Людмила Уварова - Теперь или никогда!

Приключенческая повесть о двух мальчиках-пятиклассниках. Во время летних каникул они познакомились и подружились со старожилом их города стариком фотографом, который работал с партизанами во время Великой Отечественной войны. Он помогает мальчикам раскрыть тайну найденного ими архива фотографий, связанного с работой подпольщиков в их городе во время войны.

Ребята узнают многое о славных подвигах безвестных героев Великой Отечественной войны, о судьбах многих из тех, на чью долю выпало воевать за свободу своей Родины.

— «Я подошел к почтовому ящику и сказал сам себе: «Теперь или никогда!»

Он стоял спиной ко мне, плечистый дяденька в меховой шапке-ушанке. В руках он держал конверт, адрес на конверте был написан красными чернилами. Я увидел только одно слово: «Международное».

Он поднес конверт ко рту, лизнул марку, приклеил ее и опустил письмо в ящик. Я не успел сказать ни слова. А дяденька снял свою ушанку и вытер лоб платком, белым в синюю клеточку. Потом вдруг обернулся и упал к моим ногам мертвым».

Егор закрыл тетрадь.

— Это первая глава, — сказал он.

— Так, — сказал Алеша.

— Ну, по-честному, нравится?

Алеша задумался.

— Как тебе сказать…

— Это первая глава, — повторил Егор. — А потом пойдут всякие приключения, очень интересные.

— Понятно.

— Ты ведь любишь читать про всякие приключения?

— Конечно, люблю. А еще люблю читать про зверей.

— Про каких зверей?

— Про собак или про лошадей.

— У меня была повесть про собаку. Это, когда мы еще в четвертом классе учились, я про нашего Кузю написал. Только я тебе почему-то не прочитал. Теперь уже не помню почему.

— Интересная?

— Конечно, интересная… Ну, а это начало моей новой повести нравится тебе?

— Слушай, я не понимаю, откуда ты знаешь, что этот твой дяденька в меховой шапке упал мертвым?

— А как же, — оживился Егор, — в том-то и вся штука! Опустил письмо и тут же упал, и никто не может узнать: что это значит? Почему так случилось?

— Но ты-то откуда знаешь, что он умер? А вдруг у него просто голова закружилась от жары?

Егор возмутился:

— Какая жара? Ведь он же в ушанке! Разве летом носят меховые шапки?

— А вдруг ему захотелось полежать? Взял и лег себе: дай, думаю, полежу, а потом опять встану! — улыбнулся Алеша. Заметно было, что он весьма снисходительно относится к литературным опусам своего друга.

Егор ничего не ответил Алеше.

Он снова раскрыл свою тетрадь и стал что-то быстро, быстро писать.

— Вот слушай, я переделал: «И упал к моим ногам. Когда приехала «скорая помощь», доктор сказал, что он умер, только неизвестно почему».

— Теперь лучше.

— Дальше будет интересней. Вот увидишь!

Прозвенел долгий звонок. Большая перемена кончилась.

И оба мальчика побежали в класс.

Справедливо говорят, что противоположности сходятся. Потому что вряд ли можно было бы отыскать двух таких непохожих друг на друга людей, какими были Егор и Алеша.

Спорили они обычно всегда на одну и ту же тему. Егор писал рассказы и стихи и читал их Алеше, а Алеша критиковал Егора. Егор, само собой, не всегда соглашался с его критикой, и, таким образом, в запальчивости они, бывало, даже ссорились не на шутку, но ссоры их длились, как правило, недолго.

Правда, случилось однажды так, что они чуть было не рассорились окончательно, на всю жизнь.

Это было еще в четвертом классе.

Алеша стал отставать по русскому. Получил подряд две двойки.

— Вот что, — сказала тогда Надежда Евгеньевна. — Давай-ка, Егор, помогай! Даю тебе задание — подтяни Алешу.

— Хорошо, — согласился Егор.

Втайне он гордился таким заданием. Сама Надежда Евгеньевна признает его способности!

И Егор стал каждый день приходить к Алеше, сочинять ему диктанты, а потом проверять их и указывать Алеше на ошибки.

Ошибок было много: Алеша был не в ладах с грамматикой. Например, почему-то слово «хороший» писал через «а» — «хароший», а глагол «прогуляться» у него обязательно был без мягкого знака — «прогулятся».

Но Егор был терпелив, никогда не уставал поправлять Алешины ошибки и разъяснять, почему то или другое слово пишется так, а не иначе.

И вот однажды Алеша получил за классный диктант четверку.

Сама Надежда Евгеньевна отметила его:

— Если бы не ошибка в слове «терраса», которое ты написал через одно «р», я бы тебе все «пять» поставила…

Алеша расцвел от радости.

Спустя два дня Егор и Алеша пошли на каток. Было весело, шумно, играла музыка, по краям стояли заснеженные елочки с вопросительно поднятыми кверху ветвями.

Алеша помчался впереди Егора, сделал два круга. Ветер свистел в ушах, морозный воздух казался синим и резким.

— Алеша, эй, Алеша, подплывай сюда! — услышал он крик Егора.

Егор стоял возле раздевалки. Алеша подъехал к нему. Возле Егора сидел на лавочке пожилой, осанистый мужчина в толстом свитере оранжевого цвета.

— Это — Алеша, — сказал Егор. — Я ему помогал, и он получил позавчера четверку.

Мужчина одобрительно взглянул на Егора:

— Молодец, товарищу следует всегда помогать.

— Я стараюсь, — скромно ответил Егор.

Позднее Алеша спросил Егора:

— Кто этот дяденька в свитере?

— Наш сосед по дому. Я ему рассказал про тебя, ну про то, что я с тобой занимался…

— Что ж, — сказал Алеша, — рассказал так рассказал.

— А что, разве это неправда?

— Правда, — ответил Алеша.

…Прошел месяц. Алеша притащил в класс старую-престарую, вконец истрепанную книжку рассказов Конан-Дойля.

— Очень интересно пишет, — сказал он Егору. — Прямо не могу оторваться. Даже ночью проснусь, зажгу карманный фонарик, чтобы никого не будить, и читаю.

— Дай мне, — сказал Егор.

— Вот когда всё прочитаю, тогда и дам.

Но Егор настаивал:

— Дай сейчас, сегодня. Я быстро прочту. Через два дня отдам…

Алеша рассердился:

— Я же сказал, что, пока не кончу, не дам. И не проси!

Тогда Егор сказал:

— Ты плохой товарищ.

— Чем же это я плохой товарищ? — спросил Алеша.

— Всем. Забыл, что я для тебя сделал? Если бы не я, ты бы в жизни не получил тогда четверки!

Не говоря ни слова, Алеша повернулся и побежал от него. И во время урока пересел за другую парту. А когда кончились уроки, сразу же, не дожидаясь Егора, ушел домой.

Егор не поленился, вечером пришел к нему объясниться. Но Алеша, едва лишь открыл ему дверь, даже не дал бедному Егору рта раскрыть.