Томас Сэвидж - Власть пса

Дома они брюзжали, дулись, обижались и требовали подписывать чеки, а их дочери и сыновья только и мечтали, чтобы старики померли до того, как и сами они испустят последний вздох.

Бёрбанки отнюдь не были самыми богатыми, едва ли не полдюжины семей могли похвастаться сотнями тысяч долларов наличными. Среди них, несмотря на слухи о безудержном мотовстве и роскошных вечерах в номерах отелей, был и старина Том Барт. Однако изредка, когда Барты и Бёрбанки встречались на улицах Херндона, известный кутила Том Барт робел, мямлил и смущенно отходил в сторонку, пораженный манерами Старой Леди и фасоном костюма на Старике Джентльмене. Только Джордж втайне восхищался Томом Бартом. Фил же считал его дураком и деревенским болваном.

Нет, выделялись они не богатством, а хорошим образованием и умением заводить правильные знакомства. Вместо выпивки Бёрбанки находили забытье в книгах и размышлениях. Под аккомпанемент «виктролы», пение Нелли Мелбы и Галли-Курчи Старики углублялись в чтение «Таун энд Кантри», «Интернешнл Студио», «Ментор» и «Сенчури» – журналов, что грудились на столе, пока кто-то не отвез их в Бич и не пожертвовал школьной библиотеке. Серьезные беседы о текущих событиях приводили Бёрбанков в странное возбуждение на грани гнева и отчаяния – тогда, посмотрев друг на друга, они останавливались, и бурная дискуссия сменялась оглушительной тишиной.

Однако угодить Филу, чьи недовольные взгляды неизменно напоминали Старикам о тщетности их жизни, им не удавалось. Наконец после ряда не очень приятных историй они сняли номер люкс в лучшей гостинице Солт-Лейк-Сити, привезли свою мебель (хотя местная была отнюдь не плоха) и подружились с такими же престарелыми скотоводами, лесозаготовщиками и горняками, знавшими Австралию и Южную Африку не хуже родного края. Теперь Старики Бёрбанки писали письма на Восточное побережье, читали «Бостон ивнинг транскрипт», нежились на солнце и любовались покрытыми снегом горами, вид на которые открывался из их огромных окон на верхнем этаже гостиницы. Они подолгу молчали, и в этой тишине – раз и один обернется к другому, подбодрит короткой улыбкой, а другой улыбнется в ответ.

Брови Старой Леди изумленно взлетели вверх, стоило ей прочесть, что Джордж собрался жениться. Получив весть от Фила, она принялась сочинять письма Джорджу, однако раз за разом разрывала в клочки все написанное. Как глупо чувствовала себя старушка, умоляя взрослого мужчину повременить с женитьбой, пока его избранница не получит родительского одобрения. Все-таки, как написал Фил, она воспитывает ребенка, а в прошлом играла в баре – о бывшем муже в письме сказано не было. Наконец Старая Леди собралась с силами: она заклинала Джорджа «хорошенько все обдумать» (фраза, которая долгое время служила своеобразной максимой их семьи) и при любом исходе позволить им с отцом присутствовать на свадьбе. «Будет просто смешно, если нас там не будет», – написала она и поспешила с письмом к мужу.

Прервав блуждание по комнате, Старик Джентльмен оглядел записку.

– Сомневаюсь, что Джордж побоится показаться смешным. Он в жизни ничего смешного не делал, один раз может себе позволить.

– Фил переживает.

Старик обернулся к Старой Леди, чтобы задать вопрос, который давно крутился у него в голове. Сколько раз он пытался задать его жене, и сколько раз осекался, боясь, что та может принять это на свой счет.

– А тебе не кажется… – начал было он и вдруг с удивлением понял, что тот же вопрос мучил и Старую Леди.

Она и решилась его озвучить:

– Думаешь, это… это с Филом что-то не так?

Старик Джентльмен почувствовал внутри щемящую пустоту, однако в то же время был рад, что они смогли наконец поговорить.

– Если и так, это не твоя вина.

– И не твоя, – добавила старушка и, взглянув на часы, продолжила: – Да сколько же времени, Бог ты мой! Терпеть не могу эти крошечные часы: совершенно не вижу стрелок, да еще и отстают постоянно.

Отправив письмо, Старики тут же принялись исполнять описанные в нем намерения. Собрали чемоданы, наказали служанке следить за геранью и послали телеграмму, чтобы Джордж встретил их в Биче.

Ежась от ветра, гнавшего по платформе сухую поземку, Джордж ожидал их у поезда в громоздкой шубе из бизоньей шкуры и улыбался.

– Здравствуй, матушка, – сказал Джордж и наклонился поцеловать ее. – Здравствуй, отец. – Он сухо пожал его руку. – У нас, как видите, тут снег.

– Рады тебя видеть, – поприветствовал его Старик.

– Я тоже. Машина за углом, как вы знаете.

– Где и обычно?

Старая Леди мучительно придумывала, о чем поговорить – пара слов о том, как добрались, чем кормили в поезде, что видели в окне, не случилось ли какой забавной истории… Однако запомнила она только ревущего ребенка с раздраженной мамашей и запах апельсинов.

– Будет ли кто-то еще? – наконец спросила она.

– Моя жена.

Старики Бёрбанки расположились в своей старой комнате.

– Ну, что думаешь о ней?

– Часы снова пошли, – огляделся вокруг Старик Джентльмен, – а вот окна все еще дребезжат.

Он подошел к окну и выглянул на улицу.

– Ты что, не слышишь меня? Я спросила, что ты о ней думаешь?

– О ней? Что ж, очень любезно с ее стороны было разместить нас в этой комнате. Что еще я могу сказать после двадцати миль по темноте?

– Больше двадцати миль. Пока вы говорили с Джорджем в кабинете, она постучалась в дверь, и я пустила ее в комнату. Она сказала престранную вещь.

– Что же такого она сказала?

– «Зная Джорджа, я не сомневалась, что смогу рассчитывать на вашу доброту».

– И что?

– Меня порадовало, что она заметила доброту Джорджа.

– Подаришь ей что-то из своих побрякушек? – спросил Старик, обернувшись от темного окна, в котором отражалась стоявшая напротив лампа.

Слегка откашлявшись и похлопав себя по груди, Старая Леди подошла к мужу.

– Кажется, мисс Джонс погибла, – заметила она, глядя на горшок с завядшей геранью. – Думаю, нам лучше подождать, посмотрим, как все пойдет. Плохо, что у нее ребенок. Особые узы.

– Она завяла еще до того, как мы переехали, забыла? Дело не в ребенке, и ты это знаешь, – произнес он, резко развернулся, прошел немного по комнате и, столь же резко развернувшись, зашагал обратно. – Одно скажу: мне ее жаль.

– Не видела, чтобы ты так вышагивал, с тех пор как мы уехали.

– Тебе не кажется, что здесь жутко холодно, – подметила старушка, когда они принялись разбирать чемоданы. – Уже и забыли, каково это.

– Не помню, чтобы ты хоть раз заговорила о холоде, с тех пор как мы уехали.

Впервые оказавшись на ранчо, холод испытала и Роуз. Они поженились немногим после Рождества в пасторском доме, в Херндоне. Джордж сомневался, стоит ли приглашать кого-нибудь на свадьбу, однако Роуз решила, что из-за Питера будет лучше обойтись без гостей. Понял ли он ее? Кажется, да.