Альбер Камю - Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники [litres]

Появляются глашатаи.

Народ. Губернатор уезжает! Губернатор уезжает!

Нада. Правильно делает. Государство – это он, нужно же спасать государство!

Народ. Государство – это он, но он уже никто. Раз он уезжает, значит, теперь государство – это Чума.

Нада. Какая вам разница, Чума или губернатор? Государство есть государство.

Народ разбредается и явно ищет выходы из города.

От толпы отделяется глашатай.

Первый глашатай. Все зараженные дома должны быть помечены на двери черной звездой радиусом в один фут, с надписью: «Все люди братья». Звезду запрещается ликвидировать до снятия с дома карантина под страхом наказания по всей строгости закона. (Уходит.)

Голос из толпы. Какого закона?

Другой голос. Нового, конечно.

Хор. Наши правители обещали нам свою защиту, но они покинули нас. Зловещие туманы сгустились над городом, они поглощают ароматы фруктов и роз, гасят сияние лета, душат радость счастливой поры. Ах, Кадис, морской город! Еще вчера из-за моря прилетал к нам ветер пустыни, подхватив по пути благоухание африканских садов, он нес нежную истому нашим девушкам. Но сегодня ветер стих, а ведь только он может очистить воздух от отравы. Правители говорили, что никогда ничего не случится, но правы оказались не они, а пьяница. Что-то случилось, наше дело плохо, и надо бежать как можно скорее, пока ворота не захлопнулись и нас не заперли наедине с бедой!

Второй глашатай. Все продукты первой необходимости будут отныне находиться в распоряжении общины, иначе говоря, будут распределяться между теми, кто сумеет доказать новому обществу свою благонадежность.

Первые городские ворота захлопываются.

Третий глашатай. Все осветительные приборы должны быть выключены в девять часов вечера. Частным лицам запрещается находиться в ночное время в общественных местах или передвигаться по улицам без специального пропуска, выписанного в надлежащей форме, который будет выдаваться только в исключительных случаях и всегда по произволу администрации. Нарушители будут наказаны по всей строгости закона.

Голоса из толпы (все громче и громче). Ворота закрывают!

– Их уже закрыли!

– Нет, пока не все!

Хор. Ах, бежим скорее к тем, что еще открыты! Мы дети моря. Скорее туда, в край без стен и ворот, к нехоженым пляжам с прохладным, как губы, песком, где открыты такие дали, что глаза устают смотреть. Бежим навстречу ветру! К морю! К вольному морю, к воде, смывающей все, к ветру, дарующему свободу!

Голоса. К морю! К морю!

Люди бросаются бежать.

Четвертый глашатай. Строжайше запрещено оказывать помощь пораженным болезнью лицам иначе как путем доноса властям, которые о них позаботятся. Доносы членов семьи друг на друга особо рекомендуются и будут поощряться двойном продуктовым пайком, именуемым «паек гражданина».

Вторые ворота захлопываются.

Хор. К морю! К морю! Море спасет нас! Что ему болезни и войны! Оно повидало и погребло немало правительств! Оно дарит нам лишь алые рассветы и зеленоватые сумерки да нескончаемый плеск волн по ночам, когда звезды переполняют небо. О безлюдье, пустыня, крещение солью! Остаться наконец один на один с морем, на ветру, лицом к солнцу, вырваться из городов, замурованных в камень, как склепы, не видеть человеческих лиц, запертых на засовы страха! Скорее! Скорее! Кто спасет меня от человека и его страха? Я радовался апогею года, один среди плодов, спокойной природы, ласкового лета. Я любил мир. Были только Испания и я. Но я больше не слышу шума волн. Кругом вопли, паника, бесчестье и низость, мои братья в поту и в смятении, они отяжелели и стали неповоротливыми от страха, их уже невозможно взвалить на плечи и нести. Кто вернет мне моря забвения, спокойные воды океана, его текучие пути и сомкнувшиеся борозды? К морю! К морю, пока ворота еще не закрылись!

Голоса. Не прикасайся к нему, он был возле мертвецов.

– На нем знак Чумы! Он меченый!

– Прочь! Прочь от нас!

Бьют меченого.

Третьи ворота захлопываются.

Голос. О великий и страшный Бог!

Другой голос. Скорей! Бери все необходимое, матрац, клетку с птицами! Не забудь собачий ошейник! И горшочек с мятой! Мы будем жевать ее, пока не доберемся до моря!

Третий голос.Держите вора! Он украл вышитую скатерть, которую мне подарили на свадьбу!

Погоня. Вора догоняют и бьют.

Четвертые ворота захлопываются.

Голос. Спрячь получше нашу провизию!

Другой голос. У меня нет ни крошки еды в дорогу. Дай мне хлеба, брат! Я отдам тебе взамен свою гитару с узором из перламутра.

Третий голос. Хлеба! Весь кошелек – за один- единственный хлебец!

Пятые ворота захлопываются.

Хор. Скорей! Только одни ворота еще открыты! Беда опережает нас. Море ей ненавистно, она не хочет нас отпускать. Морские ночи тихи, звезды скользят над мачтой. Что там делать чуме? Ей хочется держать нас в своей власти, она любит нас на свой лад. Она пытается сделать нас счастливыми, как она это понимает, но не так, как хотим мы сами. Это радость по команде, существование без тепла, пожизненное наказание счастьем. Жизнь застывает, мы больше не чувствуем на губах свежего вкуса ветра.

Нищий. Святой отец, не покидай меня, я твой нищий!

Священник пытается убежать.

Нищий. Он бежит! Бежит! Не оставляй меня! Твой долг позаботиться обо мне! Если я потеряю тебя, то потеряю все!

Священник вырывается. Нищий с криком падает.

Нищий. Христиане Испании! Вас бросили на произвол судьбы!

Пятый глашатай (чеканя каждое слово). И наконец, последнее.

Чума, Секретарша и чуть позади них Алькальд улыбаются, одобрительно кивают, поздравляют друг друга с успехом.

Пятый глашатай. Во избежание заражения воздушным путем – ибо даже слова способны переносить инфекцию – каждому жителю города надлежит постоянно держать во рту пропитанный уксусом тампон, который предохраняет от заболевания и одновременно способствует сдержанности и немногословию.

Все засовывают в рот носовые платки, и по мере того как количество звучащих голосов уменьшается, оркестр играет все тише и тише.

От хора постепенно остается всего один голос, а затем и он сменяется пантомимой, разыгрываемой в полной тишине. Рты у людей заткнуты.

Последние ворота с грохотом захлопываются.

Хор. Горе! Горе! Мы остались одни, одни наедине с Чумой! Последние ворота закрылись! Мы больше ничего не слышим. Море недосягаемо. Скорбь стала нашим уделом, нам остается лишь бесцельно кружить по тесному городу без воды и деревьев, с высокими неприступными воротами, запертыми на замок, по городу, где мечутся ревущие толпы, по нашему Кадису, похожему на черно-красную арену цирка, где скоро будут совершаться ритуальные убийства. Братья, бедствие страшнее нашей вины, мы не заслужили такого заточения! Наши сердца не были невинны, но мы любили землю, любили лето – это должно было спасти нас! Однако ветры застряли в пути, и небо опустело! Мы умолкаем надолго. Но перед тем как кляп страха окончательно заткнет нам рот, давайте же в последний раз возопим в пустыне!