Джеймс Хэрриот - Вечное чудо жизни [litres]

– А эта вон?

– Зак? Так ему уже за двенадцать. Тихий как ягненок.

– Ну и что? И таким доверять нельзя. Уведите его в дом, а?

Я прошел через двор, подождал, пока старый пес вылизал свою миску, и увел его в дом, а тот вилял хвостом, преданно задрав морду. Денни, однако, все еще продолжал настороженно озираться. Вновь поглядев во все стороны, он выбрался из машины, нерешительно постоял на булыжнике, а затем бегом бросился в стойло, где мистер Хиксон уже ждал возле коня.

Фермер ухватил поводья и неуверенно улыбнулся Денни.

– Ты с ним поосторожнее, парень. Норов у него – не дай боже.

– Балует, а? – Денни, помахивая молотком, ухмыльнулся и шагнул к коню, а тот, словно в подтверждение слов хозяина, прижал уши, и копыто взметнулось в воздух.

Денни увернулся привычным движением, испустил демонический смешок и кивнул.

– Вот ты, значит, как? Ничего, приятель, мы еще поглядим! – Он снова протянул руку, уж не знаю, каким образом не попал под мелькающие копыта, и через десяток-другой секунд сумел зацепить гвоздодером проносящуюся мимо подкову и сразу же притянул ногу к себе. – Ну что, дуралей, попался, а?

Конь, балансируя на трех ногах, попытался было высвободиться, но Денни держал крепко, ни на миг не умолкая, и его противник быстро убедился, что с этим человеком так просто не сладить. Денни, положив копыто к себе на колено, потянулся, бормоча угрозы, за инструментами, сбил заклепки, вытащил клещами гвозди и снял подкову. Я просто глазам своим не верил. Конь покорно терпел, только бока у него подрагивали.

Денни повернул копыто ко мне.

– Так где мне скоблить, мистер Хэрриот?

Я постукивал по копыту, пока не обнаружил болезненную точку. Для проверки сжал это место клещами, и конь рванулся.

– Здесь, Денни, – сказал я. – Вот трещина.

Молодой кузнец принялся срезать рог уверенными движениями острого ножа. Эту операцию я часто проделывал сам, но следить за Денни было чистым удовольствием. Буквально за считаные секунды он добрался до дна трещины, раздалось легкое шипение, и брызнул гной. Одна из приятнейших минут в ветеринарной практике – ведь, если абсцесс не вскрыть, животное испытывает невыразимые муки. Иногда гной просачивается под копытную стенку и в конце концов, после долгих часов невыносимой боли, находит сток у венчика. Но я знаю случаи, когда бедное животное приходилось избавлять от страданий боинным пистолетом, если вскрыть абсцесс не удавалось, и бедняга валялся на земле, задрав чудовищно распухшую ногу. Эти воспоминания об эпохе рабочих лошадей принадлежат к одним из самых тягостных для меня.

Но теперь ничего подобного ожидать не приходилось, и я испытал обычное в таких случаях блаженное облегчение.

– Спасибо, Денни, просто замечательно! – Я сделал инъекции антибиотика и противостолбнячной сыворотки и обернулся к фермеру. – Он скоро будет совсем здоров, мистер Хиксон.

И мы с Денни отправились по следующему вызову. Выезжая из ворот, я посмотрел на молодого кузнеца.

– Ну, вы отлично справились с этим зверюгой. Поразительно, как он у вас сразу притих.

Денни откинулся на сиденье, закурил сигарету и лениво произнес:

– С норовом, это верно. А вообще-то, ерунда. Их, больших дуралеев, хоть пруд пруди.

И он возобновил описание перипетий прошлого вечера, иногда негромко посмеиваясь. Я поглядывал на него: полностью расслабился, кепка сдвинута на затылок, губы сложены в беззаботной улыбке. Казалось, ничто не способно вывести его из душевного равновесия. Однако, едва мы затормозили во дворе другой фермы, где нас ждала еще одна лошадь, безмятежность с него как рукой сняло. Вцепившись в сумку с инструментами, он тревожно озирал каждый уголок двора, а я готовил ответ на не замедливший последовать вопрос:

– Собаки тут злые, мистер Хэрриот?

– Это что?.. Что за черт?.. Барсук! Да быть не может!..

В «Гуртовщиках» поднялся настоящий содом. Колем и я возвращались с вызова вместе, и, когда я предложил выпить пива, он вышел из машины, перекинул Мэрилин через плечо и ничтоже сумняшеся вошел в зал.

Глаза у завсегдатаев полезли на лоб, многие поперхнулись пивом, и через несколько секунд мы очутились в центре возбужденной толпы. Я осторожно выбрался из нее и тихонько устроился с кружкой пива в уголке, пока мой молодой помощник купался во всеобщем внимании и отвечал на сыплющиеся градом вопросы со спокойным достоинством. Нетрудно было догадаться, что ему нравится демонстрировать свою любимицу всем, кого она интересовала. Впрочем, почти всегда это был не просто интерес – Колем производил настоящую сенсацию.

Как произвел ее, когда я знакомил его с моим семейством в гостиной Скелдейл-хауса. Дети занимались музыкой (Рози сидела за роялем, Джимми прижимал к губам гармонику), тут вошел высокий незнакомец с моржовыми усами и диким зверем. К этому времени я уже стал знатоком взлетающих к волосам бровей и разинутых ртов. Хелен моих ожиданий не обманула, но Джимми и Рози сразу пришли в неистовый восторг.

– Какая милая!

– Можно я ее поглажу?

– Откуда она у вас?

– Как ее зовут?

Они так и сыпали вопросами, а Колем смеялся, поддразнивал и завоевал сердца детей столь же быстро, как и его мохнатая спутница.

Все шло как нельзя более отлично, пока из сада не прибежала Дина, наш второй бигль, преемница Сэма.

– А это Дина, – сказал я.

– О-о-о! О-о-о! Толстушка Дина, – рокочущим басом сказал Колем.

Не слишком лестное замечание! Моя собачка, бесспорно, была чересчур дородной – зримый упрек ветеринару, который постоянно рекомендовал клиентам не давать толстеть их собакам. Однако Дина словно бы не обиделась, а принялась вилять всей спиной, так что я даже испугался, не вывихнет ли она позвоночник. Такое поведение вовсе не было для нее обычным, – видимо, этот новый голос ее очаровал. Колем нагнулся к ней, и она в экстазе перевернулась на спину, подставляя живот под его почесывающую руку.

Хелен засмеялась:

– А вы сразу ее покорили.

Тогда мы этого даже не подозревали, но ее слова послужили прологом к тому, что в дальнейшем стало таким привычным, оставаясь загадочным и удивительным. Мне удалось убедиться, что Колем действует притягательно на всех животных, что между ними возникает особая симпатия. Им нравился его вид, его голос, его запах, – дар небесный для ветеринара.

Когда обмен любезностями завершился и Мэрилин весело топотала по полу, охотно позволяя детям ласкать себя, Колем сел за рояль и заиграл. Рубинштейном он не был, но веселая мелодия так и лилась из-под его пальцев, а дети упоенно хлопали в ладоши и притопывали.

Джимми протянул свою гармонику.

– А на ней вы тоже умеете играть?