Алигьери Данте - Стихотворения флорентийского периода

Падет на землю, иль дождем досадным

Восплачет воздух в ослабевшем свете.

Оттягивает сети

Наверх Амор; он дышит ветром хладным,

25 Но он со мною -- столь прекрасна дама,

Жестокая владычица и дама.

Полуденные птицы улетели

Из стран Европы, где всегда сияют

Семь льдистых звезд среди ночных небес.

30 И птиц оставшихся не слышны трели,

Лишь крики скорбные не умолкают

До вешних дней и опечален лес.

Природный пыл зверей давно исчез,

И более любви не предаются.

35 От холода оледенели страсти,

А я в Амора власти,

И сладостные мысли остаются

Во мне; пусть времена меняют годы,

Дарует мысли та, чьи юны годы.

40 Побегов свежих миновало время,

Что Овна силою зазеленели.

Поблекли травы и не тешат взор.

Деревья листьев отрясают бремя,

И только лавры, сосны, пихты, ели

45 Привычный сохранили свой убор.

Цветы под инеем на склонах гор

В долинах никнут, холод их терзает.

Окованы бессильные потоки.

Но этот терн жестокий

50 Амор извлечь из сердца не дерзает,

Пока я жив,-- и если б жил я вечно,

В моем останется он сердце вечно.

Ключи дымятся, воду изливая,

Рождает зыбкий пар земли утроба,

55 От бездны пар стремится к вышине.

Река, где плавал я под солнцем мая,

Тверда, как берег, и, доколе злоба

Зимы не минет, будет стыть на дне.

Земля окаменела в долгом сне.

60 Кристаллом стали влажные глубины,

И холод оковал волны движенье,

Но я в моем сраженье

Не отступаю ни на шаг единый

И чувствую в моем мученье сладость,

65 Предпочитая только смерти сладость.

Что ждет меня, канцона, мне поведай,

Когда со всех небес падет весной

Дождем Амор, ведь и теперь средь стужи

Сжимает сердце туже

70 И он во мне -- лишь он владеет мной.

Я должен превратиться в жесткий мрамор,

Коль сердце юной холодно, как мрамор.

67 (CI)

На склоне дня в великом круге тени

Я очутился; побелели холмы,

Поникли и поблекли всюду травы.

Мое желанье не вернуло зелень,

5 Застыло в Пьетре, хладной, словно камень,

Что говорит и чувствует, как дама.

Мне явленная леденеет дама,

Как снег, лежащий под покровом тени.

Весна не приведет в движенье камень,

10 И разве что согреет солнце холмы,

Чтоб белизна преобразилась в зелень

И снова ожили цветы и травы,

В ее венке блестят цветы и травы,

И ни одна с ней не сравнится дама.

15 Вот с золотом кудрей смешалась зелень.

Сам бог любви ее коснулся тени.

Меня пленили небольшие холмы,

Меж них я сжат, как известковый камень.

Пред нею меркнет драгоценный камень,

20 И если ранит -- не излечат травы.

Да, я бежал, минуя долы, холмы,

Чтоб мною не владела эта дама.

От света Пьетры не сокроют тени

Ни гор, ни стен и ни деревьев зелень.

25 Ее одежды -- ярких листьев зелень.

И мог почувствовать бы даже камень

Любовь, что я к ее лелею тени.

О, если б на лугу, где мягки травы,

Предстала мне влюбленной эта дама,

30 О, если б нас, замкнув, сокрыли холмы!

Скорее реки потекут на холмы,

Чем загорится, вспыхнет свежесть, зелень

Ее древес: любви не знает дама.

Мне будет вечно ложем жесткий камень,

35 Мне будут вечно пищей злые травы,

Ее одежд я не покину тени.

Когда сгущают холмы мрак и тени,

Одежды зелень простирая, дама

Сокроет их,-- так камень скроют травы.

68 (CII)

О бог любви, ты видишь, эта дама

Твою отвергла силу в злое время,

А каждая тебе покорна дама.

Но власть свою моя познала дама,

5 В моем лице увидя отблеск света

Твоих глубин; жестокой стала дама.

Людское сердце утеряла дама.

В ней сердце хищника, дыханье хлада.

Средь зимнего мне показалось хлада

10 И в летний жар, что предо мною -- дама.

Не женщина она -- прекрасный камень,

Изваянный рукой умелой камень.

Я верен, постоянен, словно камень.

Прекрасная меня пленила дама.

15 Ты ударял о камень жесткий камень;

Удары я сокрыл,-- безмолвен камень.

Я досаждал тебе давно, но время

На сердце давит тяжелей, чем камень.

И в этом мире неизвестен камень,

20 Пленяющий таким обильем света,

Великой славой солнечного света,

Который победил бы Пьетру-камень,

Чтоб не притягивала в царство хлада,

Туда, где гибну я в объятьях хлада.

25 Владыка, знаешь ли, что силой хлада

Вода в кристальный превратилась камень;

Под ветром северным в сиянье хлада,

Где самый воздух в элементы хлада

Преображен, водою стала дама

30 Кристальною по изволенью хлада.

И от лица ее во власти хлада

Застынет кровь моя в любое время.

Я чувствую, как убывает время

И жизнь стесняется в пределах хлада.

35 От гибельного, рокового света

Померк мой взор, почти лишенный света.

В ней торжество ликующего света,

Но сердце дамы под покровом хлада.

В ее очах безлюбых сила света,

40 Вся прелесть и краса земного света.

Я вижу Пьетру в драгоценном камне,

Я вижу только Пьетру в славе света.

Никто очей пресладостного света

Не затемнит, столь несравненна дама.

45 О, если б снизошла к страданьям дама

Средь темной ночи иль дневного света!

О, пусть укажет для служенья время,-

Лишь для любви пусть длится жизни время.

И пусть Любовь, что предварила время,

50 И чувственное ощущенье света,

И звезд движенье, сократит мне время

Страдания. Проникнуть в сердце время

Настало, чтоб изгнать дыханье хлада.

Покой неведом мне, пусть длится время,

55 Меня уничтожающее время.

Коль будет так, увидит Пьетра-камень,

Как скроет жизнь мою надгробный камень,

Но Страшного суда настанет время,

Восстав, увижу -- есть ли в мире дама

60 Столь беспощадная, как эта дама.

В моем, канцона, скрыта сердце дама.

Пусть для меня она -- застывший камень,

Я пламенем предел наполнил хлада,

Где каждый подчинен законам хлада,

65 И новый облик создаю для света,

Быстротекущее отвергну время.

69 (CIII)

Пусть так моя сурова будет речь,

Как той поступки, что в броню одета.

Не жду ее привета,

Окаменит она, оледенит.

5 Как мантия, спадает яшма с плеч

Мадонны Каменной в сиянье света.

Стрела из арбалета

Нагую грудь ее не поразит.

Ее удары сокрушают щит,

10 И ломки беглецов смятенных латы.

Ее мечи -- крылаты;

Нас настигая, рушат все препоны -

Я от нее не знаю обороны.

Найду ли щит -- расщепит щит она.

15 Повсюду взор ее мой взор встречает;

И как цветок венчает

Свой стебель, так венчает мысль мою.

Как в штиль ладью не возмутит волна,

Так скорбь моя ее не огорчает.

20 Пусть тяжесть удручает

Мне сердце, но слова в себе таю.

Напильнику скорбей я предаю

Всю жизнь, которую незримо точит.

Она мне смерть пророчит.

25 Жестокая, не ведает боязни,