Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Стайерс засвидетельствовал, что он помнит слова Каупервуда о покупке сертификатов и о его праве на получение денег, что Стинер был чрезмерно испуган и что ему лично не было причинено никакого ущерба. Он подтвердил точность определенных записей в бухгалтерских книгах городского казначея, а также в отчетности Каупервуда, подтверждавшей эти записи. Его показания насчет потрясения Стинера, который узнал, что его делопроизводитель выписал чек для Каупервуда, были не в пользу обвиняемого, но Каупервуд надеялся преодолеть это впечатление с помощью собственных показаний.

До сих пор Стэджер и Каупервуд справлялись вполне неплохо, и они бы не удивились своей победе на этом судебном процессе.

Суд продолжался. Один свидетель обвинения следовал за другим, пока штат Пенсильвания не выстроил позицию обвинения, убедившую Шэннона в том, что он в достаточной степени обосновал вину Каупервуда. Со своей стороны, Стэджер привел многочисленные аргументы в пользу отсутствия веских свидетельств, доказывающих те или иные вещи, но судья Пейдерсон остался непреклонным. Он знал, какое значение имеет это дело для городской политики.

– Не думаю, что вам стоит и дальше вдаваться в эти обстоятельства, мистер Стэджер, – устало произнес он после очередной долгой речи адвоката. – Я знаком с городскими порядками, но суть обвинения не связана с нашими традициями. Ваши аргументы обращены не ко мне, а к присяжным заседателям. Сейчас я не хочу вдаваться в это. Вы можете подать новое ходатайство о закрытии дела вашего подзащитного. Оно будет отклонено.

Окружной прокурор Шэннон внимательно выслушал слова судьи и сел на свое место. Понимая, что у него не осталось шансов смягчить мнение присяжных, Стэджер вернулся к Каупервуду, который только улыбнулся.

– Придется уповать только на присяжных, – сказал он.

– Я тоже надеюсь, – отозвался Каупервуд.

Затем Стэджер обратился к жюри присяжных. Кратко обрисовав суть дела, как он его видел, он стал объяснять им, что он думает о представленных доказательствах.

– По сути, джентльмены, между доказательствами обвинения и нашими доказательствами, представленными со стороны защиты, нет существенной разницы. Мы не собираемся оспаривать, что мистер Каупервуд получил от мистера Стинера чек на шестьдесят тысяч долларов, на который имел право в качестве посредника, или же что он не предоставил сертификаты городского займа на аналогичную сумму в амортизационный фонд, как ему следовало поступить, по словам стороны обвинения. Однако мы утверждаем и собираемся несомненно доказать, что, будучи представителем городских интересов, он в течение четырех лет вел дела с городской администрацией в лице казначейского департамента. По соглашению с городским казначеем все денежные платежи и депозиты сертификатов городского займа в амортизационный фонд проводились до первого числа каждого следующего отчетного месяца – первого месяца после каждой конкретной сделки. По сути, мы имеем и можем привести свидетельства, что многие банкиры и брокеры, которые вели дела с городским казначейством, поступали таким же образом. Сторона обвинения предлагает задать вопрос: знал ли мистер Каупервуд на момент получения чека, что ему предстоит приостановить свои финансовые операции; что он, по его собственному утверждению, не покупал сертификаты с намерением поместить их в амортизационный фонд; и, наконец, что, заранее зная о своем банкротстве, он умышленно обратился к сэру Альберту Стайерсу, секретарю мистера Стинера, сообщив ему о покупке сертификатов, а затем в силу подразумеваемой, но не прямо высказанной ложной информации получил чек и ушел?

Джентльмены, сейчас я не собираюсь вступать в долгую дискуссию обо всех этих вещах, так как свидетельские показания весьма быстро покажут, где правда. У нас имеется ряд свидетелей, и все мы хотим выслушать их. Прошу вас помнить, что ни одна крупица свидетельств, кроме уже приведенных со слов мистера Стинера, не может доказать, что во время визита к городскому казначею мистер Каупервуд знал о своем грядущем банкротстве, либо не приобрел указанные сертификаты, либо не имел права удерживать их при себе без депозита в амортизационный фонд до первого числа следующего месяца, когда он неизменно подводил баланс своих отношений с городской казной. Бывший городской казначей мистер Стинер может давать одни показания, а мистер Каупервуд, со своей стороны, волен излагать свое мнение. Только вы, джентльмены, можете решить, кому вы предпочитаете верить: бывшему городскому казначею мистеру Джорджу У. Стинеру – многолетнему коммерческому партнеру мистера Каупервуда, многие годы лично получавшему прибыль, исключительно из-за финансовых неурядиц, пожара и паники выступающему против бывшего коллеги, – или мистеру Фрэнку А. Каупервуду, известному банкиру и финансисту, который приложил все силы, чтобы в одиночку выстоять против этой бури, буквально исполнил все соглашения, каковые до сих пор имел с городской администрацией, и даже сейчас изо всех сил старается поправить несправедливые финансовые затруднения, связанные с пожаром и биржевой паникой. Вчера он объявил, что если бы он осуществлял контроль над своими делами, то со всей возможной быстротой возместил бы каждый доллар своей задолженности (на самом деле он не единственный должник), включая спорные пятьсот тысяч долларов по делу с мистером Стинером и городской администрацией, и доказал делом, а не словами, что для подозрений в его нечестных намерениях нет никаких оснований. Возможно, вам известно, что город отклонил его предложение, причины я постараюсь объяснить позднее, джентльмены. Теперь мы приступаем к свидетельствам защиты, и я прошу вас с самым пристальным вниманием отнестись к показаниям этих свидетелей. Внимательно прислушайтесь к словам мистера У. К. Дэвисона, когда он займет место свидетеля. Постарайтесь так же внимательно отнестись к словам мистера Каупервуда, когда мы вызовем его для свидетельских показаний. Посмотрите, сможете ли вы найти оправданный мотив для обвинения. Я не могу этого сделать. Премного благодарен, джентльмены, за внимание к моим словам.

Затем он вызвал в качестве свидетеля Артура Риверса, который был доверенным агентом Каупервуда во время биржевой паники и дал показания о больших объемах ценных бумаг городского долга, которые он приобретал с целью оставаться на рынке. После него выступили братья Каупервуда, Эдвард и Джозеф, подтвердившие инструкции от Риверса покупать и продавать эти бумаги, но сосредоточиться в основном на покупках.

Следующим свидетелем был мистер У. К. Дэвисон из Джирардского Национального банка. Это был крупный мужчина, не столь дородный, сколь широкоплечий и широкогрудый. Его большая голова с ежиком светлых волос и высоким лбом говорила о рассудительности, впечатление не портил даже короткий сплюснутый нос и тонкие, властно изогнутые губы. Иногда в его жестких голубых глазах проблескивал намек на циничный юмор, но, как правило, он был дружелюбным, бодрым и благодушным без малейшего намека на снисходительность. Любой мог понять, что этот человек привык владеть твердыми фактами, благожелателен, но и строг в отношениях с Каупервудом. Когда он спокойно, но с большим достоинством занял свое место, его отношение к делу стало вполне очевидным. Он полагал, что эта юридическая и финансовая говорильня находится выше понимания среднего человека и ниже достоинства настоящего финансиста, – иными словами, одна скука, да и только. Сонный Спаркхивер, державший Библию сбоку от него для свидетельской клятвы, с таким же успехом мог бы держать деревянный брусок. Говорить правду время от времени очень выгодно. Показания Дэвисона были ясными и недвусмысленными.