Станислав Штейман - Волшебный жезл

Вскоре после окончания Великой Отечественной войны большая группа рабочих и служащих совхоза была награждена орденами и медалями за выведение новой породы скота. В это время почти в каждом доме встречали вернувшихся с фронта отцов, мужей, братьев, сыновей. Боевые ордена сверкали на фронтовых гимнастерках мужчин. Ордена трудовой славы сверкали на кофточках и платьях женщин.

Ваня Ситушкин вернулся повзрослевший, возмужавший — я даже не сразу узнал его. Медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией», «За победу над Японией» красноречиво свидетельствовали о боевом его пути.

Когда я обнял его, то отчаянный бывалый фронтовик показался мне прежним мальчиком, пастушонком, бесконечно влюбленным в наши караваевские поля, луга, леса.

Он вынул из кармана какой-то предмет, обернутый в газету. Оказалось, что это моя книга, подаренная ему в тот день, когда он уходил на фронт. Она потерлась, истрепалась, испачкалась. Видно, не раз он вынимал ее, сидя у костра. Он пронес ее в вещевом мешке всю войну.

— Когда я рассказывал своим фронтовым товарищам, что у нас в Караваеве телят выращивают на холоде, а коровы дают по сорок — пятьдесят и даже по шестьдесят литров молока в день, мне не верили, надо мною смеялись, — рассказывал Ваня Ситушкин. — Тогда я давал им прочитать эту книгу и очень гордился тем, что я из Караваева. Я понял, что быть караваевцем — это все равно, что быть гвардейцем.

После демобилизации Иван Павлович Ситушкин был назначен бригадиром по выращиванию молодняка. Он взялся за работу с таким увлечением и такой энергией, что было ясно, как за время войны он соскучился по любимому делу.

В это время в моей жизни произошло еще одно очень важное событие. Во время проведения первой после войны избирательной кампании я был выдвинут кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР.

Я был очень взволнован оказанным мне доверием. Особенно растрогало меня то, что выдвинули меня кандидатом в депутаты в тех самых местах, где я начинал свой трудовой путь животновода, — в Горынском совхозе и окружающих его селах.

Зима в тот год стояла суровая. Мне приходилось много разъезжать по колхозам и совхозам Костромской области, в которых устраивались встречи кандидата в депутаты со своими избирателями. И во всех этих колхозах и совхозах я встречал горячий прием и большой интерес к моей работе и моей жизни, поэтому еще сильнее чувствовал свою ответственность перед народом.

В день выборов был тридцатиградусный мороз. Еще затемно я вышел из дому: беспокоили телята в холодном телятнике. Как-то они там? Покрыли ли их клетки соломой?

В морозном небе сверкали звезды, звонко поскрипывал под ногами снег. В телятнике уже хлопотали мать и дочь Смирновы. Под белые халаты они надели шубы. От этого и без того полная Таисия Алексеевна была похожа на снежную бабу, какую лепят ребята на дворе. Но это не мешало ей проворно управляться со своими делами.

Телятницы пришли раньше меня: им тоже не спалось, их тоже беспокоил мороз. Они бережно и ласково поправляли на трех новорожденных телятах попонки, а других, что были постарше, прикрывали сверху соломой. В телятнике было холодно: градусов пятнадцать или еще меньше. Белая изморозь покрыла мордочки некоторых телят, будто у них выросли седые усы и бороды, но все животные были здоровы и веселы.

Успокоенный, я вышел из телятника. Люди уже шли на избирательный участок. Окна во всех домах были освещены, из репродуктора, установленного на улице возле конторы, гремела торжественная музыка.

Выборы в нашей стране всегда устраиваются в воскресенье и проходят как всенародный праздник. И тот день для всех был праздничным — дома были украшены кумачовыми лозунгами и плакатами, на грузовиках приезжали избиратели из соседних деревень.

Несмотря на мороз, они ехали с песнями. Песня и музыка до поздней ночи звенели по всему совхозу. Но у меня с утра до самого вечера было множество дел. Праздновать было некогда. Лишь поздно вечером я, наконец, освободился. Домой пришел усталый и крепко уснул. На следующее утро меня разбудил телефонный звонок: звонили из Костромы и поздравляли с избранием в депутаты Верховного Совета СССР.

Незабываемое впечатление произвела на меня первая сессия Верховного Совета, на которой мне довелось присутствовать. Сотни людей: ученые и генералы, рабочие и колхозники, писатели и музыканты — представители всех национальностей, населяющих нашу необъятную Родину, — собрались в старинном Московском Кремле, чтобы решать государственные вопросы.

Прогуливаясь перед заседанием по громадному залу, я познакомился с другими депутатами Верховного Совета. Один из них был чабаном из Узбекистана. Он приехал в Москву в своем национальном пестром халате. Другой депутат оказался председателем крупного колхоза на Украине. Третий — выдающимся ученым, имя которого известно всему миру. Мы разговорились, и я узнал, что все трое в прошлом, до революции, были простыми батраками. И мне было очень радостно сознавать, что моя жизнь похожа на жизнь многих тысяч других советских людей.

Депутатом Верховного Совета СССР я избирался в течение трех созывов. В 1957 году я перенес очень тяжелую болезнь и с тех пор больше не покидаю пределы совхоза.

В 1946 году в Караваеве развернулись большие работы по строительству жилых домов и производственных помещений. Однажды к нам приехали из города архитекторы, инженеры, планировщики, и мы отправились выбирать место для будущего строительства.

Был зимний солнечный день. Ярко сверкал и искрился выпавший ночью снег. На голубом чистом небе сияло солнце. В отличном настроении мы шагали по глубокому снегу, пытаясь нарисовать в своем воображении будущее Караваево — образцовый животноводческий городок.

После долгих споров решили строиться поближе к реке Сендеге. Тогда здесь рос мелкий кустарник и по рыхлому снегу было протоптано лишь несколько троп. Но я представлял себе новые скотные дворы за ручьем, и силосные башни, и мастерские, и роскошные луга, засеянные разнообразными травами; я представлял себе вереницы автоцистерн с молоком, движущихся по асфальтированному шоссе к городу, и мне казалось, что сбывается давнишний, волнующий и очень сладостный сон, который снился мне много лет назад.

Всю жизнь Пелагея Федоровна Суслова прожила на берегах Сендеги: сначала батрачкой у помещицы Усовой, потом дояркой в Караваевском совхозе. Когда кончилась война с немецкими фашистами, ей было уже много лет — недалеко и до пенсии. Тихая и скромная, со следами былой красоты, всегда повязанная платком, она одной из первых приходила по утрам на скотный двор. За долгие годы жизни не было случая, чтобы Пелагея Федоровна не вышла на работу, не сделала чего-нибудь или недосмотрела.