Элизабет Арним - Колдовской апрель

Но эта Роуз вернулась в молодость, в лучшую пору своей жизни, в пору, когда у них обоих были мечты и надежды. Как прекрасно им мечталось вместе, пока он не наткнулся на эту жилу – исторические романы, сколько у них было планов, как они смеялись и как любили друг друга. Какое-то время они ведь жили в самом сердце поэзии. После наполненных счастьем дней приходили счастливые ночи, счастливые, счастливейшие ночи, когда она засыпала у него на груди и просыпалась утром в той же позе, потому что они почти не шевелились, объятые глубоким счастливым сном. Какое чудо, что стоило ему прикоснуться к ней, и все это вернулось, и снова ее лицо покоилось на его груди, какое чудо, что она вернула ему молодость.

– Любимая… Любимая… – шептал он, прижимаясь к ней.

– Муж мой, любимый, – шептала она в чистом блаженстве…

Бриггс, который вышел за несколько минут до гонга в надежде, что застанет в гостиной леди Каролину, был потрясен. Он предполагал, что Роуз Арбатнот – вдова, да он и до сих пор так думал, потому изумление его было огромно.

«Будь я проклят!» – подумал Бриггс совершенно ясно и отчетливо, поскольку шок от увиденного был настолько силен, что на мгновение он вернулся к утраченной было четкости восприятия.

Вслух же он, отчаянно покраснев, произнес:

– Ой, простите, простите… – и замер в нерешительности, размышляя, не стоит ли ему вернуться к себе в комнату.

Если б он ничего не сказал, они бы его и не заметили, но когда он попросил прощения, Роуз повернулась и посмотрела на него так, словно старалась вспомнить, кто бы это мог быть, а Фредерик посмотрел на него так, словно вообще его не видел.

А они, похоже, совсем не смущены, подумал Бриггс. Он явно не ее брат, ни один брат не станет так смотреть на сестру. Очень неловкая ситуация. И если им все равно, то ему далеко не все равно. Он расстроился из-за того, что его Мадонна забылась до такой степени.

– Это один из твоих друзей? – Фредерик обратился к Роуз, которая хоть и не сделала никакой попытки представить ему молодого человека, в неловкости замершего перед ними, однако смотрела на него с какой-то отстраненной добротой.

– Это мистер Бриггс, – сказала Роуз, наконец узнав его. И добавила: – А это мой муж.

Бриггс, пожимая протянутую руку, все же успел подумать о том, как удивительно иметь мужа, будучи вдовой, но тут прозвучал гонг, вот-вот должна была показаться леди Каролина, и он снова лишился способности думать – он мог только стоять и смотреть на дверь.

И немедленно в дверь в процессии, которая показалась ему бесконечной, вошли сначала миссис Фишер в своей вечерней кружевной шали и с брошью – увидев его, она разулыбалась, но, заметив незнакомца, снова посуровела; следом за ней мистер Уилкинс, вычищенный, выглаженный, причесанный и одетый так аккуратно, как не может быть вычищен и причесан ни один человек на свете, за ним, что-то торопливо завязывая на ходу, влетела миссис Уилкинс. И на этом все.

Леди Каролина запаздывала. Но где же она? Неужели она не слышала гонга? Может, стоит ударить снова? А вдруг она вообще решила не выходить к ужину…

Бриггс похолодел.

– Представь меня, – попросил жену, тронув ее за локоть, Фредерик при появлении миссис Фишер.

– Мой муж, – объявила Роуз, взяв его за руку. Лицо ее сияло.

«Наверное, это последний из набора мужей, – подумала миссис Фишер, – если только леди Каролина не вытащит еще какого-нибудь из рукава».

Но отнеслась она к нему благосклонно, потому что он определенно выглядел как муж, а не как кто-нибудь из этих, которые, выехав с дамой за границу, притворяются мужьями, на самом деле ими не являясь. Она высказала предположение, что, вероятно, он заехал за супругой, чтобы проводить ее в конце месяца домой, и заметила, что теперь дом, наконец, полностью укомплектован. «Вот теперь мы понимаем, – с улыбкой объявила она Бриггсу, – за что мы заплатили».

Бриггс механически ей улыбнулся – он еще способен был понять, что с ним кто-то шутит, но на самом деле не слышал ее и на нее не смотрел. К двери были прикованы не только его глаза, казалось, он целиком с нею сросся.

Представленный же затем мистер Уилкинс был само гостеприимство и обращался к Фредерику «сэр».

– Что ж, сэр, – сердечно начал мистер Уилкинс, – вот и мы, вот и мы… – и он пожал Арбатноту руку с понимающим видом, которого Арбатнот не понял, потому что он же не подозревал о надвигающихся неприятностях, а мистер Уилкинс глядел ему в глаза, стараясь взглядом передать мысль, что, мол, мы оба мужчины, всякое случается, и что в лице мистера Уилкинса Арбатнот обрел друга в беде – стойкого, добросовестного, надежного. Мистер Уилкинс заметил, что миссис Арбатнот весьма взволнована. Он еще никогда ее такой возбужденной не видел. «Что ж, я – тот, кто им нужен», – подумал он.

Приветствие Лотти было пылким. Она обеими руками схватила его за руку и, смеясь, обернулась к Роуз:

– Разве я тебе не говорила?!

Фредерик растерянно пожимал своими двумя руками ее руки.

– И что вы ей говорили? – спросил Фредерик, только чтобы что-то сказать. Он был сконфужен: они приветствовали его так, будто все, а не только Роуз, ожидали его приезда.

Рыжеволосая и взбалмошная, но очень приятная молодая женщина на его вопрос не ответила, но, судя по всему, была очень рада его видеть. Почему же она так необычайно рада его видеть?

– Какое восхитительное место, – произнес растерянный Фредерик первое, что пришло ему в голову.

– Это источник любви, – совершенно серьезно произнесла рыженькая, смутив Фредерика еще больше.

Казалось, растеряться сильнее было уже невозможно, однако слова пожилой дамы «Хватит ждать. Леди Каролина всегда опаздывает» окончательно выбили его из колеи, потому что только сейчас он вспомнил о леди Каролине.

В столовую он входил словно во сне. Он же приехал сюда повидать леди Каролину, о чем ей и поведал. По глупости своей даже заявил, что не мог не приехать – да, это была правда, но все-таки ужасная глупость. Она не знала, что он женат. Она думала, что его зовут Арундел. Все в Лондоне знали его под именем Арундел. Он так давно подписывался этим именем и так давно им пользовался, что и сам думал о себе как об Арунделе. И вот, сразу же после того, как он оставил ее на садовой скамейке, на которой признался, что не мог удержаться и не заехать к ней, он снова нашел Роуз, которую страстно обнимал и которая страстно обнимала его, и забыл о леди Каролине. Ему очень повезет, если причиной опоздания леди Каролины станет усталость и она вообще не выйдет к ужину. Тогда он сможет – нет, все равно не сможет… При мысли о таком малодушии он покраснел еще больше, хотя и так был мужчиной полнокровным и румяным. Нет, он не сможет сбежать после ужина и вечерним поездом уехать в Рим, если только Роуз не уедет вместе с ним. Но даже в этом случае это будет постыдным бегством. Нет, он не может.