Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 2)

Точно так же — в своих скромных возможностях — и мистер Гамбо. Служанки мистера Ламберта в сердечной своей доброте без стеснения проливали слезы с ним вместе. Этти не могла удержаться от смеха, услыхав, как голосит Гамбо, убиваясь но поводу того, что хозяин пошел в солдаты и не взял с собой верного своего слугу. А он готов был каждую минуту спасать жизнь мистера Гарри, и непременно бы ее спас, и дал бы разрезать себя на двести тысяч кусков ради него, да, да! Но природа берет свое, и Гамбо соблаговолил сделать ей уступку, подкрепившись в кухне изрядной порцией пива и холодной говядины. Он, безусловно, был порядочный врун, лентяй и обжора, но тем не менее мисс Этти подарила ему полкроны и была к нему необычайно добра. Язычок ее, всегда столь бойкий и даже дерзкий, стал вдруг на удивленье кроток словно он никогда не произнес ни единой насмешки. Смиренная и молчаливая, бродила она теперь по дому. Она была почтительна с матерью, вежлива с Джоном и Бетти, когда они прислуживали за столом, снисходительна к Полли, если той случалось, причесывая барышню, дернуть ее нечаянно за волосы, неслыханно долготерпелива к Чарли, когда тот, придя домой из школы, наступал ей на ногу или опрокидывал ее коробку с рукодельем, и молчалива в обществе отца. Нет, положительно, малютка Этти преобразилась неузнаваемо! Вели ей папенька зажарить бараний окорок или отправиться в церковь под руку с Гамбо, она и тут ответила бы, сделав книксен: "Как прикажете, папенька!" Велика важность, бараний окорок! А чем кормят их там, этих бедных волонтеров, когда над головами у них летают пушечные ядра? О, как дрожат ее колени, когда она в церкви преклоняет их во время чтения молитвы за сражающихся на поле боя, и как низко склоняется ее голова! Когда же священник возглашает с кафедры: "Не убий!" — ей кажется, что он смотрит на нее, и она еще ниже опускает голову. Все ее мысли теперь с теми — с путешествующими и плавающими! Как замирает ее сердце, когда она бежит за газетой, чтобы прочесть сообщение о походе! Как пытливо вглядывается она в лицо папеньки, стараясь угадать, добрые или дурные вести он принес из своего артиллерийского департамента. Гарри невредим? Его еще не произвели в генералы? Может быть, он ранен и попал в плен? О, боже, а что, если ему оторвало обе ноги снарядом, как тому инвалиду, которого они видели на днях в Челси? О, она готова сама проходить всю жизнь на костылях, лишь бы он на своих ногах возвратился домой! Ей бы следовало молиться, не подымаясь с колен, пока он не вернется с войны.

— Ты слышала когда-нибудь, Тео, что человек может поседеть за одну ночь? — спрашивает Этти. — Так вот, я нисколько не удивлюсь, если это случится со мной. — И она смотрится в зеркало, чтобы удостовериться, не совершилось ли уже это явление природы.

— Этти, дорогая, ты, помнится, не беспокоилась так ужасно, когда папенька был на Минорке, — замечает Тео.

— Ах, Тео! Легко тебе говорить, когда Джордж не в армии, а преблагополучно сидит дома, — парирует удар Этти, заставляя старшую сестру покраснеть и задуматься. Au fait {Что говорить (франц.).}, если бы мистер Джордж был в армии, мисс Тео, как вы понимаете, вела бы себя совсем по-другому. Однако мы не хотим больше терзать чьи-либо нежные сердца и спешим вас заверить, что Гарри пока угрожает не большая опасность, чем любому офицеру гвардейского полка личной охраны его величества в казармах Риджент-парка.

Первый поход, в котором принял участие наш храбрый волонтер, если и может быть назван успешным, то уж никак не доблестным. Британский лев, как, впрочем, и всякий другой лев, не всегда может встретить достойного противника и дать генеральное сражение. Представим себе, что лев вышел на охоту в поисках тигра, тигр не появился, и тогда льву приходится придушить гуся и позавтракать этой птицей. Львы, как известно, тоже хотят есть, как и все прочие животные. А теперь предположим, что в поисках вышеупомянутого тигра лев вернулся в лес, огласив его своим воинственным рыком, и вдруг увидел, что к нему направляется не один, а целых шесть тигров? Это уже явно не по правилам. И он поджимает царственный хвост и со всей возможной быстротой прячется в свое уютное логово. А решись он вступить в драку сразу с шестью тиграми, вы бы сами сказали, что это не лев, а осел.

Так вот, первый военный подвиг Гарри Уорингтона был примерно такого же рода. 1 июня он в числе других тринадцати тысяч солдат находился на борту одного из многочисленных военных судов и транспортов, покидавших остров Уайт, и на заре 5 июня вся эта флотилия стала на якорь в бухте Канкаль в Бретани. Некоторое время он вместе с другими джентльменами-волонтерами имел удовольствие разглядывать французский берег с борта своего корабля, так как главнокомандующий и командир отправились на катере произвести рекогносцировку в гавани. На берегу паслось стадо, вдали протрусили рысцой и скрылись из глаз несколько драгун, а крошечный форт с двумя пушками позволил себе наглость обстрелять катер, на борту которого находился его светлость герцог Мальборо и коммодор. В два часа дня уже вся британская флотилия стала на якорь, и был отдан приказ всем гренадерским ротам одиннадцати полков погрузиться на плоскодонные лодки и собраться вокруг флагманского судна "Эссекс". Тем временем мистер Хоу, подняв флаг на фрегате "Успех", приблизился в сопровождении других фрегатов к берегу, дабы обеспечить высадку войск, после чего все суда с волонтерами, гренадерскими ротами и тремя батальонами гвардии под командованием лорда Сэквилла и генерала Дьюри поплыли к берегу.

Нашим волонтерам не пришлось совершить при этом каких-либо героических подвигов, поскольку французы, которым надлежало дать им отпор, убежали, а британские фрегаты заставили замолчать пушки маленького форта, потревожившие главнокомандующего во время его рекогносцировки. Войска пошли на приступ и взяли в плен весь гарнизон, прострелив ему ногу. Как выяснилось, гарнизон состоял из одного пожилого джентльмена, который храбро палил из своих двух пушек и сказал завоевателям: "Если бы каждый француз действовал, как я, не видать бы вам Канкаля, как своих ушей".

Передовой отряд захватчиков, заняв деревушку Канкаль, неусыпно бодрствовал там всю ночь с оружием наготове, и волонтеры посмеивались над нашим героем, говоря, что ему не терпится понюхать пороху и снять с французов два-три скальпа. Ни один француз, однако, не подставил себя под его томагавк: единственной за целый день жертвой войны пал некий француз, направлявшийся куда-то верхом в сопровождении слуги и случайно напоровшийся на лорда Доуна, волонтера, наступавшего со своей ротой в авангарде полка. Лорд Доун предложил французу сдаться, на что тот по глупости ответил отказом, после чего и он, и его слуга, и обе их лошади были застрелены на месте.