Джеймс Хэрриот - Вечное чудо жизни [litres]

– Он не выживет? – Фермер заглянул мне в лицо.

– Выживет, выживет. У него ревматизм. Крайне болезненное заболевание у собак, но хорошо поддается лечению. Надеюсь, он скоро полностью оправится.

– Хорошо, если не ошибаетесь, – буркнул фермер. – Только лучше бы вы сначала его подлечили, чем мчаться к волу. Что вы до денег жадны, это даже неплохо, но любовь и дружба поважнее будут, знаете ли.

Я наполнил шприц.

– Совершенно с вами согласен, мистер Базби. Подержите, пожалуйста, ему голову.

– В жизни, молодой человек, кроме денег, есть и другое. Поживете с мое, так узнаете.

– Вы, бесспорно, правы. Вот таблетки. Давайте ему по одной на ночь и утром. Если завтра не станет намного легче, привезите снова.

– И привезу. Надеюсь, вы на месте будете. – Гнев мистера Базби улегся, сменившись ханжеской назидательностью. – Человек вроде вас, думается, должен бы знать, что такое любимая собака. Материальные блага – это ведь еще не все.

Он подхватил корги на руки и зашагал к двери, но, взявшись за ручку, обернулся.

– И я вам вот что скажу!

Я про себя вздохнул. Проповедь еще не кончилась! Мистер Базби укоризненно поднял палец:

– Не хлебом единым жив человек!

Он пошел по коридору. Франтик вдруг повернул голову и посмотрел на меня. Казалось, он уже чувствовал себя лучше. К счастью, ревматизм, хотя и поражает с ужасающей быстротой, излечивается столь же быстро.

Да, Франтик скоро станет самим собой, но я знал, что в памяти его хозяина навсегда запечатлелись мои корыстолюбие и бессердечность.

Час, когда в трубке раздался голос дарроубийского полицейского сержанта, был довольно поздний.

– По-моему, мы задержали преступника, мистер Хэрриот. Пробирался в темноте по Докерскому проулку с маской на лице. Я спросил, чего ему там понадобилось в десять вечера, а он ответил, что идет в лавочку купить жареной рыбы с картофельной соломкой. Глупая такая отговорка, а в последнее время было много случаев краж со взломом и мелкого воровства, ну мы и забрали его в участок.

– Вот как? Но при чем тут я?

– Да он твердит, что ничего такого делать не собирался и что вы можете за него поручиться. Говорит, что он Бернард Уэйн и у него небольшая ферма на пустоши под Холлертоном.

Все сразу прояснилось, и я засмеялся.

– А на лице у него красный платок в белую горошину?

– Точно. Как это вы угадали?

– Потому что задержали вы Сиско Кида!

– Что-что?

Для объяснений требовалось много времени, но все сходилось.

Бернарду было за сорок, и он делил небольшую ферму с весьма внушительной старшей сестрицей. Назвать его хозяином было бы неверно, поскольку он только выполнял распоряжения, причем мнение мисс Уэйн о нем исчерпывалось ее любимым словечком «бестолочь».

За многие годы я привык к тому, что мои визиты на их ферму постоянно сопровождались горьким рефреном: «Вы уж как-нибудь сами управьтесь, мистер Хэрриот. А на Бернарда не рассчитывайте. Он такая бестолочь!»

Я сообщил сержанту о событиях на ферме Уэйнов, где побывал в конце дня в связи с трудным окотом.

Мисс Уэйн позвонила мне из телефонной будки в деревне.

– У нее схватки чуть не с утра. Бернард пощупал внутри и говорит, что дело плохо, только я думаю, вам больших хлопот не будет. Бернард ведь ни в чем не разбирается, бестолочь!

На проселке, ведущем к их ферме, было трое ворот, и, когда я свернул во двор, лучи фар озарили Бернарда, щуплого, смуглого, с вечной улыбкой на губах.

Он потер руки и, едва я вылез из машины, слегка поклонился, как всегда стараясь быть приятным.

– А, мистер Хэрриот!

Однако он продолжал стоять как вкопанный, пока из дома не появилась низенькая плотная сестрица и не засеменила к нам по булыжнику на быстрых кривых ногах.

Она была старше брата лет на десять и, едва взглянув в его сторону, сурово выпятила подбородок.

– Пошевеливайся, чего ты стоишь? Возьми ведро и проводи мистера Хэрриота к овце. Да что с тобой говорить! – Она обернулась ко мне. – Мы ее в конюшню поместили, так он, гляжу, уже позабыл!

Раздеваясь в импровизированном загончике и намыливая руки, я оглядывал овцу. Та стояла по колено в соломе, иногда тужилась, но выглядела достаточно нормально. А когда Бернард попытался неуклюже ухватить ее за шерсть на шее, она ловко увернулась.

– Ты что – даже не можешь подержать ее для мистера Хэрриота?! – простонала его сестра. – Ну давай же! Обними за шею, как полагается, и оттащи в угол! Ну чего ты топчешься? Наконец-то! Чудеса! А где полотенце, которое я тебе дала? Позабыл принести?

Когда я ввел кисть в овцу, мисс Уэйн сложила руки на груди и тяжко вздохнула.

– Думается, мистер Хэрриот, вы мигом управитесь. У Бернарда ни в какую не получалось, потому что понятия не имеет, как разродить овцу. Да он ни о чем понятия не имеет, бестолочь!

Бернард, державший голову овцы, кивнул, и его улыбка стала еще шире, словно он выслушал лестный комплимент. Нет, слабоумным он не был, а просто кротким, рассеянным, неумелым человеком, ни с какой стороны не созданным для трудовой жизни на ферме.

Я опустился на колени и засунул руку поглубже, а мисс Уэйн не преминула сказать:

– Бьюсь об заклад, там все в порядке.

Она оказалась абсолютно права. Все было прекрасно. Иногда, начиная исследование, сразу натыкаешься на единственного, слишком крупного ягненка, возможно мертвого, а руке негде повернуться, и все там сухое и липкое. В таких случаях фермер обычно терпел неудачу, как долго ни тщился помочь овце сам. Но на этот раз простору было хоть отбавляй: в большой матке, чудесно смазанной плацентарной жидкостью, лежали по меньшей мере два крохотных ягненка, чистенькие, влажные. И на свет появиться им мешало только то, что две головки и пучок ножек устремлялись в шейку матки одновременно. Надо было просто одну головку отодвинуть и распутать ножки – и через секунду они закопошатся на соломе. Собственно говоря, я успел одним пальцем распределить ножки по принадлежности, еще не додумав эту мысль до конца. И тут меня осенила новая: если я завершу работу в одну минуту, Бернарда ждет очередная головомойка.

Конечно, он без труда справился бы с этой задачей, но такой грубый труд, как копание внутри овцы, ему невыносимо претил. Я легко представил себе, как он судорожно выдернул кисть после секундного обследования.

Я поднял глаза и уловил тень тревоги на его улыбающейся физиономии. Ничего не поделаешь! Придется попридержать ягнят.

Охая и покряхтывая, я поворачивал руку и так и эдак, а первый ягненок лизнул мой палец.

– Честное слово, мисс Уэйн, настоящий клубок! Возможно, тройня, и все переплелись. Тут нужна сугубая осторожность, поверьте мне. Ну-ка, ну-ка… чья эта ножка?.. Нет… пожалуй, что… тут скоро не справишься! – Я скрипнул зубами и застонал, продолжая свои воображаемые манипуляции. – Да уж, работка для опытного ветеринара!