Томас Гарди - Стихотворения

Или преклонный век?

Издалека - неразличимо.

Мороз идет на спад,

И паутинки за окном висят

Все в инее - гирлянды белой пряжи!

Мы их не замечали даже

Какой-то час назад.

А вон еще прохожий,

Шаги за изгородью не слышны;

Его пальто и шляпа зелены,

Пылает борода, нос красен тоже,

И ярок он средь белизны,

На п_а_дуб в зимних ягодах похожий.

Снег падает бесшумно и светло,

Его лебяжьи перья

Проселок черный скрыли - так бело!

Смотрю и не пойму теперь я:

Когда же это все произошло?

Перевод М. Бородицкой

ЗИМНИЙ ВЕЧЕР В ЛЕСНОМ КРАЮ

(Картинки старины)

Вот голос лисы - три отрывистых лая

В морозном лесу прозвенел, замирая:

Печальный, как будто бы сетует зверь,

Что стар и устал от погонь и потерь,

Что он не поймет никогда - до последней минуты,

До муки последней - зачем эти люди так люты.

Ловцы, приготовив манки и силки,

Подняв фонари, в боевом беспорядке

Штурмуют подлесок, где спят куропатки;

А дома за выпивкой ждут их дружки...

С мешком и дубьем браконьеры крадутся, чтоб в чащах

Фазанов глушить, безмятежно под кочками спящих.

А там, где кружная тропа, на холме,

Теней вереница мелькнула во тьме.

С поклажей идут: подрядились в команду

Из бухты неблизкой тащить контрабанду;

У каждого тюк на спине и другой на груди,

Товар надо спрятать, пока еще ночь впереди.

Вот пробило полночь; и вдруг в отдаленье

Затренькали струны, послышалось пенье;

Там хор собирается: нынче опять

Веселые гимны пойдут распевать.

Мэйл, Восс, Роберт Пенни - все в сборе, все рады как дети:

Село перебудят и спать побредут на рассвете.

Перевод М. Бородицкой

В ГОЛОЛЕДИЦУ

Семь плотных женщин, под руки сцепясь,

С трудом спускаются по склону,

Дыша разгоряченно;

Держаться нужно в ряд, чтоб не упасть

На льду, и шаг неспешный нужен,

Чтоб до базара все-таки дойти:

Припасы кончились почти,

А впереди субботний ужин.

Фургончик нынче их не подвезет

По всем дорогам лед,

Но радостен их визг, и хохот дружен.

Перевод М. Бородицкой

ДЕВУШКИ ИГРАЮТ НА ЗАСНЕЖЕННОЙ УЛИЦЕ

Они не уходят,

Хоть вьюга все злей,

И честно выводят

На арфе с виолой

Моих юных дней

Мотив развеселый.

Над снегом летят

Трехдольные чары,

Но столетье назад

Отплясавшие пары,

Под бойкие звуки

Сплетавшие руки,

Давно уже сгнили

В холодной могиле.

Мелькают снежинки,

И струны дрожат.

Только, жаль, их ужимки

Никого не смешат.

Средь снегов непорочных

Сердце не принимает

Струн пресыщенных стон:

Слишком напоминает

Их фальшивый трезвон

О забавах полночных

Тех давних времен,

Коих барышни эти

Не застали на свете.

Четвертушки, восьмые

Очевидцы столетий!

Вы, что в годы былые

Знавали в расцвете

Бонапартову славу

И еще Антуанетте

Приходились по нраву

Вы не сгинули в Лете!

Но те, что играют

В мороз за гроши,

Едва ль они знают,

Чем вы хороши.

Перевод М. Фрейдкина

ГУБЫ

Я их целовал при утреннем свете

В воображенье своем.

Я их целовал на ее портрете,

Но она не знала о том.

Эти губы прекрасные были мне любы,

Когда знала она обо всем...

Но не знала она, что и мертвые губы

Я поцелую потом.

Перевод В. Лунина

ВЗЯВШИЙ ЖЕНУ ИЗ БОГАТОЙ СЕМЬИ

"Стив? Ты ж ушел работать в понедельник?"

"Вернулся я побыть с семьей в Сочельник".

"И вновь уходишь, кажется, куда-то?"

"Да, ухожу. Теперь уж без возврата".

"Что ты сказал?"

"Да то, что ты слыхал!..

Я полчаса назад пешком добрел домой

И ни служанки не застал, ни детей, ни жены самой.

Она ушла с ними, как всегда, на ферму, к своим родным.

Видать, там лучше им, чем здесь весь день сидеть одним.

Ни хлеба в доме, ни огня на праздник Рождества,

Хоть были деньги у нее на стол и на дрова.

А там и поют, и пляшут, и вкусной еды полно

Не то что в лачуге нашей, где скудно и темно.

Хотя не так уж плохо здесь,

Когда хозяйка в доме есть.

Они для меня чересчур благородны - она и ее родня.

Но больше этих капризов я терпеть не стану ни дня.

Не должна была фермера Боллена дочь бедняку становиться

женой.

Я всем этим сыт по горло и ухожу - ты не встретишься больше

со мной".

"Ерунда! Ты под вечер вернешься в свой дом, и жена разожжет

ваш очаг,

И подаст тебе ужин, и ты забудешь про все, что было не так".

"Ни за что, пока жив!"

"Что ж, посмотрим, Стив".

И отправились Стив и его сосед - каждый своим путем,

И растаяли их шаги в тишине на дороге, покрытой льдом,

А с деревьев все сыпал и сыпал снег в морозном тумане седом.

И к ночи в дом Стива вернулась супруга его.

Но муж не пришел ни в Сочельник, ни на Рождество.

Вот минули святки, и следом настал Новый год,

А Стив не вернулся назад.

И месяцы шли - лето, осень, весна в свой черед,

А там уж и годы летят,

И выросли дети - дочь замужем, сын их женат.

И напрасно в ночи ее плач о прощенье молил

Стив не простил.

И стоит этот дом, и развесистый клен у порога,

Он случайным прохожим корнями укажет дорогу

К тем дверям, в которые вынесли Стива жену, когда время

закрыло ей очи,

И в которые Стив не входил уж ни разу с той ночи.

Перевод М. Фрейдкина

НА УЛИЦЕ

(Песня)

Еле знаком

С виду тебе,

Легким кивком

Встречу в толпе,

"Доброе утро", - и каждый к себе.

Но здесь и там

Днем, поутру

И по ночам

Сквозь темноту

Вижу тебя, мою красоту.

Ты где-то идешь,

Прелесть моя,

Но сойдется все ж

Твоя колея

С моей - ведь вращается наша земля.

Перевод В. Корнилова

НА ВЕРЕСКОВОЙ ПУСТОШИ

1685

(Предание)

Так безутешна скорбь моя,

Что впору в омут головой.

Чистейшую из чистых душ

Сгубила я по воле злой.

"Себя жена блюсти должна,

Сказал мне муж, - страшись того,

Кто льстит - подвох замыслил плут!

Коль сможешь, одурачь его!"

Но то был сам Монмут!

И правдой я считала ложь,

Пока он не пришел в мой дом

И о дороге не спросил,

Хоть на ногах стоял с трудом

Так изможден и слаб был он.

Но у порога вдруг сказал:

"Что за красотки здесь живут!"

И, уходя, поцеловал

Меня король Монмут!

А как собой он был хорош!

И почему надулась я

За поцелуй? Как вдруг - шаги,

И он, шепнув: "Любовь моя,

Молю, молчи!" - исчез в ночи.

О Боже, знать бы мне тогда,

Что за пути его ведут

И сколько горя и стыда

Изведал мой Монмут!

А в дверь - солдаты: "Где, - кричат,

Мятежный герцог, что назвать

Себя дерзнул "король Монмут"?"

"Ага, - смекнула я, - видать,

Не так-то уж не прав был муж!"

И молча ткнула я перстом

Туда, где свой нашел приют,

Укрывшись в вереске густом,

Отважный мой Монмут!