Теодор Драйзер - Гений

- Речь идет лишь о том, чтобы вы еще немного подумали, - ласково продолжал доктор Вули, уже одним своим тоном обезоруживая Сюзанну и удерживая ее на месте, - чтобы не торопились и хорошенько взвесили все обстоятельства. Ваша матушка любит вас, и в глубине души, я убежден, вы тоже любите ее, несмотря на эту небольшую размолвку. Я и подумал, что во имя сохранения добрых чувств вы могли бы пойти на некоторые уступки, - ну, скажем, подождать полгода или даже год, и за это время как следует все обдумать. Мистер Витла, вероятно, не станет возражать. За такой срок чувства его к вам не изменятся. Что же до вашей матушки, то ей было бы легче, если бы она знала, что вы приняли решение не опрометчиво, а после зрелых размышлений.

- Да, - с жаром воскликнула миссис Дэйл, - подожди и подумай, Сюзанна! Что значит один год?

- Нет, - нетерпеливо ответила Сюзанна. - Весь вопрос в том, хочу я ждать или нет. А я не хочу.

- Совершенно верно. Но все же вы могли бы принять мои слова в соображение. Согласитесь, что дело серьезное, под каким углом его ни рассматривай. Я не берусь это утверждать, но у меня такое чувство, что вы собираетесь совершить крупную ошибку. Опять-таки это только мое личное мнение. Вы имеете право судить по-своему. Я прекрасно понимаю, как вы на это смотрите, но общество, быть может, отнесется к такому шагу иначе, чем вы. Думать о мнении общества, Сюзанна, это, конечно, скучная материя, но все же нельзя с ним и не считаться.

Сюзанна упрямо и устало смотрела на своих мучителей. Их доводы не доходили до нее. Она думала о Юджине и о своем решении. Оно вполне осуществимо. Какое ей дело до общества? Она незаметно все ближе и ближе подвигалась к двери и наконец приотворила ее.

- Ну вот, как будто и все, - сказал доктор Вули, убедившись, что она твердо решила уйти. - До свидания, Сюзанна. Я рад, что повидал вас.

- До свидания, доктор Вули, - ответила она.

Она вышла, и миссис Дэйл в отчаянии заломила руки.

- Что же мне делать? - воскликнула она, глядя на своего советчика.

Доктор Вули подумал о том, как глупо давать советы людям, которые не желают их принимать.

- Не стоит волноваться, - сказал он, немного помолчав. - Я убежден, что она подождет, если вы правильно подойдете к ней. Сейчас она по какой-то причине крайне взвинчена и упорствует. Вы слишком на нее нажимаете. Действуйте мягче! Пусть она сама все хорошенько обдумает. Советуйте ждать, но не настаивайте. Силой вы ничего не добьетесь. У нее слишком непреклонная воля. Слезы тоже не помогут. Излишняя чувствительность раздражает. Уговорите ее еще подумать или лучше предоставьте это ей самой и просите только не торопиться. Если бы вам удалось увезти ее недели на три или, еще лучше, на несколько месяцев, чтобы она уехала по доброй воле и могла бы отдохнуть и от ваших доводов и от его влияния, если бы она сама попросила его оставить ее на некоторое время, все было бы хорошо. Вряд ли она уйдет к нему. Она думает, что сделает это, но мне что-то не верится. Как бы там ни было, сохраняйте спокойствие. И уговорите ее уехать из Нью-Йорка.

- А можно было бы, доктор, запереть ее в какой-нибудь санаторий или в дом для душевнобольных, пока она не образумится?

- На свете все можно, но я бы сказал, что это наименее благоразумно из всего, что вы могли бы сделать. Насилие в таких случаях ни к чему не приводит.

- Я знаю, но что, если она не одумается?

- Право же, миссис Дэйл, об этом рано судить. Вы не пробовали говорить с ней спокойно. Вы только ссоритесь. От этого мало пользы. Вы все дальше и дальше отходите друг от друга.

- Какой у вас практический ум, доктор, - польстила ему миссис Дэйл, несколько успокоенная его словами.

- Дело не в практичности, а в интуиции. Будь я человеком практического ума, я бы не посвятил себя медицине.

Он направился к двери, и его старческое тело под действием собственной тяжести, казалось, оседало на каждом шагу. Но у порога он еще раз обернулся. Усталые серые глаза чуть заискрились, когда он сказал:

- Ведь и вы когда-то любили, миссис Дэйл?

- Да, - ответила она.

- Вы помните, что вы тогда переживали?

- Да.

- Так будьте же благоразумны. Постарайтесь вспомнить ваши собственные чувства, ваше собственное поведение. Вполне вероятно, что вам никто не ставил преград. А она этого не может сказать про себя. Она готова сделать ошибку. Мы хотим воспрепятствовать этому, и нет сомнения, что нам это удастся. Будьте же терпеливы. Ведите себя спокойнее. Поступайте по отношению к другим так, как вы хотели бы, чтобы поступали с вами.

Шаркая ногами, он прошел через веранду и спустился по широким ступенькам к ожидавшей его машине.

- Мама, - сказала Сюзанна после ухода доктора Вули, когда миссис Дэйл зашла к ней, чтобы посмотреть, не смягчилась ли она немного, и опять попросить ее не торопиться с решением. - Мама, зачем ты позоришь себя и меня? Для чего тебе понадобилось рассказывать все доктору Вули? Этого я тебе никогда не прощу. Я не считала тебя способной на это. Я думала, у тебя больше гордости, больше собственного достоинства.

Надо было видеть Сюзанну в эту минуту, когда она стояла в своем просторном будуаре, спиной к овальному зеркалу туалета и лицом к матери, чтобы понять, чем она приворожила Юджина. Комната была вся залита ярким солнцем, и девушка в своем белом с голубым утреннем платье казалась на этом фоне лучезарной и легкой.

- Пойми, Сюзанна, - сказала миссис Дэйл совсем убитым голосом, - я просто не могу больше. Нужно же мне с кем-нибудь посоветоваться. Ведь я совершенно одна, если не считать тебя, Кинроя и детей, - в разговоре с Сюзанной и Кинроем она называла Адель и Нинетту детьми, - а им мне, конечно, не хотелось бы говорить. Ты всегда была единственным человеком, с которым я делилась. Но раз ты пошла против меня...

- Вовсе я не иду против тебя, мама!

- Ах, вот как. Но не будем об этом говорить, Сюзанна. Ты разбила мне сердце! Ты меня буквально убиваешь. Мне необходимо было с кем-то посоветоваться. Доктор Вули наш старый друг. Он такой славный и отзывчивый.

- Ах, мама, я знаю, но к чему все это? Какая может быть польза от его слов? Разве он может меня переделать? Просто ты рассказываешь обо всем человеку, которому совершенно незачем это знать.

- Но я думала, что он может оказать на тебя влияние, - взмолилась миссис Дэйл. - Я думала, что ты послушаешься его. О боже, боже! Как я устала! Лучше бы мне не дожить до этого!

- Ну вот, опять ты начинаешь, мама, - уже более мягким тоном сказала Сюзанна. - Я не понимаю, почему ты в таком отчаянии. Я собираюсь устраивать свою жизнь, а не твою. Ведь это я так буду жить, а не ты.

- Разумеется, но то-то и пугает меня. Что у тебя за жизнь будет, если ты это сделаешь, если ты себя погубишь? Пойми только, что ты задумала, какой тебя ждет ужас! Никогда ты не будешь с ним жить, он слишком стар для тебя и слишком избалован женщинами, ему нельзя верить. Он скоро тебя разлюбит и ты останешься одна - незамужняя женщина, возможно, с младенцем на руках, отверженная обществом. Куда ты тогда денешься?