Роже Гар - Семья Тибо (Том 2)

Несмотря на ранний час, в редакции царило необычное оживление. Галло, Пажес, Стефани уже находились на местах. Только что получены были совершенно обескураживающие подробности о положении на Балканах. Накануне в час, указанный для ответа на ультиматум, председатель совета министров Пашич привез ответ Сербии барону Гизлю, австрийскому послу в Белграде. Ответ был не просто примирительный: это была капитуляция. Сербия соглашалась на все: на публичное осуждение сербской пропаганды против Австро-Венгерской монархии и на опубликование этого осуждения в своей "Официальной газете"; она обещала распустить националистический союз "Народна обрана" и даже уволить из рядов армии офицеров, заподозренных в антиавстрийской деятельности. Она просила только дополнительной информации насчет формулировок в том тексте, который будет помещен в "Официальной газете", и насчет состава трибунала, коему поручено будет установить, какие именно офицеры являются подозрительными. Ничтожнейшие возражения, которые не могли дать ни малейших оснований для неудовольствия. И, однако же - словно австрийское посольство получило приказ во что бы то ни стало прервать дипломатические отношения и тем самым сделать неизбежным применение военных санкций, - не успел Пашич вернуться в свое министерство, как уже получил от Гизля ошеломляющее извещение, что "сербский ответ признан неудовлетворительным" и что австрийское посольство в полном составе в тот же вечер покидает сербскую территорию. Тотчас же сербское правительство, еще днем из осторожности принявшее подготовительные меры для мобилизации, поспешило эвакуировать Белград и переехало в Крагуевац.

Серьезность всех этих фактов была очевидна. Не оставалось никаких сомнений: Австрия желает войны.

Надвигающаяся опасность не только не поколебала уверенности социалистов, собравшихся в редакции "Юманите", она даже, казалось, укрепила их веру в конечную победу мира. Впрочем, подробные сведения об активности Интернационала, которые собирал Галло, вполне оправдывали эти надежды. Сопротивление пролетариата продолжало нарастать. Даже анархисты включились в борьбу: через неделю в Лондоне должен был состояться их съезд, и обсуждение европейских событий стояло первым вопросом на повестке дня. В Париже Всеобщая конфедерация труда предполагала провести в ближайшие дни массовый митинг в зале на Ваграмской улице. Ее официальный орган "Батай сэндикалист"{637} напечатал крупным шрифтом решение департаментских конференций о позиции, которую займет рабочий класс в случае войны: "На всякое объявление войны трудящиеся должны немедленно ответить революционной всеобщей забастовкой". Наконец, европейские вожди Интернационала, срочно съехавшиеся на этой неделе в брюссельском Народном доме, непрестанно обмениваясь мнениями, деятельно подготовляли совещание своего бюро; ближайшая цель совещания заключалась в объединении антивоенных сил во всех государствах Европы и в коллективном принятии действенных мер к тому, чтобы народы могли немедленно противопоставить свое решительное вето пагубной политике правительств.

Все это казалось добрым предзнаменованием.

Особенно знаменательным было антивоенное сопротивление в германских странах. Последние номера австрийских и немецких оппозиционных газет, доставленных сегодня утром, переходили из рук в руки, и Галло переводил их с утешительными комментариями. Венская "Арбейтерцайтунг"{638} приводила текст торжественного манифеста, выпущенного австрийской социал-демократической партией, в котором безоговорочно осуждался ультиматум и от имени всех трудящихся выставлялось требование вести переговоры в примирительном духе. "Мир буквально висит на волоске... Мы не можем принять ответственность за эту войну, которую отвергаем самым решительным образом..."

В Германии левые партии тоже протестовали. Резкие статьи в "Лейпцигер фольксцайтунг"{638} и "Форвертс" требовали от правительства открытого дезавуирования действий Австрии. В Берлине социал-демократическая партия назначила на вторник 28-го большой митинг протеста. В воззвании ко всем гражданам, составленном в весьма твердых выражениях, она прямо заявляла, что если даже на Балканах разразится катастрофа, Германия должна соблюдать строгий нейтралитет. Галло придавал очень большое значение манифесту, выпущенному накануне центральным комитетом. Он переводил вслух целые отрывки: "Военная горячка, раздутая австрийским империализмом, грозит посеять смерть и разрушение во всей Европе. Если мы осуждаем происки пансербских националистов, то, с другой стороны, провокационная политика австро-венгерского правительства вызывает самые решительные протесты. Столь грубых требований никогда еще не предъявляли независимому государству. Они не могли быть составлены иначе, как с прямым расчетом спровоцировать войну. Во имя человечности и цивилизации сознательный пролетариат Германии выражает свой пламенный протест против преступных замыслов поджигателей войны. Он настоятельно требует от правительства, чтобы оно оказало влияние на Австрию в целях поддержания мира". Группа слушающих восторженно приветствовала эти слова.

Жак не разделял безмерного энтузиазма своих друзей. Даже этот манифест казался ему слишком умеренным. Он сожалел, что немецкие социалисты не решились откровенно намекнуть на сообщничество обоих германских правительств. Он полагал, что, открыто высказывая подозрение о сговоре между канцлером Берхтольдом и Бетман-Гольвегом, социал-демократия восстановила бы против правительства все общественные классы Германии. Он убежденно защищал свою точку зрения и подверг довольно резкой критике слишком, по его мнению, осторожную позицию немецких социалистов. (Не говоря этого прямо, он через немецких социалистов метил также и во французских, и особенно в парламентскую фракцию, в социалистов из "Юманите", позиция которых в течение последних дней часто казалась ему слишком умеренной, слишком близкой к правительственной точке зрения, слишком дипломатичной и национальной.) Галло противопоставил мнению Жака мнение Жореса, который не сомневался в твердости социал-демократов и действенности их сопротивления. Однако, отвечая на один вопрос, заданный ему Жаком, он вынужден был признать, что, судя по полученным из Берлина сведениям, большинство официальных вождей социал-демократии, считая, что военное вторжение Австрии в Сербию стало почти неизбежным, видимо, склонны поддержать точку зрения Вильгельмштрассе: о необходимости локализовать войну на австро-сербской границе.

- Принимая во внимание нынешнюю позицию Австрии, - сказал он, - то обстоятельство, что она уже, в сущности, начала действовать - а ведь с этим все-таки приходится считаться, - тезис локализации рационален и реалистичен: отдать огню то, чего уже не спасешь, воспрепятствовать распространению конфликта.