Уолдо Фрэнк - Смерть и рождение Дэвида Маркэнда

- А разве это...

- Это с одного ранчо, у которого мы законтрактовали всю продукцию. Штат Веракрус, где-то в Мексике.

- Вы полагаете, - сказал Маркэнд, - что мне просто надоела моя работа и более живое дело меня удержит. Но это не так. Я решил покончить, целиком покончить с делами вообще.

- Еще раз спрашиваю вас, что вы намерены делать? - спросил Сандерс.

- И я снова вынужден вам ответить, что не имею ни малейшего представления.

Соубел обернулся к Сандерсу, глаза их встретились, и Сандерс кивнул. Это был человек, одаренный богатой интуицией, и в ОТП ему не было цены, потому что он умел во время совещаний угадывать мысли Соубела и жестом отвечать на них. (Сандерс обладал еще одним, хотя и меньшим достоинством: во всей Северной Америке не нашлось бы человека, лучше него разбирающегося в качествах тысячи сортов табака.)

- Вот что я вам скажу, Маркэнд, - сказал Соубел. - Конечно, вы вольны уйти, если вам этого хочется. Мы не собираемся вас удерживать. И вы совершенно правы, полагая, что с вами или без вас ОТП будет существовать и дальше. Но я много старше вас и в этом вопросе чувствую за собой некоторую ответственность. Если вы напишете нам заявление об уходе, мы положим его под сукно. Сейчас апрель. Пусть оно пролежит до сентября. На это время вам будет предоставлен отпуск, шестимесячный отпуск с сохранением полной оплаты. Уезжайте, разберитесь в себе.

- Я готов согласиться на это, если вы настаиваете. - Маркэнд встал. Но от жалованья я отказываюсь.

- Об этом вы договоритесь с Картрайтом, - сказал Соубел. Он нахмурился: с Маркэндом в его кабинет входила чужая воля, которая угрожала его миру и которую он никак не мог подчинить себе.

Через час перед столом Маркэнда стоял явно взволнованный Чарли Поллард. София Фрейм собрала свои бумаги и вышла, оставив их вдвоем.

- Что за чертовщина! Сандерс мне сказал, что вы хотите _выйти из дела_.

Маркэнд видел сумятицу чувств, отраженную на лицо Полларда, и не понимал его. Тут была инстинктивная радость, которую всякий человек испытывает при известии о неудаче близкого друга; была тревога, потому что Поллард любил Маркэнда и, кроме того, смутно чувствовал, что прочность его собственного мира поколеблена; было недоумение. Маркэнд кивнул.

- Но послушайте, старина, я не понимаю!

- Я здесь чувствую себя не на месте, Чарли, с самого слияния фирм.

- Куда вы идете?

- Вы хотите сказать - в какое предприятие? Вы с ума сошли! Никуда. Куда я пойду?

- Что же вы собираетесь... Позвольте, сколько вам лет? Тридцать пять? В тридцать пять лет вы намерены уйти на покой?

- Как мне заставить вас понять, когда я сам не понимаю? Я иду шаг за шагом. Первый шаг - это уйти из конторы.

- Дэвид, если вы продадите свою часть согласно завещанию и поместите капитал самым надежным образом, вы получите десять тысяч долларов в год, и ни пенни больше.

- Знаю.

- Не слишком жирно! При вашем-то размахе! Мы все вас знаем. Соубел тоже знает вас. Десять тысяч! При вашей деловой сметке! Вы можете иметь десять тысяч в месяц, если останетесь здесь и будете расти вместе с ОТП. Как-то на прошлой неделе я завтракал с Соубелом. ОТП только начинает разворачиваться, дружище! Знаете ли вы, что такое для нас Панамский канал?.. Говорят, он открывается в будущем году. Это значит, что вся Южная Америка у нас в кармане. До Тихоокеанского побережья будет не дальше, чем до Кубы. Мы уже имеем Кубу, тогда мы будем иметь Эквадор, и Перу, и Чили. ОТП не останется предприятием местного, внутреннего значения. Наши акции в недалеком будущем взлетят вверх, предприятие разрастется так, что нам придется дробить его. А вы хотите уйти. С деловой точки зрения вы сумасшедший, и я считаю своим долгом сказать вам об этом. Продавать, когда цены самые низкие! А ведь расширение дела означает новые финансовые проблемы, как раз по вашей специальности. Слушайте, дружище, ради бога, не будьте идиотом!

- Меня это все не трогает, Чарли. - Маркэнд откинулся в кресле и положил ноги на стол.

Поллард пристально глядел на него, пытаясь понять, но это ни к чему не привело. Как всегда, он видел спокойную крупную голову, глаза непроницаемые и улыбающиеся.

- Да что это за чертовщина наконец?

Маркэнд попыхивал сигарой.

- Вероятно, выдумки Элен? Понадобилось сделать из вас общественного деятеля или еще что-нибудь вроде этого?

Маркэнд покачал головой.

- Ну хорошо, - оживился Поллард, - положим, вы решили пустить на ветер свою жизнь, но вы ведь должны подумать о жене, о детях. Продав свою долю сейчас, вы обрекаете их на относительную бедность. Говорю вам: капитал в двести тысяч - ничто по сравнению с тем, что нас ожидает. Сидите на месте, и вы сделаете своих детей миллионерами. В конце концов, это ваш долг и перед семьей...

- Мой долг перед женой и детьми - продолжать вести жизнь, которая не по мне?

- Ба-ба, старина, каждый делает деньги, как умеет... У вас есть лучший способ про запас?

- А зачем мне делать деньги? В особенности если они у меня уже есть?

- Дэвид, вот теперь вы говорите как человек, лишенный размаха. Десять тысяч в год - это не деньги.

- Это - прожиточный минимум.

- Кто, черт возьми, думает о прожиточном минимуме?

- Вы не то хотели сказать. - Маркэнд встал и внушительно выпрямился перед своим собеседником. - Вы хотели сказать: "Кто, черт возьми, думает о жизни?"

Поллард неопределенно улыбнулся; слова Маркэнда ничего не говорили ему.

- А вы, мой мальчик, полагаете, очевидно, что если вы получили в наследство несколько долларов, то для вас жизнь означает безделье? Очень досадно, что старик не предвидел этого.

- Вряд ли вы точно знаете, что старик предвидел и чего он не предвидел. - Маркэнд снова сел, он вдруг почувствовал усталость.

- Не пройдет и двух месяцев вашего отпуска, как вы измените решение. Вы просто переутомлены, и Соубел с Сандерсом сразу сообразили, в чем дело.

Маркэнд забарабанил пальцами по столу. Он видел, как этот человек, такой озабоченный, кружит в пустоте. Он захотел сказать ему про Лоис.

- Дела занимают большое место в вашей жизни, - сказал он.

- Разумеется, - сказал Поллард.

- Разумеется? - повторил Маркэнд.

- И вы очень скоро, черт возьми, увидите, какое место они занимают в вашей, после того как побездельничаете месяц-другой. Кроме дел, больше ничего нет в жизни. По крайней мере, для мужчины.

- Может быть, вы правы, - сказал Маркэнд.

- Конечно, я прав, - сказал Чарли Поллард.

Завтракать Маркэнд отправился один. Он шел по Уолл-стрит, финансовому сердцу страны. - Итак, я ухожу из этого мира. - Мужчины и женщины, спешившие поесть, казалось ему, не сознавали, где они. Как отдельные единицы, они были невесомы, они были лишь атомы, и что-то, слишком смутное, чтобы это можно было назвать мыслью, подсказывало Маркэнду, что, если бы круг их сознания был шире, каждый из них был бы более весомым. Жалкие клячи в шорах на Ист-Риверской верфи, жевавшие удила, погрузив морду в мешок с сеном, казалось, занимали больше места в мире. Маркэнд поглядывал на дома до сторонам: одни - приземистые, другие - высоко взметнувшиеся над улицей. Дела - вот единственное, что занимает всех этих людей, и оттого они пусты; вот из чего созданы все эти дома, и оттого они непрочны. О чем бы ни думали, пожевывая удила, ист-риверские лошади, их мысли куда реальнее. Но деньги... Они дают жене и детям все, что нужно. Что же в этом нереального? И даже если он покинет деловой мир, все будет по-прежнему. Каждая ложка проглоченной пищи, одеяла на детских постелях, шелк, облегающий тело Элен... Может быть, деловой мир непрочен, но он сам весь опутан его сетями, и вместе с ним - те, кого он любит.