Валентина Немова - Лишний вес

Вероятно, Чижовкин позднее и раскаялся, что поставил меня под удар. Ему самому это дело абсолютно ничем не грозило. Если бы я не сумела выкрутиться и нам так и приписали бы антисоветскую пропаганду, нам обоим, и подвергли суду, меня отправили бы куда подальше, а он, отделавшись легким испугом, сам уехал бы из Магнитки куда-либо, в ту же Москву, и никто ничего про его "патриотический" поступок не узнал бы. Чувствуя за собой вину передо мной и побаиваясь, как бы органы КГБ не вздумали "ликвидировать" его как слишком много знающего свидетеля, он и сделался таким подозрительным и неспокойным.

Хотел меня погубить — не за мои якобы антисоветские взгляды (тут надо еще раз подчеркнуть, это будет к месту: я никогда не была против советской власти как таковой, против КПСС. Я всего лишь критиковала ошибки, которые допускали, руководя страной, и те, кто осуществляли эту власть, и тех из коммунистов, кто фактически перестал быть настоящим коммунистом и служил уже не народу своему, а жил за счет труда народа, заботился не о процветании страны, а лишь о собственном благополучии), а за то, что я дала ему отпор, когда он слишком уж активно стал проявлять свои "нежные" чувства ко мне.

Хотел погубить меня, да не смог. Переоценил свои силы. И выставил себя на посмешище. И всю оставшуюся жизнь дрожит, как бы не узнал люди, наши с ним общие знакомые, что он собой на самом деле представляет. Говорят же: на воре шапка горит. Это один из тех случаев. Он жив до сих пор. И имел такую наглость, что, делая мне всю жизнь лишь одно зло, еще раз обратился ко мне за помощью.

Когда овдовел, написал письмо, в котором предложил мне перехать в Москву и поселиться у него в Переделкино.

Вот тогда, если бы я его просьбу исполнила, он, наверное, сделал бы все от него зависящее, чтобы меня приняли в союз писателей. Но я, само собой разумеется, снова отказала ему. Конечно, он хотел сделать меня своим секретарем, взвалить на меня все те обязанности, которые при жизни выполняла Дина Григорьевна, которые и свели ее прежде времени в могилу. Ей было тогда всего шестьдесят четыре года.

Получив от меня отказ, он, семидесятипятилетний старик, взял в дом тридцатилетнюю женщину (я своими глазами видела ее у него). Расплачивался с нею за все услуги долларами. Накопили они с Диной кое-какие средства на черный день. А теперь он их тратил по своему усмотрению. Протащил он эту свою "секретаршу" в союз писателей. Когда доллары иссякли, женщина без промедления сбежала от Чижовкина…

Рассказывая о Чижовкине, должна я оговориться. Нет у меня абсолютной уверенности в том, что именно он, отвергнутый мной мужчина, первым загорелся желанием расправиться со мной. Я еще кое на кого "грешу". Но это очень длинная история, а мне уже пора закончить эту вещь. И все же именно Дениса Антоновича склонна я винить во всех своих несчастьях. Сама логика подсказывает мне, что я не зря обижаюсь на него. Если бы он передо мной был чист, он сумел бы по-настоящему оценить то, за что на словах так мне благодарен, за то, что я, взяв на себя всю вину (которой фактически не было), тем самым от тюрьмы его спасла. И вознаградил бы меня за это, как я того заслуживала… А коли он этого не оценил, значит, он в моей защите, когда на него "наехали" органы КГБ, не нуждался, то есть был с ними, а не со мной, заодно. Как бы там ни было, человек этот назван вымышленным именем, а это позволяет мне, автору романа, не боясь быть обвиненной в клевете, воспользоваться правом на художественный вымысел. Они, и Ненашев, и Чижовкин, выдумывают, фантазируют вовсю, а мне нельзя, что ли?

Очень трудно в наши дни, в 2009 году, выяснить, кто на кого, борясь за существование, доносил в середине пятидесятых годов. Это известно только органам КГБ (ФСБ). А они такие сведения держат в секрете, надеясь, что услуги этих "патриотов" им еще в будущем понадобятся. А уж к их "секретным материалам" при всем желании не подобраться. Можно только строить догадки. Но о Чижовкине я еще не все сказала, что хотела. Однажды, в разговоре со мной, он поделился таким наблюдением: характер человека складывается в детстве. Каким сформируется тогда, таким на всю жизнь и останется. Наверное, говоря это, он имел в виду самого себя. В детстве он сформировался воришкой. Им на всю последующую жизнь и остался. Только маленьким крал он по мелочам, а став стареньким, докатился до крупной кражи. Он мечтал написать злободневное произведение, о тоталитарном режиме в нашей стране, но духу у него на это не хватило, да и личного опыта не было. Не мог же он воспользоваться моим, написать о том, как в 59-м "подставил" меня. Но он все же нашел выход из трудного положения. Он же был человеком талантливым, эрудированным, начитанным. Пригодились ему знания, полученные в литинституте. Там изучал он не только русскую, но и зарубежную литературу. Да и Дина, знавшая английский язык, способствовала этому. Он знал, что один из зарубежных писателей создал замечательное произведение, в котором изображена страна, где власть захватил диктатор. По просьбе Дениса Дина перевела с английского на русский этот роман, до того времени в СССР не издававшийся. Уже "набивший руку" Чижовкин использует это произведение как основу для своего. Берет ту же тему, присваивает высказанные английским писателем философские мысли, чуть изменив, использует детали текста. Переносит все происходящие в том романе события в выдуманную им самим страну, для большей занимательности вносит путаницу в личные отношения главных действующих лиц — и вот пожалуйста: "шедевр" готов. Ссылки на роман англичанина не дает. Он надеялся, что потрясет весь мир своими намеками на события, происходящие в нашей стране (которые в те годы, когда Чижовкин писал свой "выдающийся" труд, уже ушли в прошлое). Но ему не повезло. Пока он мучился над созданием этой фантазии, роман английского писателя был переведен на русский язык и у нас в стране издан. И все, кто до этого познакомился с творением Дениса Антоновича, сразу поняли, чего он стоит.

Именно в это время встретилась я в очередной раз с Чижовкиным, оказавшись в Москве, где делала пересадку, когда ехала из областного центра в Архангельск, куда переехала, окончив университет, моя взрослая дочь. Находясь под впечатлением от прочитанного романа англичанина, я сказала Чижовкину, что его книга очень напоминает ту. А он, ничуть не смутившись, мне ответил:

— Ничего не знаю. Ту книгу я не читал…

Живя в Москве, общаясь с писателями, которые всегда обсуждают новинки художественной литературы, не прочитал произведение зарубежного писателя! Кто ему поверит?

Я не поверила, конечно, но уличать его во лжи не стала. Зачем? Такому человеку хоть в глаза плюй, он не смутится. Не стану я также, анализируя то и другое произведение, доказывая, что роман Чижовкина, в котором он критикует тоталитарный режим в несуществующей на земле стране, — не оригинальное произведение. Я лишь выпишу из романа Дениса Антоновича цитаты, которые дадут представление, как, набив руку, стал писать этот прозаик, назвавший себя не фантастом, а фантазером. Пусть читатель посмеется… Почему бы не доставить ему это удовольствие.