Роже Гар - Семья Тибо (Том 2)

Он стоял, преграждая ей путь и не снимая шляпы, лицо у него было красное и опухшее, взгляд дерзкий и пристальный: он походил на преступника или сумасшедшего...

- Мне надо с вами поговорить!

- Нет!

- Да!

Она смотрела на него, ничем не выдавая своего страха; в ее мутных, расширенных зрачках были только ярость и презрение.

- Убирайтесь! - задыхаясь, крикнула она низким, хриплым голосом.

Несколько секунд они стояли неподвижно лицом к лицу, опьяненные неистовством своих чувств, скрещивая полные ненависти взгляды.

Но он загораживал узкий проход: торопящиеся пассажиры, ворча, протискивались между ними, а потом, заинтригованные, оборачивались. Женни заметила это. И тотчас же она потеряла всякую способность к сопротивлению. Лучше уступить, чем продолжать этот скандал... Жак оказался сильнее; она не станет избегать объяснения. Но только не здесь, на глазах у любопытных!

Она резко повернулась и пошла обратно, быстро поднимаясь вверх по ступенькам.

Он следовал за нею.

Вдруг они очутились вне вокзала.

"Если она остановит такси или прыгнет в трамвай, я вскочу вслед за нею", - сказал себе Жак.

Площадь была ярко освещена. Женни стала смело пробираться между автомобилями. Он тоже. Он едва не угодил под автобус и услышал ругань шофера. Пренебрегая опасностью, он не отрывал глаз от ускользающего силуэта девушки. Никогда еще не ощущал он такой уверенности в себе.

Наконец она достигла тротуара и обернулась. Он был тут же, в нескольких метрах от нее. Теперь уже ей не убежать; она с этим примирилась. Она даже радовалась возможности высказать ему все свое презрение, чтобы покончить с этим раз навсегда. Но где? Не в этой же сутолоке...

Она плохо знала этот квартал. Направо тянулся бульвар, кишевший людьми. Тем не менее она наудачу пошла по бульвару.

"Куда она идет?.. - думал Жак. - Какая нелепость..."

Чувства его изменились, недоброе возбуждение, только что владевшее им, уступило место смущению и жалости.

Внезапно она заколебалась. Слева открывалась узкая пустынная улица, затемненная массивом какого-то большого здания. Она решительно бросилась туда.

Что он теперь сделает? Она почувствовала его приближение. Сейчас он заговорит... Слух ее обострился, нервы напряглись до крайности, она была готова ко всему: при первом же его слове она повернется и изольет наконец весь свой гнев...

- Женни... Простите меня...

Единственные слова, которых она не ждала!.. Этот взволнованный и смиренный голос... Она едва не потеряла сознание.

Она остановилась, опираясь рукой о стену. И стояла так долгую минуту с закрытыми глазами, едва дыша.

Он не приближался к ней. Стоял с непокрытой головой.

- Если вы потребуете, я уйду. Сейчас же уйду, без единого слова. Обещаю вам...

Смысл его слов доходил до нее не сразу, лишь через несколько секунд после того, как он их произносил.

- Хотите, чтобы я ушел? - продолжал он вполголоса.

Она подумала: "Нет!" - и вдруг сама себе удивилась.

Не ожидая ее ответа, он несколько раз тихонько повторил: "Женни..." И в его интонации слышалось столько кротости, сочувствия, робости, что это было равноценно самому нежному признанию.

Она это прекрасно поняла. Сквозь полумрак она украдкой бросила взгляд на его взволнованное и властное лицо. У нее перехватило дух от счастья.

Он снова спросил:

- Хотите, чтобы я ушел?

Но интонация была уже другая: теперь в ней сквозила уверенность, что она не прогонит его, не выслушав.

Она слегка пожала плечами, и черты ее инстинктивно приняли выражение презрительной холодности: это была единственная маска, способная еще хоть несколько минут охранять ее гордость.

- Женни, позвольте мне поговорить с вами... Это необходимо... Я вас прошу... Потом я уйду... Пойдемте в тот сквер перед церковью... Там, по крайней мере, вы сможете сесть... Хорошо?

Она почувствовала, как скользнул по ней его настойчивый взгляд, взволновавший ее еще больше, чем его голос. Казалось, Жак во что бы то ни стало решил проникнуть в ее тайны!

У нее не хватило сил для ответа. Но каким-то скованным движением, словно все еще уступая только насилию, она отделилась от стены и, выпрямившись, устремив взгляд прямо перед собой, снова зашагала походкой лунатика.

Он молча и чуть-чуть поодаль шел рядом с нею. По временам от нее исходил свежий, едва уловимый аромат духов, который он вдыхал вместе с теплым ночным воздухом. От волнения и угрызений совести на глазах его выступили слезы.

Только сегодня вечером решился он признаться самому себе, какое смиренное раскаяние, какая потребность любви и прощения тайно мучают его с тех пор, как он снова увидел Женни. Сказать ей об этом? Она ведь не поверит. Он сумел показать ей только неистовство и грубость... Ничем и никогда не загладить оскорбления, которое он ей нанес этим непристойным преследованием!

XXXVIII

Поднявшись по бульвару, они вошли в маленький, расположенный уступами сквер перед церковью св. Венсан де Поля. Внизу, на площади Лафайет, в этот поздний час лишь изредка проезжали экипажи. Место было совсем безлюдное, но озаренное ровным светом фонарей, и это делало его непохожим на место тайных свиданий.

Жак направился к скамейке, которая была освещена лучше всего. Женни послушно подошла, с решительным видом уселась на скамейку; непринужденность эта была напускная, девушка ног под собою не чувствовала. Несмотря на то, что до них все время доносился шум города, она ощущала вокруг себя тягостную предгрозовую тишину: казалось, в воздухе носится что-то угрожающее, страшное, что-то не зависящее ни от нее, ни даже, может быть, от него, но что должно вот-вот разразиться...

- Женни...

Этот человеческий голос показался ей избавлением. Он был спокойный, этот голос: кроткий, почти ободряющий.

Жак бросил шляпу на скамейку; а сам стоял на некотором расстоянии. И говорил. Что он говорил?

- ...Я никогда не мог вас забыть!

Женни чуть не произнесла: "Ложь!" Но сдержалась и сидела, потупив взгляд.

Он с силою повторил:

- Никогда. - Затем после паузы, которая показалась ей очень длинной, прибавил, понизив голос: - И вы тоже!

На этот раз она не смогла удержаться от протестующего жеста.

Он с грустью продолжал:

- Нет!.. Вы ненавидели меня, это возможно. Да я и сам себя ненавижу за то, что сделал... Но мы не забыли, нет; втайне мы не переставали защищаться друг от друга.

Она не издала ни звука. Но, чтобы он не истолковал ее молчание неправильно, она со всей оставшейся у нее энергией отрицательно затрясла головой.

Внезапно он подошел ближе.

- Вероятно, вы мне никогда не простите. Я на это и не надеюсь. Я только прошу вас, чтобы вы меня поняли. Чтобы вы мне поверили, если я скажу вам, глядя в глаза: когда четыре года назад я уехал, так было нужно! Это был мой долг перед самим собой, я не мог поступить иначе.