Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Разумеется, Каффрат не знал, какое состояние наживут эти новые инвесторы на поставках строительных материалов и оборудования и что крупным держателем акций будет Каупервуд. Он также не догадывался, что благодаря новому выпуску акций старых и новых линий, размывающему основной капитал, Каупервуду едва ли придется выложить лишний доллар из своего кармана, когда он наберет необходимый стартовый капитал («капитал для разговоров», как это у него называлось). Каупервуд и Эддисон уже договорились, что если дело пойдет, то они организуют Чикагский трастовый фонд с капиталом в несколько миллионов долларов для упрощения своих сделок. Каффрат предвкушал лишь хорошую прибыль по своим акциям и возможность получить шанс оказаться в числе учредителей новой компании.

– Именно это я старался втолковать директорам последние три года, – с энтузиазмом воскликнул он, обращаясь к Эддисону, польщенный вниманием банкира и благоговеющий перед его огромным влиянием. Но они не хотят прислушаться ко мне. Управление компанией Северной стороны – это настоящее преступление. Ребенок мог бы справиться лучше! Они экономили на рельсах и подвижном составе, а в результате теряли пассажиров. Нам нужны клиенты, и единственный известный мне способ достучаться до них – дать им достойное обслуживание. Откровенно говоря, мы никогда этого не делали.

Вскоре после этого Каупервуд имел непродолжительную беседу с Каффратом и пообещал ему не только по шестьсот долларов за акцию при условии продажи его пакета, но и бонус за содействие в виде акций новой компании. Каффрат вернулся на Северную сторону, довольный собой и радуясь за свою компанию. Поразмыслив, он решил, что неплохо бы поспособствовать Каупервуду, особенно если пустить слух через незаинтересованных лиц. Поэтому он сделал так, что главный инженер Уильям Джонсон встретился с Альбертом Торсеном, самым боязливым из директоров, и сообщил о дошедших до него сведениях, что Исаак Уайт, Арнольд К. Бенджамин и Отто Мэтьюс, владельцы крупных пакетов акций, получили заманчивое предложение и теперь собираются продать свои доли, оставив других ни с чем.

Торсен был безутешен.

– Когда вы это слышали? – спросил он.

Джонсон сохранил источник своей информации втайне. Торсен поспешил к своему приятелю Солону Кемпферту, тот, в свою очередь, обратился к Каффрату.

– Я кое-что слышал об этом, – только и ответил Каффрат. – Но подробностей не знаю.

В результате Торсен и Кемферт решили, что Каффрат состоит в заговоре с целью продать свои акции и оставить их в трудном положении. Это было печально.

Между тем Каупервуд, по совету Каффрата, встретился с Исааком Уайтом, Арнольдом К. Бенджамином и Отто Мэтьюсом и говорил с ними так, как будто только с ними он желает иметь дело. Немного позже он встретился с Торсеном и Кемпертом и поговорил с ними в том же духе; из страха остаться ни с чем они согласились, точнее, согласились передать в бессрочное управление свои доли на выгодных условиях, предложенных Каупервудом, при условии, что они убедят остальных сделать то же самое. Это обеспечило Каупервуду сильную поддержку в совете директоров. Наконец, Исаак Уайт заявил на одном из собраний, что ему сделали интересное предложение, и не замедлил его изложить. По его словам, он в растерянности, поэтому предлагает совету рассмотреть этот вопрос. Было решено пригласить Каупервуда, чтобы он объяснил всему совету, в чем состоит его план, что он и сделал самым подробным образом, в своей любезной, приятной манере. Он ясно дал понять, что трамвайные линии нужно привести в порядок в ближайшем будущем, что предложенный план избавляет их от любых действий, забот и треволнений. Более того, он гарантировал единовременный процент на акционерный капитал, больший, чем они рассчитывали заработать в следующие двадцать или тридцать лет. В результате было решено, что Каупервуд и его план вполне себе надежен. Они рассудили, что если Каупервуд окажется не в состоянии выплатить оговоренные проценты в установленный срок, то собственность вернется к ним. А с учетом того, что он принял на себя все обязательства: выплату налогов, за водоснабжение, старым долгам и небольшие пенсии, – этот план представал в самом превосходном свете.

– Ну, ребята, сегодня был очень хороший день! – заметил Энтони Ивер и по-дружески положил руку на плечо Альберта Торсена. – Уверен, что мы можем от всей души пожелать мистеру Каупервуду удачи в его рискованном начинании.

Семьсот пятнадцать акций мистера Ивера, стоившие семьдесят одну тысячу пятьсот долларов по биржевому курсу, вдруг превратились в четыреста двадцать пять тысяч долларов. Немудрено, что он ликовал.

– Вы правы, – отозвался Торсен, который отдал четыреста восемьдесят акций из четырехсот девяноста и был свидетелем, как их стоимость взлетела с двухсот пятидесяти до шестисот долларов за акцию. – Он интересный человек. Надеюсь, он добьется успеха.

Каупервуд, проснувшийся на следующее утро в комнате Эйлин, – он до поздней ночи беседовал с Маккенти, Эддисоном, Видерой и другими, – повернулся, и похлопал по подушке, на которой спала его жена.

– Ну, милая, вчера я провернул сделку с железнодорожной компанией Северного Чикаго. Я стану президентом новой компании Северной стороны, как только наберу свой совет директоров. Через год-другой в этой деревне с нами будут считаться по-настоящему.

Он надеялся, что это обстоятельство, наряду с другими вещами, наконец смягчит Эйлин. Она уже давно, по сути, с того времени как яростно расправилась с Ритой, была хмурой и замкнутой.

– Вот как? – откликнулась она с вымученной улыбкой и протерла глаза. На ней была бледно-розовая ночная рубашка с обилием кружев. – Это замечательно.

Каупервуд приподнялся на локте и посмотрел на нее, поглаживая ее округлые обнаженные руки, которыми всегда восхищался. Золотистая пышность ее волос не утратила своей красоты.

– Это значит, что примерно через год я смогу сделать то же самое с железнодорожной компанией Западной стороны, – продолжал он. – Но боюсь, об этом пойдут кривотолки, а сейчас это мне совсем не нужно. Все будет в порядке. Я позабочусь, чтобы Шрайхарт, Меррилл и кое-кто еще обратили наконец на меня внимание. Они упустили из виду две самые важные вещи в Чикаго – газ и трамвайные линии.

– О, Фрэнк, я рада за тебя, – довольно уныло сказала Эйлин, которая, несмотря на печаль из-за его измены, все же радовалась тому, что он продолжает двигаться вперед. – Ты всегда все делаешь правильно.

– Мне только хочется, чтобы ты так сильно не переживала, Эйлин, – нежно возразил он. – Может быть, ты все-таки попробуешь быть счастливой вместе со мной? Это будет лучше для нас обоих. Тогда ты сможешь рассчитаться за старые обиды.