Борис Шахов - Черная шаль с красными цветами

Федор смотрел в сияющие глаза жены:

- В самом деле так?!

- Не стану же я тебя обманывать, Федя…

Он бережно освободился от объятий Ули, встал с постели и, как был, раздетый и босиком, вышел на крыльцо остудить жаром вспыхнувшее лицо, грудь, сердце…

На крыльце он похватал полной грудью холодный, уже чуть отдающий весною чистый воздух и зашел обратно в дом, крепко обнял жену.

- Ой, сам простынешь и меня простудишь,- ласково шепнула она.

- Уля, милая, да, может, мне тогда отказаться, пускай в Усть-Сысольск другого пошлют?

- Дурачо-ок…- тихо засмеялась Ульяна.- Ведь не скоро еще. Съезди, раз посылают. А меня к родителям отвези попутно, с мамой надо обговорить. Как будешь возвращаться, меня и прихватишь, вместе вернемся, разом. До Кыръядина Федора и Ульяну повезла Агния. Ненадолго собирался Федор в Усть-Сысольск, справить дело да и назад. Ан не все так просто повернулось. Прав был дед, а перед ним - его дед, а перед тем дедом - прапрапрадед: уходишь в дорогу на неделю - бери хлеба на месяц…

На съезде в столице коми края Усть-Сысольске собрался народ со всех уголков коми земли. Федор плохо слышал, о чем говорили, помнил он, что главная его задача - добыть оружие для изъядорского отряда. И потому все глаза просмотрел - выискивал Андрианова, матроса, братишку. Очень не хотелось Федору возвращаться с пустыми руками! Люди его послали, выбрали, он не отказался - стало быть, обнадежил людей. Одного матроса он разглядел, подошел к нему: не Андрианов ли? Нет, оказался Егор Гилев, тоже в Кронштадте служил, на миноносце. Гилев про Андрианова слышал, но видеть не приходилось, по обличью не знает. Судя по всему, должен Андрианов быть в уездном комитете партии. Пошел Федор туда. Нашел дверь председателя, на первом этаже. В комнате сидел человек, которого он видел на съезде, за столом президиума. Но как-то… ничего такого матросского в облике этого сухощавого председателя не было: узкоплечий, в простой крестьянской одежде, типично штатский. Но Федор как-то уже уверовал, что только Андрианов ему нужен, и коли он так долго ищет его - то вот он, матрос. Он обрадовался человеку и подошел к нему с протянутой для пожатия рукой:

- Ну, здорово, браток! Я тебя на съезде во как искал, но все думал, что будешь ты одет по-матросски, в форменке. Ты с какого корабля? Тоже, поди, служил на Балтике?

Человек за столом с удивлением глянул на Федора, пожал протянутую ему руку и улыбнулся в усы.

- Здорово, матрос. Садись. Служил я не на Балтике, а в Бессарабии. Слышал про армию Брусилова? Так вот - в ней.

Федор растерялся и замолчал, улыбка сползла с его лица.

- Прости, браток, обознался… Мне сказали, что председателем тут матрос Андрианов. Вот я и…

- Был Андрианов. Уехал на фронт, а председателем теперь я.

- Ух, едрена корень,- почесал в затылке Федор.

- Ты скажи, зачем пришел - просто так, по-флотски словцом перекинуться или, может, дело какое есть?

- Да вообще-то… по делу.

- Если по делу, какая тебе разница, кто тут сидит - Андрианов или Кочанов?

- Кочанов… Постой, откуда у нас Кочановы? Из Усть-Кулома, что ли?

- Оттуда. Ну, еще будешь расспрашивать или теперь скажешь, зачем пришел?

- Да видишь, какое дело… товарищ Кочанов. Я вот настроился на матроса, на Андрианова…

- А ты перенастройся на солдата, на Кочанова. Выкладывай.

И Федор выложил все в подробностях: и про неурожай, и про комбед, и про надвигающийся голод. Сказал прямо - без помощи со стороны ижемцы с голодом не совладают, нет. А тут еще белые, неровен час, подойдут, отряд создали, но отбиваться нечем. Так что, товарищ Кочанов, оба мои дела увязаны: без винтовки от белых не отбиться, а без хлеба и хороший стрелок - не вояка… В отряд записалось тридцать пять человек. Нам бы винтовок тридцать хотя бы, да патроны, да гранат маленько, да один пулеметик. Тогда мы своею силою отобьемся, ежели что.

- Да… Аппетит у вас хороший, Туланов. Не знаю… Конечно, если бы везде, как у вас, сколотили красные отряды самообороны,- тут бы белым каюк, быстренько бы смотались с коми земли. Отряд - это хорошо. Но запросы у вас… слишком…

- Слушай, Кочанов, у нас всего три шашки и две винтовки. На тридцать пять умелых парней…

- Да я-то понимаю, но пока мы бедны, Туланов, как церковные мыши. Арсеналы наши… только одно название, что арсеналы… Надо подумать, Туланов. Давай завтра на съезде встретимся, а я сегодня посоветуюсь со знающим людьми.

Назавтра в перерыве Кочанов и уездный военком сами подошли к Федору.

- Кто в вашем отряде командир?- сразу спросил военком.

- Туланов Гордей Михайлович,- ответил Федор. - Брат, что ли?

- Да, младший. Он служил в Красной Армии, сейчас дома, после ранения. Большевик.

- Правильно. Числится такой отряд в Кыръядинском военкомате, с января месяца числится. Дали им две винтовки с патронами, а больше у нас и нету. Слушай, Туланов. Мы так решили: по приказу командования шестой армии Ижмо-Печорский полк сейчас переходит с Ижмы на Эжву - как раз в вашем районе. Я напишу бумагу Самодеду, чтобы он дал распоряжение тому полку оставить для вашего отряда оружие. Какое смогут. В случае чего в волости преградой белым станет ваш отряд. Самодед мужик правильный, он это поймет и поможет. Как смотришь?

- Да как мне смотреть?- улыбнулся Федор.- Как показывают так и смотрю.

- Ну и ладно, договорились.

Через пару дней уездный военком снова подошел к Туланову:

- Ну, говорил я, что правильный мужик Самодед? Говорил… Отдано распоряжение, Туланов, оставить вашему отряду двадцать винтовок с патронами и гранат, сколько смогут. Пулеметов не обещают, самим, говорят, не хватает.

- Не густо, товарищ военком. Даже по винтовке на человека не выйдет.

- Да, Туланов, считать я тоже умею. Но, как говорится, чем богаты… Все же лучше, чем ничего. При случае хоть дадите понять, что не с голыми руками по избам сидеть.

- Понять дадим… в случае чего,- кивнул Туланов.

Поездкой Федор остался доволен. Он и с трибуны выступил - по наказу - просил куст их деревень отделить от Кыръядина в самостоятельную волость, очень неловко ездить решать самые простые дела за сто двадцать верст… Съезд такое предложение одобрил.

Вот только хлеба не удалось достать. Везде тяжело, одна надежда - на Россию, может, она подкормит. Съезд сильно затянулся. Упала оттепель, и Федор заволновался: успеть бы добраться домой зимним путем. Он уже собирался обратиться к председателю с просьбой отпустить его, пока зимние дороги не раскисли, как Кочанов сам его вызвал в уездный комитет партии.

- Ты чего хромаешь?- спросил он, когда Федор вошел в знакомую комнату.

- Да вот незадача, наколол на охоте ногу сучком, а теперь натер, рана вскрылась… Ходил тут к фельдшеру, он почистил, но говорит, покой нужен. А какой тут покой, до дому топать и топать. Так-то, особо, не болит…