Альбер Камю - Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники [litres]

Диего. Смотри не накаркай беды, старый ворон! Момент истины – это момент смерти!

Нада. Именно! Смерть миру! Ах, если бы я мог схватиться с миром один на один, как с быком, когда у того подрагивают ноги, маленькие глазки налиты ненавистью, а на морде, на розовых губах – грязное кружево пены! Ай! Какая минута! Хоть я и стар, моя рука не дрогнула бы! Я бы рассек ему шейные позвонки одним ударом, и огромное сраженное мною животное падало бы и падало до скончания времен сквозь бесконечные пространства!

Диего. Ты презираешь слишком многое, Нада. Побереги свое презрение, оно тебе еще может понадобиться.

Нада. Мне ничего не может понадобиться. А презрения мне хватит до самой смерти. И ничто на свете – ни короли, ни кометы, ни мораль – никогда не будет для меня выше, чем я сам!

Диего. Успокойся! Не заносись так высоко. А то тебя не будут любить.

Нада. Я выше этого, выше всего, мне ничего не надо.

Диего. Ничто не может быть выше чести.

Нада. Что такое честь?

Диего. То, что не дает мне ослабеть.

Нада. Честь – это космическое явление минувших или будущих времен. Отменяю!

Диего. Ладно, Нада, мне пора. Меня ждет невеста. Поэтому я не верю в беду, которую ты предрекаешь. Я должен заняться своим счастьем. Счастье – долгая работа, для нее нужен покой городов и селений.

Нада. Я же говорил, сынок, – наше дело плохо. Надеяться не на что. Комедия вот-вот начнется. Не знаю даже, успею ли я добежать до базара, чтобы выпить за всеобщую погибель.

Свет гаснет.

Конец пролога

Свет. На площади оживление. Актеры более подвижны, общий ритм действий не такой замедленный, как в прологе. Играет музыка.

Лавочники открывают ставни своих лавок, и тем самым убирается передний план декорации. Перед нами рыночная площадь. Ее постепенно заполняет радостный народ. Он образует Хор, который ведут рыбаки.

Хор. Ничего не случилось, ничего не случилось. Покупайте свежую рыбу! Нам мерещилась беда, а это летняя звезда! (Возглас ликования.) Едва успела кончиться весна, как золотой апельсин лета, пущенный с размаху в небо, повис в зените и, лопнув, затопил Испанию медовым дождем. И сейчас же все плоды летнего мира – налитой виноград, дыни цвета сливочного масла, кровавые смоквы, пылающие абрикосы – покатились на прилавки наших братьев. (Возглас ликования.) О плоды! Здесь, в плетеных корзинах, завершился их долгий стремительный бег из селений, где они наливались соком и сахаром над голубыми от зноя лугами и над свежими струями тысяч блестящих от солнца ключей, орошающих землю живою водой молодости. По корням и стволу эта влага находит свой путь к сердцевине плодов, питает их сладостью, как неиссякаемый медоносный родник, и они на глазах тяжелеют. Тяжелеют все больше и больше! И, созрев, опадают дождем, катятся по пышной траве, уплывают по рекам, тянутся по дорогам со всех сторон света под радостные крики народа и пение летних рожков. (Играют рожки.) Они приходят толпой в города возвестить нам, что земля, как и прежде, мягка, а благодатное небо, верное обещанию, явилось и в этом году на свидание с летом. (Всеобщее ликование.) Нет, ничего не случилось! То была летняя звезда! Лето – подарок, а не беда. Зима наступит не скоро, черствый хлеб ждет нас только потом! А сегодня – дорады, сардины, лангусты! Рыба, свежая рыба из спокойных морей! Сыр, сыр с розмарином! Козье молоко пенится, как мыло в тазу у прачки, а на мраморных прилавках кровью сочится мясо в кружевных розетках из белой бумаги: оно пахнет люцерной и дарит нашей утробе кровь, силу и солнце. Поднимем же чашу! Выпьем из чаши лета! Станем пить и забудемся! Ничего не случится!

Крики «ура!». Радостные возгласы. Трубят трубы. Музыка.

На базаре разыгрываются в разных местах небольшие сценки.

Первый нищий. Подайте, добрый человек! Подайте, бабушка!

Второй нищий. Лучше рано, чем никогда!

Третий нищий. Намек ясен!

Первый нищий. Ничего, разумеется, не случилось!

Второй нищий. Но может и случиться. (Крадет у прохожего часы.)

Третий нищий. Однако милостыню все равно лучше подать! Будьте милосердны, на всякий случай!

Рыбак. Дорада, свежая, как гвоздика! Цветок морей! А вы еще недовольны!

Старуха. Это не дорада, а настоящая морская собака!

Рыбак. Морская собака? Ах ты, ведьма! Пока ты не явилась, морских собак в этой лавке не бывало.

Старуха. Ай, недоносок! Седин бы моих постыдился!

Рыбак. Пошла вон, старая комета!

Все замирают, прижав палец к губам.

Окно Виктории. За прутьями решетки стоит Виктория, Диего – на улице.

Диего. Как давно я тебя не видел!

Виктория. Глупый, мы же расстались сегодня утром в одиннадцать!

Диего. Да, но с нами был твой отец.

Виктория. Мой отец сказал «да»! Мы думали, он скажет «нет».

Диего. Я правильно сделал, что пошел прямо к нему и честно посмотрел ему в лицо.

Виктория. Да, ты правильно сделал. Пока он размышлял, я закрыла глаза и слушала, как мчатся, сотрясая все мое существо, невидимые кони, как они приближаются все быстрее и быстрее, пока не начала дрожать всем телом. И тут отец сказал «да». Тогда я открыла глаза. Это было первое утро творения. В углу комнаты я увидела вороных коней любви, они еще вздрагивали, но уже стояли на месте. Они ждали нас с тобой.

Диего. Я не слеп и не глух. Но слышал лишь только стук крови в висках. Моя радость вдруг освободилась от нетерпения. О царство света! Тебя отдали мне на всю жизнь, до той минуты, пока земля не призовет нас. Завтра мы умчимся с тобой отсюда в одном седле.

Виктория. Да! Говори нашим с тобой языком, неважно, если другие сочтут нас безумными. Завтра ты поцелуешь меня в губы. Я смотрю на твой рот, и щеки мои горят. Скажи, это подул южный ветер?

Диего. Да, он опаляет и меня. Где тот родник, который меня исцелит?

Подходит совсем близко. Просунув руки между прутьями решетки, она обнимает его за плечи.

Виктория. Ах, мне больно, так я тебя люблю! Подойди еще ближе!

Диего. Как ты прекрасна!

Виктория. Какой ты сильный!

Диего. Чем ты умываешься по утрам? Отчего лицо у тебя белое, как цвет миндаля?

Виктория. Я умываюсь только чистой водой, вся красота моя от любви.

Диего. Твои волосы свежи, как ночь.

Виктория. Это оттого, что все ночи напролет я жду тебя у окна.

Диего. Может быть, это вода и ночь подарили тебе благоуханье цветов лимона?