Джон Голсуорси - Последняя глава (Книга 3)

- Лучше быть живым ослом, чем мертвым львом. Они шли через рощи, и он рассказывал о своем новом доме, осторожно выпытывая ее вкусы.

Наконец они достигли заросшей колеи, которая вела на холм, поросший боярышником.

- Вот то самое место. Здесь тогда был, конечно, девственный лес. В детстве мы часто устраивали тут пикники.

Дорнфорд глубоко вздохнул.

- Настоящий английский пейзаж: ничего броского, но бесконечно прекрасный.

- Прелестный.

- Вот именно.

Он расстелил свой дождевик.

- Садитесь, и давайте покурим. Динни села.

- Вы тоже садитесь на краешек, земля еще довольно сырая.

Он сел рядом с ней и, обхватив руками колени, молча курил трубку, а она думала: "Самый сдержанный человек из всех, кого я знаю, и самый деликатный, если не считать дяди Адриана".

- Вот если бы сейчас появился вепрь, - сказал он, - было бы совсем чудесно!

- Член парламента убивает вепря на уступе Чилтернского холма, пробормотала Динни, но не прибавила: "и покоряет сердце дамы".

- Как ветер шумит в кустах! Еще недели три - и все здесь зазеленеет. Я никак не могу решить, что лучше - ранняя весна или бабье лето. А как по-вашему, Динни?

- Когда все цветет.

- Гм. А потом - время жатвы. Здесь это, наверное, великолепное зрелище - бескрайние пшеничные поля.

- Пшеница только что созрела, когда началась война. За два дня до этого у нас был здесь пикник, и мы остались посмотреть восход луны. Как по-вашему, мистер Дорнфорд, в бою люди много думали о родине?

- О ней думали всегда. Каждый сражался за тот или иной уголок своей земли, многие - просто за улицы, автобусы и запах жареной рыбы. Я, в частности, сражался, как мне кажется, за Шрюсбери и Оксфорд. Кстати, мое имя - Юстэс.

- Я запомню. А теперь, пожалуй, пойдемте, а то мы опоздаем к чаю.

Всю дорогу домой они говорили о птицах и растениях.

- Спасибо за прогулку, - сказал он.

- Мне она тоже доставила большое удовольствие.

Эта прогулка подействовала на Динни удивительно успокаивающе. Оказывается, с ним можно разговаривать и не касаясь любовных тем.

Понедельник на пасху был дождливым, но теплым. Дорнфорд провел целый час с Клер, обсуждая ее показания, затем поехал с ней кататься верхом, хотя шел дождь, а Динни все утро готовила дом к весенней уборке и обивке мебели, когда семья уедет в город. Отец и мать должны были поехать на Маунт-стрит, а она с сестрой - к Флер. После обеда она побродила с генералом вокруг новых свинарников, постройка которых подвигалась очень медленно; местный подрядчик старался, чтобы его рабочие были заняты как можно дольше, и поэтому не торопил их. Она осталась наедине с Дорнфордом только после чая.

- Что ж, - сказал он, - думаю, ваша сестра справится, если только сумеет держать себя в руках.

- Клер может иногда быть очень резкой.

- Да, а юристы терпеть не могут, если их кто-нибудь срежет, да еще в присутствии посторонних. Судьи этого тоже не любят.

- Им придется с ней повозиться.

- Все равно они ее одолеют. Плетью обуха не перешибешь.

- Ну что ж, - вздохнув, отозвалась Динни, - на все воля богов.

- А боги весьма ненадежны... Мне очень хотелось бы иметь вашу фотографию. Лучше всего, когда вы были девочкой.

- Посмотрю, что у нас есть... Боюсь, что только любительские снимки. Но, кажется, там есть один, где я не слишком курносая.

Она подошла к секретеру, вытащила ящик и поставила его на бильярдный стол.

- Семейная коллекция. Выбирайте!

Он стоял рядом с ней, и они вместе рассматривали снимки.

- Многие я сама снимала, поэтому там меня нет.

- Это ваш брат?

- Да. А вот он как раз перед войной. А это Клер за неделю до свадьбы. Вот моя карточка с распущенными волосами. Папа снял меня, когда он вернулся домой в первую весну после войны.

- Вам было тринадцать лет?

- Почти четырнадцать. Предполагается, что здесь я похожа на Жанну д'Арк, внимающую небесным голосам.

- Прелестная карточка! Я отдам ее увеличить.

Дорнфорд поднес карточку к свету. Стоя боком к зрителям и подняв глаза, девочка смотрела на ветку цветущего плодового дерева; снимок был очень удачен; лучи солнца падали на цветы и на распущенные волосы Динни, доходившие ей до пояса.

- Обратите внимание на мое восхищенное лицо: вероятно, на дереве сидела кошка.

Он положил карточку в карман и вернулся к столу.

- А эту? - спросил он. - Можно взять и эту?

Здесь она была немного старше, но все еще с длинными волосами и круглым личиком; руки были сжаты, голова слегка опущена, глаза подняты.

- Нет, эту, к сожалению, нельзя. Я не знала, что она здесь.

Такую же карточку она когда-то послала Уилфриду. Дорнфорд кивнул; и она вдруг поняла, что он угадал причину ее отказа. Ее охватило раскаяние.

- Впрочем, нет, можете взять. Теперь это все равно. И она вложила карточку ему в руку.

Во вторник утром, после отъезда Дорнфорда и Клер. Динни вооружилась картой, изучила ее и, сев в машину, отправилась в Беблок-Хайт. Ехать ей туда не хотелось, но не давала покоя мысль, что бедный Тони не сможет, как обычно, увидеть Клер в конце недели.

Двадцать пять миль она ехала больше часа. В гостинице ей сказали, что он, наверно, у себя дома, и, оставив там машину, она пошла пешком. Крум в рубашке без пиджака красил деревянные стены своей гостиной. С порога она увидела, как движется трубка у него во рту.

- Что-нибудь случилось с Клер? - сразу спросил он.

- Решительно ничего. Мне просто захотелось посмотреть, как вы живете.

- Страшно мило с вашей стороны! Видите - работаю.

- Вижу.

- Клер любит этот оттенок зеленого. Это лучшее, что я мог достать.

- Чудесно гармонирует с цветом балок. Крум, глядя прямо перед собой, сказал:

- Не могу поверить, что она когда-нибудь поселится тут, но не могу и отказаться от этой надежды, иначе я пропал.

Динни ласково коснулась его локтя.

- Вы своего места не потеряете. Я виделась с Джеком Маскемом.

- Уже? Да вы прямо волшебница! Сейчас вымою руки, надену пиджак и все вам тут покажу...

Динни ждала, стоя на пороге комнаты, в полосе солнечного света. На обоих коттеджах, соединенных в один, еще сохранились глицинии, вьющиеся розы и соломенные крыши. Со временем тут будет очень красиво!

- Ну вот, - начал Крум, - стойла уже закончены, а в загоны проведена вода. Недостает только лошадей, но они прибудут не раньше мая. Маскем не хочет рисковать. Да и мне хотелось бы, чтобы к тому времени закончился процесс... Вы прямо из Кондафорда?

- Да. Клер уехала в город сегодня утром. Она послала бы вам привет, но не знала, что я поеду.

- А почему вы приехали? - спросил Крум прямо.

- Из солидарности.

Он порывисто схватил ее под руку.

- Да. Простите меня. А не находите ли вы, - добавил он вдруг, - что когда мы думаем о страдании других, это иногда помогает нам самим?