Вольфганг Шрайер - Похищение свободы

Все это выглядело слишком подозрительно, но газеты уже раструбили на весь мир о том, что победу в нашей стране одержали левые силы.

В действительности же М. заменил своего брата, который ушел из жизни при загадочных обстоятельствах в тот самый момент, когда революционно настроенные левые уже жаловались на исчезновение 28 своих товарищей. Поиски пропавших не были скоординированы, каждый пользовался своими источниками и искал прежде всего своих людей без всякой надежды на положительный результат.

Вот в какой обстановке собрался на свое заседание Центральный Комитет. Давление, которое мы испытали извне, приглушало противоречия, однако действия правого крыла не оставляли никаких сомнений в том, что «оно, как только могло, старалось сделать выборы демократичными», в то время как мы обвиняли либералов в причастности к последним преступлениям военного режима и старались разоблачать их альянс с диктатурой. Бернардо пытался смягчить остроту отношений, заклинал крепить единство партии. «Факты позволяют нам, товарищи, утверждать, что наша сила заключается в сплоченности», — уверял он, но его не очень-то слушали. Однако, когда я сказал, что нам следовало бы обсудить исчезновение двадцати восьми товарищей, меня грубо оборвали. Лишь Бернардо взял меня под защиту — он был великодушен.

Я замолчал, решив, что с меня хватит. Как и в январе, мы были вынуждены капитулировать перед теми, кто не привык слушаться советов.

Из-за болезни Рафаэля пришлось собраться у него.

— Ты даже рта не раскрыл, — бросил он мне упрек, когда я уходил последним. — Зачем тебя ввели в состав комитета?

— Я не принадлежу к числу тех политиков, которые не закрывают рта, — возразил ему я.

Через день я делал доклад в своей группе. Чтобы не пасть в глазах Бланки, я умолчал о своем жалком дебюте. Она же ни на минуту не спускала с меня глаз, вся обратившись в слух. И мне подумалось, что, если бы ее избрали в состав ЦК, она была бы там намного полезнее, чем я. Она много знала и умела использовать свои знания в нужный момент. Мне же нередко не хватало аргументов как раз тогда, когда они были нужны.

— С точки зрения идеологии мы отдаем себе отчет в том, что наша организация — объединение неестественное и неустойчивое… — говорила Бланка. — Не стоит обманывать себя, товарищи, руководить революционными акциями народа так, как следовало бы, мы все еще не научились. Наша сила в мужестве наших бойцов, в решительности наших командиров, в тех финансовых средствах, которыми мы располагаем, но не в нашем единстве с народом. А нам предстоит добиться такого положения, чтобы наша партия стала генеральным штабом революционной войны…

Однако словесную дуэль выиграла на этот раз Микаэла. Она выступила с конкретными предложениями запросить о судьбе пропавших товарищей Студенческий союз, Совет профсоюзов, Комитет по защите прав человека, Международный Красный Крест и даже Совет кардиналов.

— Это еще что такое? — удивился Хорхе.

— Церковный совет.

— Гм…

— Не выдуривайся! — воскликнула Бланка, сообразив, что игра стоит свеч.

Хорхе Делано предложил обратиться в профшколы, где у него было немало друзей.

— Очень хорошо, — похвалила Бланка.

Наконец — а разговор этот происходил у Микаэлы — мы остались втроем: Бланка задержалась, чтобы поговорить со мной.

— Знаете, наш Кордова работает на президента… — сообщила она. — Составляет проект новой конституции или что-то в этом роде, каково?

Мы не имели ни малейшего представления об этом. Наш профессор всегда сидел между двумя стульями — марксизмом и либерализмом, но специалистом по государственному праву никогда не был, поэтому его поступок показался нам верхом лицемерия: составлять новые законы, заведомо зная, что их положения останутся на бумаге!

— Выходит, он коллаборационист, — заметила Бланка, — и нам, к сожалению, придется отказаться от посещения его лекций.

— Почему? — спросила Микаэла. — Не поворачиваться же спиной к каждому, кто думает иначе, чем мы? Мы только начали устанавливать контакты со всеми слоями населения, даже со священнослужителями…

— Есть разница между теми, кого мы привлекаем на свою сторону, и теми, от кого мы стараемся держаться подальше, — резко возразила Бланка. — Мирного сосуществования в области идеологии быть не может! Либеральные трепачи не могут быть нашими учителями. Представьте себе, он даже выдвинул свою кандидатуру!

— Куда?

— В конгресс, разумеется.

В следующий раз мы собрались 5 мая, но Кордова так и не приехал, отчего окончательно пал в моих глазах. Однако вскоре я убедился, что далеко не все воспринимают его поступок так же, как я. Кое-кто из ЦК одобрял такие шаги. И тут меня вдруг осенило.

— Послушайте, — горячо заговорил я, — наша следующая операция будет связана с конгрессом. Если он соберется, мы захватим трех делегатов, как бы бдительно их ни охраняли, в качестве заложников и обменяем на наших товарищей.

Собравшиеся с удивлением уставились на меня.

— О, Марк! — воскликнула Бланка, улыбаясь во весь рот.

Микаэла молчала, однако ее вид свидетельствовал о том, что она полностью на моей стороне.

В этот момент я понял, что обе любят меня, но не за внешность — я никогда не был красив, — а за мою готовность ринуться в бой.

Мы имели все, чтобы расширять свою деятельность: конспиративную явку в загородном доме, несколько автомашин, неплохое вооружение и опыт по захвату заложников. В ближайшем будущем мы планировали провести несколько таких операций.

После пасхи мы приступили к делу: совершали тренировочные марш-броски, организовывали патрулирование объектов, отрабатывали стремительные отходы, проводили стрельбы на местности. Хорхе достал план столицы и отметил на нем важнейшие магистрали, общественные здания, посольства, кафе, кинотеатры, больницы. Каждый член группы умел водить автомобиль или мотоцикл. Не прекращали мы и нашей общеобразовательной подготовки, поручая опытным товарищам делать доклады на самые актуальные темы. Некоторые шли на эти занятия без особого желания, а придя, удивлялись, какой интерес проявляют простые шахтеры к истории страны, к марксистской философии и другим общественно-политическим дисциплинам. Обсуждали такие темы, как создание союзов и коалиций, стратегия и тактика классовой борьбы, знакомились с подрывным делом, огнестрельным оружием, изготовлением фальшивых документов.

Наш копировальный станок работал без перебоев. На нем мы печатали листовки, а затем по ночам распространяли их на самых оживленных улицах, стараясь оповестить о таинственном исчезновении двадцати восьми наших товарищей как можно больше жителей столицы. При этом дважды полицейские гнались за нами на машинах, но вынуждены были прекратить преследование, напоровшись на утыканные гвоздями доски, которые по предложению Хорхе укладывали на дороге. Подобные действия, как писала местная газета, создавали предпосылки для успешного проведения дальнейших подрывных акций.