Теодор Драйзер - Гений

Нет! Нет! Нет! Никогда! Не бывать этому! Он должен идти напролом! Иногда выхода у него нет!

Юджин долго сидел и думал.

Следующий шаг, который предприняла миссис Дэйл, не доставил ей таких неприятностей, как первый, хотя пользы и он не принес. Она вызвала своего домашнего врача, доктора Летсона Вули, пользовавшегося неограниченным доверием своих пациентов. Будучи сам человеком строгих правил, непоколебимым в вопросах чести и морали, он проявлял достаточную широту взглядов и терпимость, когда речь шла о ближнем.

- Ну, миссис Дэйл, чем могу вам быть полезен сегодня? - спросил он, входя в библиотеку, расположенную на первом этаже, и сердечно, хотя и с несколько усталым видом, пожимая ей руку.

- Ах, доктор Вули, у меня такие неприятности! - сразу же начала миссис Дэйл. - У нас собственно никто не болен. Но уж лучше бы болезнь. Дело гораздо серьезнее. Я вызвала вас, потому что рассчитываю на вашу помощь и сочувствие. Речь идет о моей дочери Сюзанне.

- Так, так, - пробормотал доктор. Голос его звучал хрипловато, потому что его голосовые связки были стары. Глаза зорко смотрели из-под мохнатых седых бровей - это был взгляд человека, умеющего многое видеть и таить про себя. - Что же с ней случилось? Что она сделала такого, чего не следовало бы делать?

- Ах, доктор, - воскликнула миссис Дэйл, чуть не плача, так как переживания последних дней совсем лишили ее самообладания, - я не знаю даже, что вам сказать. Не знаю, с чего начать. Сюзанна, моя дорогая, моя бесценная Сюзанна, которой я так бесконечно доверяла, на которую так полагалась...

- Ну, ну, что же дальше? - прервал ее излияния доктор Вули.

И миссис Дэйл рассказала ему всю историю и ответила на некоторые в упор поставленные вопросы.

- Говоря по правде, вы должны еще быть благодарны судьбе, - сказал он. - Сюзанна могла уступить этому человеку тайком от вас и потом сообщить вам об этом как о свершившемся факте, а может быть, и совсем не сообщить.

- Не сообщить? О доктор! Моя Сюзанна!

- Миссис Дэйл, прежде чем стать вашим врачом, я был домашним врачом вашей матери. Я немного разбираюсь в человеческой природе вообще и неплохо изучил членов вашей семьи в частности. Ваш муж, если вам угодно будет вспомнить, был человек весьма решительный. Сюзанна, возможно, унаследовала его характер. Она очень молода, - прошу не забывать этого, - она сильная, здоровая девушка. Сколько лет этому Витле?

- Лет тридцать восемь, тридцать девять, доктор.

- Гм! Я так и думал. Опасный возраст. Надо только удивляться, что вы сами так благополучно миновали этот период. Ведь и вам под сорок, не правда ли?

- Да, доктор, но вы единственный человек, которому это известно.

- Знаю, знаю. Возраст опасный. Вы говорите, что он стоит во главе "Юнайтед мэгэзинс"? Я, кажется, слыхал про него. Я знаком с мистером Колфаксом. И вы находите, что этот человек способен так увлечься?

- Мне и в голову не приходило - до этой истории.

- Что ж, тут нет ничего невозможного. Тридцать восемь - тридцать девять, с одной стороны, и восемнадцать - девятнадцать, с другой, - никуда не годится. А где Сюзанна?

- Вероятно, наверху, у себя в комнате.

- Может быть, мне поговорить с ней, хотя вряд ли это поможет.

Миссис Дэйл вышла и не возвращалась добрых три четверти часа. Сюзанна была раздражена, она упрямилась и на все уговоры матери отвечала отказом. Зачем вмешивать в это дело посторонних людей, а тем более доктора Вули, которого Сюзанна хорошо знала и очень любила? Когда мать сказала ей, что доктор Вули хочет ее видеть, она сразу заподозрила, что это имеет какое-то отношение к Юджину, и спросила, зачем она понадобилась доктору. В конце концов она согласилась спуститься, хотя сделала это с единственной целью доказать матери всю бессмысленность и глупость этой суматохи.

Старый доктор сидел и думал о странной неразберихе, именуемой жизнью, где действуют непонятные законы физики и химии, где свирепствуют недуги и бушуют человеческие страсти - любовь и ненависть в их различных проявлениях; когда вошла Сюзанна, он поднял голову и внимательно посмотрел на нее.

- Рад вас видеть, Сюзанна, - с шутливой ласковостью сказал он, вставая и делая несколько шагов ей навстречу. - Как поживаете?

- Очень хорошо, доктор, а вы как?

- Да как видите, как видите, Сюзанна, - еще немного постарел, стал еще немного суетливее. Ничего не поделаешь, когда чужие горести - твои горести. Мне ваша матушка рассказала, что вы влюбились. Это очень интересно, не правда ли?

- Знаете, доктор, - вызывающе ответила Сюзанна, - я уже сказала мама, что у меня нет желания обсуждать этот вопрос, и я считаю, что она не имеет никакого права принуждать меня к этому. Я не хочу говорить на эту тему и не стану. Я нахожу, что это величайшая бестактность.

- Бестактность? - повторила миссис Дэйл. - Ты считаешь, что обсуждать твои намерения - бестактность? А я должна тебе сказать, что люди назовут то, что ты собираешься сделать, преступлением!

- Я уже сказала, мама, что пришла сюда не для того, чтобы спорить, и предпочитаю молчать! - сказала Сюзанна, поворачиваясь к матери. - Мне здесь нечего делать. Я не хотела обидеть доктора Вули, но и не намерена оставаться здесь и снова выслушивать все, что тебе вздумается сказать.

Она шагнула к двери.

- Вот что, миссис Дейл, вы нам не мешайте, - сказал доктор Вули, и уже самый тон, каким он это сказал, заставил Сюзанну остановиться. - Я тоже того мнения, что разговоры делу не помогут. Сюзанна убеждена, что задумала что-то очень хорошее. Возможно, что это и так. Кто знает? Единственное, что стоило бы, по-моему, обсудить, - если вообще тут можно что-либо обсуждать, - это вопрос о времени. Я считаю, что Сюзанне было бы лучше немного подождать, прежде чем приводить в исполнение свое намерение, которое, надо полагать, не так уж плохо. Я совершенно не знаю мистера Витлу. Быть может, это способнейший и достойнейший человек. И все же Сюзанне следовало бы немного подождать. Я сказал бы, месяца три, а то и полгода. Ведь решение такого вопроса влечет за собой всевозможные последствия, - обратился он к Сюзанне. - Подумайте об обязанностях, которые выпадут на вашу долю, к которым вы, быть может, еще не совсем готовы. Не забывайте, что вам только восемнадцать или девятнадцать лет. Может случиться, что вам придется отказаться от выездов в свет, от танцев, от путешествий, да мало ли еще от чего - и целиком посвятить себя обязанностям матери и заботам о муже. Ведь вы предполагаете навсегда остаться с ним, не так ли?

- Я не хочу говорить об этом, доктор Вули.

- Но ведь это так, не правда ли?

- До тех пор, пока мы будем любить друг друга.

- Гм! Но ведь вы будете любить его какое-то время, - вы не станете этого отрицать, конечно?

- Разумеется, но к чему этот разговор? Я приняла решение.