Томас Гарди - Стихотворения

Болотного - скитались я

И друг мой ненаглядный.

IV

Нам нравились уют и тень,

Уют и тень

Дворов заезжих: "Царь-олень",

"Лихая кобылица",

"Свист ветра", "Хижина". Порой

Мы рады были и пивной,

Чтоб только отдохнуть душой,

Наесться и напиться.

V

О, лучше б дню тому не быть,

Вовек не быть!

Желая друга подразнить,

С улыбкою веселой

К себе я Джона призвала,

Обнять себя ему дала

На милого была я зла.

О этот день тяжелый!

VI

Итак, продолжу мой рассказ,

Да, мой рассказ...

В заезжий двор "Маршалов вяз"

Пришли мы к самой ночи.

В окне - вершины гор и луг,

И слышен волн протяжный звук,

И столько красоты вокруг

Не надивятся очи.

VII

Мы на скамье уселись в ряд,

Все вместе в ряд.

Я - с Джоном: и пускай твердят,

Что он меня добился!

"Сядь на колени! - крикнул Джон,

Сегодня я в тебя влюблен.

А твой дружок - уж лучше б он

С мамашей Ли забылся!"

VIII

Тут мой желанный, дорогой,

Мой дорогой

Мне молвил: "Друг мой! Ангел мой!

И замер голос в стоне,

Дитя, которое ты ждешь...

Мы столько лет близки - так что ж?

Отец-то кто? - и я как нож

В него вонзила: "Джонни!"

IX

И вот, его рукой сражен,

Увы, сражен,

Свалился со скамейки Джон,

И первый луч закатный,

Проникший в окна, золотил

Взор Джонни, что навек застыл,

И Ли, упавшую без сил,

И крови алой пятна.

Х

Повешен был любимый мой,

Любимый мой

За Ивел-Честерской тюрьмой,

Хоть правду молвил кто-то,

Что честь свою он не пятнал,

Лишь в жизни раз коня угнал,

И то у Джимми - сам украл

Тот лошадей без счета.

XI

Одна брожу я много лет,

Уж много лет...

Ребенок родился на свет

В день самый приговора,

Под деревом я родила,

Но в тельце не было тепла...

И Ли недавно умерла,

Последняя опора.

XII

Когда лежала я без сил,

Совсем без сил,

Листок свой вяз мне обронил

На высохшую щеку.

И молвил мне, явясь, мертвец,

За чью любовь теперь конец

Я приняла б: "Так кто отец?

Обманывать жестоко!"

XIII

И я ему клялась тогда,

Клялась тогда,

Что все минувшие года

Ему принадлежала.

Он улыбнулся и исчез,

Лишь пел, раскачиваясь, лес.

А ныне я одна как перст

Бреду вперед устало.

Апрель 1902

Перевод А. Шараповой

ГОСТЕПРИИМНЫЙ ДОМ

Помнишь, как с песней бочонок почали,

Бросили в печку дрова...

Помнишь, как здесь мы друзей привечали

В канун Рождества?

Умерли или, как я, поседели

Те, кто веселой порой

Песни, немногим понятные, пели

Здесь, вместе со мной.

Смолкла виола, чьи звуки когда-то

В лад нашей песне пришлись.

Ржавчина съела круг циферблата,

Где стрелки сошлись.

Теперь никто Рождеств не справляет,

Не празднует Новый год,

А в доме оставленном крот шныряет,

Арахна прядет.

Но все-таки в полночь, когда луною

Освечены дом и сад,

Все те, что сидели в те дни со мною,

Приходят назад.

Перевод А. Шараповой

ЗИМА КРЕСТЬЯНКИ

Когда бы зеленели

Деревья круглый год,

И птицы все звенели,

Не ведая забот,

И не тянуло хладом

В предвестье близких вьюг,

Тогда бы снова рядом

Со мною был мой друг!

Тот, что пахал, слабея

Под ветром, дотемна,

И чья теперь, ржавея,

Пылится борона...

О, сколько лютой силы

В тебе, промозглый плен,

Ты губишь все, что мило,

Лишь стужу шля взамен!

Перевод Д. Веденяпина

УБЕРИТЕ ЭТУ ЛУНУ

Задерни шторы поскорей,

Спугни обманный свет

Луны, чья маска и теперь

Все та же - большей фальши нет,

Хотя на наших лютнях пыль

Бог знает сколько лет.

Не выходи в полночный сад,

Забрызганный росой,

Глядеть на звезды, что горят

Нездешнею красой,

Так было век тому назад,

Сегодня век иной.

Не трогай веток в темноте,

С волненьем не лови

В их аромате чувства те,

Что жили у тебя в крови,

Когда любовь равна мечте,

А жизнь - самой любви!

Пусть комнатный бесстрастный свет

Мечты твои зальет,

И эхо отлетевших лет

В душе твоей замрет...

Был слишком нежен Жизни цвет,

Да слишком горек плод!

1904

Перевод Д. Веденяпина

РАЗЛУКА

Ночь, монотонный гул дождя,

Шум листьев за стеной;

И сотни миль, о сотни миль

Между тобой и мной.

И если б только эта даль

И только этот мрак,

Поверь, любимая моя,

Я не грустил бы так.

Но то, что разделяет нас

Сейчас и навсегда,

Бездонней тьмы, сильней дождя,

Упрямей, чем года.

1893

Перевод Д. Веденяпина

ПРОЩАНЬЕ НА ПЕРРОНЕ

Последний поцелуй; пора идти

Садиться, и мгновенье за мгновеньем,

Легче и легче, словно прах в горсти,

Дальним виденьем,

Виденьем белым, облачком муслина,

В толкучке, в спешке, где со всех сторон

И джентльмены, и простолюдины,

И ждет вагон.

Под фонарем (тот вспыхивал и гас),

В сумятице вечернего вокзала,

В толпе, которой было не до нас,

Она пропала

И показалась у окна, и тут же

Исчез, растаял белый ореол;

Люблю сильней, чем собственную душу!

Поезд ушел...

Был уговор меж нами, некий знак...

И пусть дорога будет очень длинной,

Но через год... и в облаке муслина...

И все не так!

"Но почему, друг мой, я не пойму,

Не повториться чувствам и мечтам?"

"Увы, не повториться ничему,

А почему - не знаю сам".

Перевод В. Топорова

Я КЛЯЛСЯ ВСЕМ, ЧЕМ МОГ

Я клялся всем, чем мог,

Прийти в твою светлицу,

Но полночь в ночь глядится,

Я ж дома - одинок,

И мне во тьме сейчас

Твердит твое виденье

Упрек: "Что за сомненья

Вдруг разлучают нас?

Отомкнут злой засов

И густо смазан маслом,

Но сторожу напрасно

Я скрип твоих шагов,

Кричит петух. В кусты

Уходит темь ночная,

И жду, и жду тебя я,

И медлишь, медлишь ты".

Перевод Ю. Латыниной

КОНЕЦ ЭПИЗОДА

Пришла пора для нас

Унять огонь желаний.

Пыл сладостных терзаний

Вкусим в последний раз.

А там... Уйдет любовь,

Ее замолкнут речи,

И как до нашей встречи,

В душе - пустыня вновь.

Заметят ли цветы

Уход наш, скуку в доме?

А нас... Что ждет нас, кроме

Безмолвной пустоты?

Хоть мы клялись любить,

Хоть мы пылали страстью,

Но срок недолог счастья,

И вместе нам - не быть.

Перевод В. Лунина

НА ЯРМАРКЕ В КЭСТЕРБРИДЖЕ

1. Уличный певец

А ну, певец, пропой балладу мне

Чтоб я забыл, на миг забыл о той,

С кем об руку бродили при луне,

Окончив труд дневной.

Давай, певец, погромче затяни

Чтоб я забыл, совсем забыл о ней:

Как небом поклялась она в те дни

Навеки быть моей.

Открой, певец, тетрадку наугад

Чтоб мне забыть под пение твое

И имя нежное, и нежный взгляд,

И горький плач ее.

2. Постаревшие красавицы

Вон те, с корзинками для овощей,

Ворчуньи-тетки