то пошел к старшине и сказал: «Я эту скотину в салон не пущу». Старшина к тому времени был еще не в курсе и пошел проверить, что у него со свиньями. Увидел их и чуть дара речи не лишился. Свиньи за три недели сбросили по десятку килограммов, стали поджарые и больше собак напоминали. Тут он, разумеется, шурупский эксперимент запретил.

— И в чем мораль твоего рассказа?

— Надо жить сейчас, и не откладывая на потом, и не обращая внимания на то, что говорят и думают вокруг. А-то проживешь жизнь, зарабатывая на квартиру, а она окажется на Каширском шоссе.

— Зачем же ты ввязался в эту историю? Что тобой движет?

— Не знаю, Свет, может, привычка. Тяжело устоять на месте, когда люди вокруг несутся сломя голову.

В палатке на минуту воцарилось молчание, после чего Руслан сказал:

— Наверное, я тебе голову забил болтовней об армии, девчонки этого не любят.

— Нет, Руслан, я просто думаю.

— Тяжело понять то, о чем не имеешь представления, а из меня рассказчик плохой.

— Ты не представляешь, как хорошо я тебя поняла. Я ведь выросла на заставе.

Руслан понимающе хихикнул:

— Ага.

— Ты мне не веришь?

— Почему же ты мне этого не рассказывала?

— Ты не спрашивал. А я думала, тебе это не интересно.

— Так мы с тобой погранцы.

— Я тогда была совсем ребенком, и сейчас мне кажется, что это было триста лет назад. Три барака в горах, вышка, до середины занесенная снегом, отец со скрипучими ремнями, бесконечные зимние вечера, вездеход, привозящий раз в неделю хлеб и письма — все это кажется далеким сном. И в тоже время я помню все, так четко, словно только что была там.

— Чем же ты занималась?

— Ничем. Училась, пока это было возможно, а в пятнадцать лет переехала с мамой в Пермь.

— А отец?

— Долгая история, не хочу вспоминать.

— Он к тебе плохо относился?

— Нет, что ты. Мы были лучшими друзьями. Играли в теннис, стреляли по бутылкам, собирали эдельвейсы — все у нас было о’кей. Но вечно это продолжаться не могло, и мама не выдержала. Она считала, что я создана для другой жизни, взяла меня подмышку и сбежала.

— А ты разве не хотела уехать?

— Не помню, нет, кажется.

— Так ты у меня капитанская дочка?

— Почему ты решил?

— Пятнадцать лет для дочери замполита — это многовато. А майоры уже в комендатурах служат.

— Мне кажется, он до сих пор капитан.

— Тогда мне ясно, откуда в тебе эта бесинка. Капитанская дочка. Ничего другого быть не могло.

— Собирайся, — сказал Руслан, заглядывая в палатку, — Гелат обещал нам проводника, через час выходим.

— Руслан, давай останемся. Я только в себя стала приходить.

— Хватит болтать. Собирай вещи, проводник ждать не будет.

— Ладно, — Светлана лениво потянулась и стала собирать в мешок походную мелочь.

Она, наконец, решила убрать документы в рюкзак, но приходилось выбирать — либо ненужный моток веревки, либо документы. Осмотрев со всех сторон перевязанную проводом кипу бумаг, Светлана решительно развязала узел и размотала провод. Его оказалось очень много. Девушка подумала, что легко сможет запутаться и стала сматывать его как лассо. Она аккуратно сняла с кипы первый лист пожелтевшей бумаги и перевернула его. Им оказался журнал-ордер, именуемый в среде бухгалтеров как «Шестерка» и не имеющий никакого отношения к движению денежных средств.

«Я так и знала, — подумала Светлана, — он их по весу, что ли, хотел продавать? Вот зачем ему это»?

Она перебирала листы финансовых документов, пока не обнаружила извещение о переводе денежных средств в иностранной валюте. Документ был странным. Раньше Светлана никогда не видела таких бланков, да и сделан он был то ли на цветном принтере, то ли на ксероксе. Единственная «мокрая» печать выглядела неестественно синей. Девушка покрутила его в руках и положила вместе с остальными. Она уже сомневалась в правильности своих действий и собиралась вернуть все в первоначальное состояние, когда заметила, что документы, идущие следом, склеены между собой.

«Это что за черный ящик?» — подумала Светлана.

Девушка осторожно разломила стопку. Заглянув в середину, она сунула палец между страниц. Ей показалось, что она услышала слабый щелчок и увидела блестящий край металлического предмета.

«Контрабандисты так перевозят оружие. — подумала она, — Что же перевозит Руслан? Или вся эта макулатура блеф, кукла, а то, что она обнаружила, настоящие доказательства? Или это бомба. Черт! Руслан везет бомбу».

Девушка аккуратно положила стопку документов на спальный мешок и боком поползла к выходу.

«Нет. Не может быть. Зачем ему это надо? Да и мала эта стопка для бомбы. К тому же Руслан — бухгалтер, а не камикадзе. Здесь что-то другое, но что?»

Светлана посмотрела на стопку бумаг и протянула руку, но осторожность взяла верх над любопытством:

— Ничего не трогать. Сначала надо спросить.

Девушка выбралась из палатки, разбитой на крохотной ровной площадке рядом с другими палатками носильщиков, и торопливо пошла к расщелине, закончившейся треугольным входом в пещеру. Проскочив между носильщиками, смазывающими солидолом банки консервов, оказалась в маленьком гроте, спускавшемся в темноту. Ее глаза не привыкли к мраку. И она двигалась на ощупь, осторожно ступая по камням.

— Что ты здесь делаешь? — раздалось рядом, и от неожиданности Светлана вздрогнула.

— Я запретил тебе подходить к пещере, — Гелат включил электрический фонарик и направил под ноги.

— Да, Гелат, я знаю, но Руслан пошел к тебе, и я решила…

— Его здесь нет, уходи сейчас же.

— Хорошо, я уйду, — Светлана повернулась спиной и, пользуясь тем, что фонарик Гелата еще освещает неровный каменный пол, сделала шаг к выходу. Она увидела тонкую струйку пыли, спустившуюся с потолка, и шепот, скатывающихся со стен камней, напомнил гулкое помещение.

— Скорее к выходу! — прозвучал взволнованный голос у нее над ухом.

— Что случилось? — попыталась спросить Светлана, но увидела только луч фонаря, заметавшийся в пыли.

Раздался оглушительный удар, и белая клякса света, описав окружность, растаяла в темноте. Светлана почувствовала, как недовольно задвигались, загудели камни под ее ногами. Жаркий, сухой порыв, словно огромный, вырвавшийся из печи непослушный язык пламени, ударил ей в грудь, и, падая на оживший пол, она почувствовала, как ее засыпает летевшими отовсюду камнями.