Джон Голсуорси - Последняя глава (Книга 3)

- Здесь или в кафе "Ройяль"? - спросил он Клер.

- Здесь было бы оригинальнее.

- А вы не хотели бы пригласить кого-нибудь из ваших друзей в качестве четвертого?

- Почему же не вы сами, мистер Дорнфорд?

- Может быть, вы хотели бы позвать определенного человека?

- Что ж, можно позвать Тони Крума, он был вместе со мной на пароходе. Славный мальчик.

- Прекрасно! Значит, в субботу. Вы передадите вашей сестре?

Клер не сказала ему: "Динни, вероятно, здесь сама", хотя Динни действительно стояла за дверью. Всю эту неделю она каждый вечер в половине седьмого заходила за Клер и провожала ее до Мелтон-Мьюз. Клер еще могли угрожать всякие случайности, и Динни старалась ее от них оградить.

Узнав о приглашении, Динни сказала:

- Когда я ушла от тебя в тот вечер, я столкнулась с Тони Крумом, и мы вместе дошли до Маунт-стрит.

- Ты не говорила ему, что Джерри был у меня?

- Конечно, нет!

- Ему и так очень тяжело. Он по-настоящему славный мальчик, Динни.

- Я тоже так думаю, и мне очень хотелось бы, чтобы он уехал из Лондона.

Клер улыбнулась.

- Что ж, долго он здесь не пробудет; он поступает на конный завод мистера Маскема в Беблок-Хайте.

- Джек Маскем живет в Ройстоне.

- Он выписал арабских кобыл, а они должны жить в местности с более мягким климатом.

Динни с трудом оторвалась от нахлынувших на нее воспоминаний.

- Что ж, детка, толкаться в подземке или раскошелимся и возьмем такси?

- Мне хочется подышать свежим воздухом. Пройдемся пешком?

- Отлично, пойдем по набережной и через парки.

Они шагали быстро, так как было холодно. Озаренный светом фонарей, под россыпью звезд, этот огромный участок города был незабываемо сумрачно прекрасен; даже на зданиях, чьи контуры тонули в сумраке, лежала печать какого-то величия.

Динни пробормотала:

- Ночью Лондон действительно прекрасен.

- Да, ложишься с красавицей, а встаешь с трактирщицей. И зачем вся эта суета? Какой-то сгусток энергии, точно муравейник.

- Так утомительно, сказала бы тетя Эм.

- Но ради чего все это, Динни?

- Мастерская, которая старается дать превосходные образцы. И на каждую удачу - тысячи промахов.

- Стоит ли игра свеч?

- Почему же нет?

- А во что тогда верить?

- В человеческий характер.

- Что ты хочешь сказать?

- Характер - это тот способ, каким человек выражает свое стремление к совершенствованию. Это воспитание лучшего, что в нас есть.

- Гм, - отозвалась Клер, - а кто скажет мне, что во мне лучшего?

- Хотя бы я, моя дорогая.

- Нет, знаешь, я для этого все-таки слишком молода.

Динни взяла сестру под руку.

- Ты старше меня, Клер.

- Нет. Если я и более опытна, чем ты, то все же еще не прикоснулась к своему подлинному "я", не прислушивалась к себе в тишине. А сейчас я прямо ощущаю, как Джерри бродит вокруг Мьюз.

- Зайдем на Маунт-стрит, а потом пойдем в кино. В холле Блор подал Динни записку.

- Был сэр Джералд Корвен, мисс, и оставил вам вот это.

Динни вскрыла письмо.

"Дорогая Динни,

Я уезжаю из Англии завтра, а не в субботу. Если Клер передумала, буду счастлив увезти ее с собой. Если нет - пусть не рассчитывает на мое долготерпение. Я оставил ей на этот счет записку у нее на квартире, но так как не знаю, где она, то написал и вам для верности. Она сама или записка от нее застанут меня завтра, в четверг, в "Бристоле" до трех часов дня. После этого a la guerre comme a la guerre {На войне как на войне (франц.).}.

Засим - с глубоким сожалением, что все сложилось так нелепо, и с пожеланием лично вам всего хорошего,

Искренне ваш,

Джералд Корвен".

Динни прикусила губу.

- Прочти!

Клер прочитала записку.

- Не пойду. Пусть делает, что хочет.

Пока они приводили себя в порядок в комнате Динни, вошла леди Монт.

- А! - сказала она. - Теперь и я могу вставить словечко. Ваш дядя опять виделся с Джерри Корвеном. Как ты намерена поступить, Клер?

Клер повернулась к тетке, и яркий свет упал на ее щеки и губы, которые еще не были окончательно "приведены в порядок".

- Я к нему никогда не вернусь, тетя Эм.

- Можно сесть на твою кровать, Динни? Никогда - это очень долго... а тут еще... этот мистер Кревен... Я уверена, что у тебя есть принципы, Клер, но ты слишком хорошенькая.

Клер перестала подкрашивать губы.

- Ты очень добра, тетя Эм, но, право, я знаю, что делаю.

- Подумаешь, утешение! Когда я сама это говорю, то уверена, что непременно сделаю глупость.

- Если Клер обещает, тетечка, она исполнит.

Леди Монт вздохнула.

- Я вот обещала моему отцу не выходить замуж целый год, а через семь месяцев появился ваш дядя. Всегда появляется кто-нибудь...

Клер стала поправлять мелкие локоны на затылке.

- Обещаю целый год быть тише воды, ниже травы. Думаю, к тому времени я пойму, что мне надо, ну а уж если не пойму...

Леди Монт пригладила рукой одеяло.

- Обещаешь? Положа руку на сердце?

- По-моему, не надо, - быстро вмешалась Динни. Клер приложила пальцы к груди.

- Кладу руку на то место, где у меня должно быть сердце.

Леди Монт встала.

- Лучше, если бы она переночевала сегодня здесь, Динни, как ты думаешь?

- Да.

- Тогда я скажу, чтобы приготовили комнату. Цвет морской воды тебе действительно идет больше всего, Динни. Лоренс говорит, будто у меня нет моего цвета.

- Черный и белый, тетечка.

- Чепуха!.. С тех пор как Майкл поступил в Винчестер, я не была в Аскоте - из экономии. К обеду приедут Хилери и Мэй. Переодеваться не нужно.

- О! - удивилась Клер. - Дядя Хилери знает обо мне?

- Он человек очень широких взглядов, - пробормотала леди Монт, - но, понимаешь, я ведь не могу не огорчаться!

Клер поднялась.

- Поверь мне, тетя Эм, Джерри долго страдать не будет: не такой он человек.

- А ну, встаньте спина к спине... Я так и думала - Динни на дюйм.

- Во мне пять футов пять дюймов, - сказала Клер, - без туфель.

- Прекрасно. Когда вы будете готовы, приходите вниз.

Леди Монт поплыла к двери, бормоча: "Полить Соломонову печать {Название растения.} - напомнить Босуэлу", - и вышла.

Динни вернулась к камину и снова уставилась на пламя.

За ее спиной раздался голос Клер:

- Я петь готова от радости, Динни! Целый год настоящих каникул, во всех отношениях! Я рада, что тетя Эм заставила меня дать обещание. Но какая она чудачка!

- Вовсе нет! Она самый мудрый член нашей семьи. Если относиться к жизни слишком серьезно, ничего не выйдет. А она не относится к жизни серьезно. Может быть, и хочет, да не может.

- Но у нее ведь нет никаких серьезных забот.

- Если не считать мужа, троих детей, нескольких внуков, двух хозяйств, трех собак, нескольких бестолковых садовников, отсутствия денег и двух страстей: одной - выдавать всех замуж и женить, а другой - вышивать по канве. Кроме того, она изо всех сил старается не располнеть.