Богумил Грабал - Разделенная квартира

В Сочельник, незадолго до того, как мы собирались сесть за праздничный стол, Целестин ел рыбу, подавился косточкой и начал перхать. Он тут же подбежал ко мне и несильно куснул за щиколотку. Я открыл ему дверь, чтобы его вырвало на улице. Милитка лежала, свернувшись клубочком, на втором этаже рождественской елки, три котенка расположились над ней, каждый на своем этаже; свечки горели, радио играло "Тихая ночь, святая ночь". Матушка на кухне кончила жарить рыбу и сняла фартук. Отец глядел на елку и улыбался.

-- Сходи за Целестином, и будем ужинать, -- сказала матушка.

Я распахнул дверь во двор; над пивоварней сияли звезды. А по заснеженному саду мчался Целестин и громко орал. За ним гнался разъяренный кот Папаша. Не успел я прикрыть дверь, как они влетели в дом -- сначала Целестин, а за ним Папаша, который прямо в коридоре сбил Целду с ног и обдал его мощной струей.

А потом они ворвались на кухню, и Папаша снова лапой повалил Целду на пол и снова его опрыскал. Тогда Целда решился искать спасения в комнате и помчался туда, но Папаша не отставал и по пути то и дело метил свою новую территорию, которая увеличилась на коридор и половину кухни; комнату он тоже поделил надвое струей своей отвратительно вонявшей мочи. По радио как раз пели "Heilige Nacht, stille Nacht", когда Целестин вспрыгнул на елку -- и Папаша за ним. Елка вместе с котятами перевернулась. Два котенка в испуге забрались под шкаф, а тот котенок, который понял, что под шкафом или под кушеткой он спрятаться не успеет, лег на спину и притворился мертвым. Отец быстро открыл окно, и в него выскочили во мрак праздничной ночи и Целестин, и Папаша. Их хвосты, торчавшие вверх, точно две кочерги, разрезали темноту. А рождественская елочка подожгла занавески, и когда отец срывал эти парадные пылающие шторы, на которых матушка вышила ангелков, олицетворявших Весну, Лето, Осень и Зиму, карниз ударил его по голове. Но отец затоптал огонь, и матушка залила водой дымящиеся и тлеющие остатки штор. А потом мы поставили елку на место, и котята успокоились и снова запрыгнули в свои гнездышки среди веток, и Милитка легла под дерево и, томно вздохнув, уснула. По нашей квартире тянуло кошачьим запахом, которым ошалевший Папаша пометил свою территорию, замкнув границы и ликвидировав тем самым чересполосицу.

Отец закрыл окно и снова зажег свечки. Матушка поставила на стол дымящуюся уху с грибными клецками.

-- Бедняжка Целестин! -- сказала матушка.