Алигьери Данте - Стихотворения флорентийского периода

Не назван все же исполнитель казни.

Трепещет сердце -- думаю о ней,

От чуждых взоров скорбь мою скрывая,

Но, в муках пребывая,

30 Не выдам мыслей, что я затаил.

Пусть срок приблизится последних дней,

Пусть бог любви их губит, поражая,

Пусть, раны обнажая,

У чувств он отнял преизбыток сил.

35 Амор заносит меч, им поразил

Он некогда несчастную Дидону,

Ступил, не внемля стону,

На грудь мою; напрасно я взываю

О милости, я милости не чаю.

40 Занес десницу надо мной злодей

И, ослабевшему от пораженья,

На землю без движенья

Поверженному, дерзостно грозит.

Напрасен крик, неслышный для людей.

45 Вот кровь моя, отхлынув от волненья,

Амора вняв веленья,

Стремится к сердцу, и лицо горит,

И вновь бледнеет. Под руку разит,

И слева чувствую живую муку.

50 Коль вновь подымет руку,

Меня постигнет тягостная кара,

И встречу смерть до смертного удара.

Зачем Амор ей сердце не рассек,

Пусть раскроит его и пусть раскроет,

55 Пусть скорбь мою утроит -

Со смертью был бы я тогда в ладу.

И в жар и в хлад мой сокращает век

Убийца и мою могилу роет.

Зачем она не воет,

60 Как я из-за нее в моем аду!

Воскликнул бы тогда: "Я к вам приду,

Чтоб вам помочь!" На кудри золотые,

Амором завитые,

Мне на погибель, наложил бы руку

65 И стал бы мил, мою смиряя муку.

О, если б косы пышные схватив,

Те, что меня измучили, бичуя,

Услышать, скорбь врачуя,

И утренней, и поздней мессы звон!

70 Нет, я не милосерден, не учтив,-

Играть я буду, как медведь, ликуя.

Стократно отомщу я

Амору за бессильный муки стон.

Пусть взор мой будет долго погружен

75 В ее глаза, где искры возникают,

Что сердце мне сжигают.

Тогда, за равнодушие отмщенный,

Я все прощу, любовью примиренный.

Прямым путем иди, канцона, к даме.

80 Таит она, не зная, как я стражду,

Все, что так страстно жажду.

Пронзи ей грудь певучею стрелою -

Всегда прославлен мститель похвалою.

Латинские стихотворения

ЭКЛОГИ

I

[ДЖОВАННИ ДЕЛЬ ВИРДЖИЛИО -- К ДАНТЕ]

Благостный глас Пиэрид, услаждающий пением новым

Тленный мир, вознести его жизненной ветвью стараясь,

Взору людскому открыть троякой участи грани,

Что суждена их душе по заслугам: Орк -- нечестивым,

5 Лета -- парящим к звездам, надфебово царство -- блаженным,

Что ж ты бросаешь, увы, неизменно столь важное черни,

Бледным же нам ты своих совсем не даешь прорицаний?

Право, кифарой скорей расшевелит кривого дельфина

Дав и быстрей разрешит загадки мудреного Сфинкса,

10 Чем невежды постичь глубины Тартара смогут,

Да и Платону едва постижимы вышние сферы,

Хоть обо всем этом здесь безо всякого квакает толку

На перекрестках болтун, что и Флакка со свету сжил бы.

Скажешь: "Не им говорю, а тем, кто искусен в науке!"

15 Да, но ведь светским стихом! Ученым народное чуждо:

Пусть это общий язык, но с тысячью всяких различий.

Кроме того, ни один (а ты ведь шестой в этом строе),

Да и твой вождь в небесах, площадной никогда не писали

Речью; а потому, о поэтов судья беспристрастный,

20 Вот что скажу я тебе, коль меня обуздать не захочешь:

Не расточай, не мечи ты в пыль перед свиньями жемчуг,

Да и Кастальских сестер не стесняй непристойной одеждой,

Но возглашай, я молю, то, что славу твою преумножит,

Во вдохновенных стихах, и тем и другим одаренный.

25 Ведь уже многое ждет в рассказах твоих освещенья:

К звездам каким полетел Юпитеров оруженосец,

Пахарь какие, скажи, цветы и лилии вырвал,

Ланей фригийских воспой, собачьим растерзанных зубом,

Горы Лигурии, флот опиши ты партенопейский.

30 В этих стихах ты бы мог до Гадеса Алкидова выплыть,

Истра вспять потекут струи для знакомства с тобою,

Царству Элиссы былой и Фаросу станешь ты ведом.

Коль тебе слава мила, то ни область в тесных пределах

Не успокоит тебя, ни сужденье льстивое черни.

35 Первым я наслажусь, коль меня сочтешь ты достойным,-

Жрец Аонид и родной, соименный поклонник Марона,-

Пред школярами предстать при всеобщем их ликованье

Вместе с тобой на челе в пенейском венке благовонном,

Точно глашатай верхом, с восторгом славящий громко

40 Въезд триумфальный вождя восхищенным толпам народа.

Вот уже чуткий мой слух потрясают военные клики:

Жаждет чего отец Апеннин? Что Тирренского моря

Волны вздымает Нерей? Что Марс повсюду скрежещет?

Аиру бери, укроти людские безумные страсти!

45 Этого коль не поешь, предоставив другим песнопенья,

Знай, что останется все никем без тебя не воспетым.

Если же подал ты мне надежду со струй Эридана

К нам снизойти и почтить меня письмом дружелюбным,

Коль без досады прочтешь ты сначала бессильные вирши

50 Гуся, какие болтать он певучему лебедю смеет,

Или ответь, иль мои исполни заветы, учитель.

II

[ДАНТЕ -- К ДЖОВАННИ ДЕЛЬ ВИРДЖИЛИО]

В черных на белом листе получили мы буквах посланье,

Из пиэрийской груди обращенное к нам благосклонно.

Мы в этот час пасущихся коз, как бывало, считали,

Сидя под дубом в тени вдвоем с моим Мелибеем.

5 Он в нетерпенье, скорей твое пенье услышать желая:

"Титир, что Мопс? -- спросил.-- Чего он там хочет? Скажи мне!"

Смех одолел меня, Мопс; но он приставал неотступно.

Ради него наконец перестал я смеяться и другу:

"Ты не с ума ли сошел? -- говорю.-- Тебя требуют козы,

10 Ими займись, хоть тебе был обедишко наш не по вкусу.

Пастбищ ведь ты не знаток, которые всеми пестреют

Красками трав и цветов и какие высокой вершиной

Нам затеняет Менал, укрыватель закатного солнца.

Вьется ничтожный кругом, прикрытый ракиты листвою,

15 По берегам ручеек, орошающий их непрерывно

Вечной струею воды, истекающей с горной вершины,

Самостоятельно путь отыскав по спокойному руслу.

Здесь-то, пока в мураве резвятся нежной коровы,

Мопс все деянья людей и богов созерцает с восторгом

20 И на свирели игрой сокровенные он открывает

Радости, так что стада за сладкою следуют песней

И укрощенные львы сбегают с горы на долины,

Воды струятся вспять и волнуется лес на Меналах".

"Титир,-- сказал Мелибей,-- если Мопс в неведомых травах

25 Пеньем чарует, так я с твоей помощью мог бы бродячих

Собственных коз научить его неведомым песням".

Что мне тут было сказать, если он так настаивал страстно?

"Из года в год, Мелибей, к Аонийским вершинам в то время,

Как изучению прав отдаются другие для тяжеб,

30 Мопс уходит, в тени священной рощи бледнея.

Там, вдохновенья водой омытый, насытившись вволю

Звучной струей молока и по самое горло им полный,

Он призывает меня к обращенной в лавр Пенеиде".

"Что же тут делать? -- спросил Мелибей.-