Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 1)

Она сообщила эти мудрые заключения своему мальчику (как она называла Джорджа), а он просил ее во имя всего святого не давать воли языку. Это она сделать может, отвечала миссис Маунтин, но вот держать всегда закрытыми глаза ей никак не удастся; после чего она принялась описывать сотни всяких случаев, которые произошли за время его отсутствия и, как ей казалось, подтверждали ее правоту. Сообщила ли Маунтин свои милые подозрения его брату, сурово спросил Джордж. Нет. Ведь ее мальчик — Джордж, а Гарри мальчик своей матери.

— Она больше любит его, а я больше люблю тебя, Джордж, — вскричала Маунтин. — А кроме того, поговори я с ним, он сразу же обо всем расскажет матери. Бедняжка Гарри не умеет молчать — а тогда у меня с ее милостью выйдет хорошенькая ссора!

— Я прошу тебя, Маунтин, молчать об этом, — произнес мистер Джордж с величайшим достоинством. — Иначе мы с тобой тоже поссоримся. Ни мне и никому другому на свете ты и заикаться не должна о столь нелепом подозрении.

Нелепом? Почему же нелепом? Мистер Вашингтон постоянно бывает у вдовы. Его имя не сходит с ее уст. Она без конца хвалит его сыновьям и ставит в пример. Она всегда советуется с ним о хозяйстве и делах имения. Она не купила ни одной лошади и не продала ни одного бочонка табака, не узнав предварительно его мнения. Одна из комнат в Каслвуде уже получила название "комната мистера Вашингтона". Когда он уезжает, то оставляет та" одежду и саквояж!

— О Джордж, Джордж! Настанет день, когда он не уедет! — простонала Маунтин, которая, разумеется, постоянно возвращалась к запретной теме.

Мистер Джордж в обращении с фаворитом своей матери пускал теперь в ход всю свою ледяную вежливость, которая весьма раздражала достойного джентльмена, либо жгучие сарказмы, через которые тот прорывался так, как прорывался через колючие заросли во время своих частых охотничьих прогулок с Гарри Уорингтоном, пока Джордж, удалившись в свои шатры, занимался математикой, французским языком или латынью, томясь в учебной комнате и чувствуя себя все более и более одиноким.

Однажды Гарри отлучился из дому с какими-то своими приятелями (боюсь, что в выборе друзей он далеко не всегда бывал осмотрителен, и мистер Вашингтон составлял среди них скорее исключение), когда этот последний приехал в Каслвуд. Он был так внимателен и нежен с хозяйкой дома, а она встретила его с такой сердечностью, что ревность Джорджа Уорингтона чуть-чуть не вырвалась наружу. Но оказалось, что это был прощальный визит. Майор Вашингтон отправлялся в длительное и опасное путешествие — к западной границе Виргинии и еще дальше. В течение последнего времени французы все чаще вторгались на нашу территорию. Правительство метрополии, так же, как и виргинские и пенсильванские власти, было встревожено этой воинственностью хозяев Луизианы и Канады. Французские солдаты уже согнали немало наших поселенцев с их земель, и губернаторы английских провинций решили положить конец этим набегам или хотя бы выразить протест.

Границы своих американских владений мы определяли согласно принципу, во всяком случае, удобному для колонистов. Принцип этот заключался в следующем: те, кому принадлежало побережье, имели право и на псе внутренние земли вплоть до Тихого океана — другими словами, английские договоры устанавливали только южный и северный рубежи американских колоний Британии, в западном же направлении они ничем не были ограничены. Французы, однако, владея колониями на севере и на юге континента, стремились соединить их по Миссисипи, реке Святого Лаврентия и цепи Великих внутренних озер, расположенных к западу от английских владений. Когда в 1748 году между Францией и Англией был подписан мир, вопрос о колониях остался неулаженным, и ему предстояло вновь стать причиной раздора, едва одно из этих королевств собралось бы с силами, чтобы потребовать его разрешения в свою пользу. Положение обострилось к 1753 году, когда английские и французские поселенцы столкнулись на реке Огайо. Разумеется, помимо французов и англичан, существовали и другие люди, считавшие себя законными хозяевами территории, за которую сражались дети их Белых Отцов, — речь шла об индейцах, исконных собственниках этих земель. Однако мудрецы в Сент-Джеймском дворце и в Версале благополучно предпочли считать указанный спор делом одних только европейцев, а не краснокожих, и лишили этих последних права участия в нем, хотя обе тяжущиеся стороны в случае необходимости охотно прибегали к помощи их томагавков.

Некая земельная компания, носившая название "Компания Огайо", получила от виргинского правительства земли по берегам этой реки, а затем в ее владения вторглись французские отряды и бесцеремонно выгнали оттуда английских поселенцев. Те попросили о защите виргинского губернатора мистера Динуидди, который решил отправить к командующему французскими войсками на Огайо посланника с требованием прекратить вторжения на территорию его величества короля Георга.

Мистер Вашингтон, понимая, какую возможность отличиться дает подобная миссия молодому человеку вроде него, поспешил предложить вице-губернатору свои услуги и, оставив свой виргинский дом, поместье и все занятия, отправился с его поручением к французскому командующему. В сопровождении проводника, переводчика и нескольких слуг бесстрашный молодой посол осенью 1753 года по индейским тропам пробрался от Уильямсберга почти к самым берегам озера Эри и встретился с французом в форте Ле-Беф. Ответ этого высокопоставленного офицера был краток: ему приказано удерживать этот край и изгнать из него всех англичан. Французы открыто объявили о своем намерении завладеть Огайо. И с этим грубым ответом посланцу Виргинии пришлось пуститься в трудный и опасный обратный путь через дремучие леса и замерзшие реки, находя дорогу по компасу и ночуя в снегу у костра.

Гарри Уорингтон клял свою злосчастную судьбу — уехав на петушиный бой, он упустил возможность принять участие в предприятии куда более благородном и интересном. А майор Вашингтон по возвращении из поездки, во время которой он выказал столько героизма и скромности, продолжал пользоваться особым расположением хозяйки Каслвуда. Она постоянно ставила его в пример сыновьям.

— Ах, Гарри! — повторяла она. — Только подумать, что ты тратишь время на петушиные бои и лошадиные скачки, а майор в диких лесах должен был беречься французов и сражаться с замерзающими реками! Ах, Джордж! Ученость, разумеется, прекрасная вещь, но мне хотелось бы, чтобы мой старший сын послужил и своей родине!

— Я буду очень рад вернуться в отчизну и поступить там на службу, отвечал Джордж. — Не хотите же вы, чтобы я служил под командой мистера Вашингтона в его новом полку или попросил бы офицерский чин у мистера Динуидди?