Джон Голсуорси - Последняя глава (Книга 2)

Перечитывая стихи, он думал: "Это куда лучше и глубже, чем та проклятая поэма Лайелла" {Лайелл Альфред (1835-1911) - государственный деятель, поэт и автор ряда книг об Индии. Имеется в виду поэма "Богословие под страхом смерти", в которой герою под страхом смерти предлагают перейти в мусульманскую веру.}. И без всякой видимой связи вспомнил девушку, которую встретил вчера. Как странно, что он запомнил ее; тогда, на свадьбе Майкла, она показалась ему юной и светящейся, как Венера Боттичелли или какая-нибудь из его мадонн и ангелов - все они похожи друг на друга. Тогда она была прелестной девушкой. А теперь стала прелестной молодой женщиной, такой цельной, чуткой, с чувством юмора... Динни Черрел! Вот ей он мог бы показать свои стихи: она их поймет.

Потому ли, что он слишком много о ней думал, или потому, что ехал в такси, но Уилфрид опоздал и встретил Динни на пороге "Дюмурье", - она уже собиралась уйти.

Пожалуй, лучший способ испытать женщину - это заставить ее ждать вас на глазах у посторонних. Динни встретила его улыбкой.

- А я уже подумала, что вы про меня забыли.

- На улицах ужасная сутолока. И как не стыдно философам болтать, будто время - это пространство, а пространство-это время? Для того, чтобы их опровергнуть, надо просто пригласить кого-нибудь обедать. Я рассчитал, что мне хватит десяти минут - ведь от Коркстрит надо проехать меньше мили, - и вот на десять минут опоздал! Простите, бога ради!

- По словам отца, теперь, когда вместо извозчиков ездят на такси, времени уходит по крайней мере на десять процентов больше. Вы помните, как выглядели извозчики?

- Еще бы!

- А вот я в их времена ни разу не бывала в Лондоне.

- Если вам знаком этот ресторан, ведите меня. Мне о нем говорили, но я тут еще не был.

- Надо спуститься в подвал. Кухня здесь французская.

Сняв пальто, они уселись за столик в самом конца зала.

- Мне что-нибудь легкое, - сказала Динни. - Ну, скажем, холодного цыпленка, салат и кофе.

- Вы нездоровы?

- Нет, это природный аскетизм.

- Понятно. У меня тоже. Вина пить не будете?

- Нет, спасибо. А когда мало едят, это хорошо? Как по-вашему?

- Нет, если это делают из принципа.

- А вы не любите, когда что-нибудь делают из принципа?

- Я принципиальным людям не верю, уж больно они кичатся своей добродетелью.

- Не надо так обобщать. У вас вообще есть к этому склонность, правда?

- Я подразумевал людей, которые не едят, чтобы не ублажать свою плоть. Вы, надеюсь, не из таких?

- Что вы! - воскликнула Динни. - Я просто не люблю наедаться. А мне для этого немного надо. Я еще не очень хорошо знаю, как ублажают плоть, но это, наверно, приятно.

- Пожалуй, только это и приятно на свете!

- Поэтому вы пишете стихи?

Дезерт расхохотался.

- По-моему, и вы могли бы писать стихи.

- Не стихи, а вирши.

- Лучшее место для поэзии - пустыня. Вы бывали в пустыне?

- Нет. Но мне очень хочется. - И, сказав это, Динни сама удивилась, вспомнив, как ее раздражал американский профессор и его "бескрайние просторы прерий". Впрочем, трудно было себе представить людей более несхожих, чем Халлорсен и этот смуглый мятущийся человек, который сидел напротив, уставившись на нее своими странными глазами, так что по спине у нее снова побежали мурашки. Разломив булочку, она сказала:

- Вчера я ужинала с Майклом и Флер.

- Да! - Губы его скривились. - Когда-то я вел себя из-за Флер как последний дурак. Она великолепна - в своем роде, правда?

- Да. - Но взгляд ее предостерегал: - "Не вздумайте говорить о ней гадости!"

- Изумительная оснастка и самообладание.

- Думаю, что вы ее плохо знаете, - сказала Динни. - А я не знаю совсем.

Он наклонился к ней поближе:

- Верная душа! Где вы этому научились?

- Девиз моего рода: "Верность", - правда, это могло бы меня от нее отвратить.

- Боюсь, я не понимаю, что такое верность, - произнес он отрывисто. Верность - чему? кому? Все так зыбко на этом свете, так относительно. Верность - это свойство косного ума либо попросту предрассудок и уж, во всяком случае, - отказ от всякой любознательности.

- Но ведь чему-то на свете стоит соблюдать верность? Ну хотя бы кофе или религии...

Он поглядел на нее так странно, что Динни даже испугалась.

- Религии? А вы верите в бога?

- В общем, кажется, да.

- Как? Неужели для вас приемлемы догмы какой-нибудь веры? Или вы считаете, что одна легенда заслуживает большего доверия, чем другая? Вам кажется, что именно это представление о Непознаваемом более основательно, чем все остальные? Религия! У вас же есть чувство юмора. Неужели его не хватает, когда дело доходит до религии?

- Хватает, но религия, по-моему, просто ощущение какого-то всеобъемлющего духа и вера в моральные устои, которые лучше всего служат этому духу.

- Гм... это довольно далеко от обычных представлений, но почем вы знаете, что лучше всего служит вашему всеобъемлющему духу?

- Это я беру на веру.

- Ну, вот тут мы и не сошлись. Послушайте! - сказал он, и ей почудилось, что в голосе его зазвучало волнение. - К чему тогда наш рассудок, наши умственные способности? Каждая проблема, которая возникает передо мной, существует для меня сама по себе, но потом я их складываю, получаю результат, а потом - действую. Я действую в соответствии с осознанным представлением о том, как мне лучше поступить.

- Лучше для кого?

- Для себя и для всего мира в целом.

- А что важнее?

- Это одно и то же.

- Всегда? Сомневаюсь. Но, во всяком случае, вам каждый раз приходится складывать такой длинный столбец цифр, что у вас не остается времени действовать. А так как нравственные правила и есть результат бесчисленных решений тех же проблем, принятых людьми в прошлом, почему же не брать их на веру?

- Ни одно из этих решений не было принято человеком моего склада или в таких же точно обстоятельствах.

- Да, это правда. Значит, вы пользуетесь тем, что принято звать "обычным правом". Вот тут вы типичный англичанин!

- Простите! - вдруг прервал ее Дезерт. - Вам, наверно, скучно. Вы будете есть сладкое?

Динни облокотилась на стол и, подперев руками подбородок, внимательно на него посмотрела.

- Нет, мне совсем не скучно. Наоборот, вы меня ужасно интересуете. Мне только кажется, что женщины в своих поступках куда меньше рассуждают; они редко считают себя исключением из общего правила, как мужчины, и охотнее доверяют своей интуиции, которая выработалась опытом, накопленным поколениями.

- Да, прежде женщины поступали так; не знаю, как они будут вести себя впредь.

- Думаю, что так же, - сказала Динни. - Не верю, что нам когда-нибудь захочется заниматься сложением. Я с удовольствием съем сладкое. Ну хотя бы компот из слив.

Дезерт с изумлением поглядел на нее и расхохотался.

- Вы удивительная женщина! Я тоже буду есть компот. Скажите, в вашей семье соблюдают этикет?