Валентина Немова - Лишний вес

Это хорошо сказано. Действительно, как он ни старался не подчеркивать достоинств русского человека, воина, правда жизни взяла верх над его "философскими" измышлениями. Не мог же он скрыть, что русские победили. И победили потому, что были патриотами и героями. Я считаю, что каждый, кто принимает участие в защите Родины своей от врага, пусть он даже подвига особого не совершил, уже герой. Как об этом писал в свое время Некрасов?

"Врагу наносит вред не каждый воин,

Но каждый в бой иди, а бой решит судьба…"

Следуя правде жизни, показывая солдат и офицеров в деле, в боях, он доказал, теоретически это отрицая, что русские — великая нация, достойная восхищения. Это, безусловно, ценно в романе Ненашева. Но Н. Иванова об этом не пишет. Как будто выполняет наказ самого писателя. Чувствуется, статья ее написана была еще при жизни автора романа, а издан роман уже после смерти.

Несколько слов хочется сказать о сиротстве Ненашева, на которое он всю жизнь жаловался. Да, быть сиротой тяжело. Взрослому тяжко быть одиноким, ребенку тем более. Но человек, потеряв родителей, чувствует себя сиротой лишь до тех пор, пока не создаст свою семью. Когда же у него появятся жена (или муж), дети, родственники то есть, он перестает страдать и считать себя сиротой. Если же не перестает, то дело уже не в сиротстве, а в чем-то другом. Хуже всего то, что писатель — кабинетный работник. Ему почаще надо встречаться с читателем, лицом к лицу. Если бы Ненашев должен был встретиться со своими читателями и прочитать для них вслух те отрывки из своего романа, где использован мат, едва ли он осмелился бы, по моему мнению, эти слова произнести. И это доказало бы ему, что и в письменной речи надо избегать матерщины. "И гнев, и смех, и горе, и страдание — все перемешано", — пишет Иванова. А я добавлю: и все это замешано на грязи. Но не только мат в романе вызывает протест и омерзение. Лично меня, например, выводило из себя то, что писатель очень часто описывает схожие места. Его так и тянет эту грязь показывать. Зачем это делать? Сам природой любуется, а читателя заставляет далеко не художественные картины обозревать. Раздражает, что ли, умышленно. Ну, раз-другой показал бы, чтобы напомнить, как неустроен быт солдат во время войны. Но ведь не повторять же это без конца! Иванова пишет: "за радость каждому проблеску красоты…" Ничего себе — красота! Это навязчивое изображение безобразного вызывает протест у читателя, которого автор окунает с головой в грязь, уже не против войны, а против самого писателя.

Или женщину показывает, тело которой с ног до головы покрыто шерстью. Это зачем? Война, что ли, виновата в том, что она такой родилась? Или мать учит дочерей, как, не прибегая к помощи медиков, можно избавиться от незапланированной беременности. Это зачем? Об этом зачем писать? К теме романа это никак не относится. Все перемешано. Мешанина какая-то, а не роман. С помощью этих вставок не по теме писатель, возможно, хотел сделать свою книгу объемистей. И зря. От этого его произведение лучше не стало. Устал описывать красивое в природе, увлекся безобразным. И читателю старается вкусы свои навязать.

"Конфликтный" писатель, — говорит Иванова. Это так. Но конфликтует он не только с правительством, обвиняя его в том, что оно не подготовило армию к оборонительной войне, не только с друзьями (бывшими) — писателями, хвастаясь тем, что ему одному из всех тружеников пера удалось "перешагнуть через городьбу нашего огорода", но и с читателями, которые едва ли одобрят то, что автор, покорявший ранее тонким лиризмом своих произведений, заговорил вдруг языком чуть ли не площадным.

Отношения мужчин и женщин изображает опять же приземленно. Но об этом Н. Иванова не пишет совсем.

Недостатков в книге очень много, а главный в том, что изображая войну, показывая, какой вред причиняет она людям, автор не считает нужным подчеркнуть, что не Советский Союз напал на Германию, а Германия на Советский Союз, что Германия вела захватническую войну, а Россия — освободительную. Все эти погрешности, на мой взгляд, объясняются тем, что Ненашев пишет книгу в преклонном возрасте, пятьдесят лет спустя после окончания войны. Что дали ему эти пятьдесят лет? Славу, богатство. Уверенность в том, что он всех писателей умней, талантливее. Н. Иванова называет его "не нуждающимся ни в чем, кроме как в выражении собственной мысли". А мысль у него была только одна: как бы отомстить советской власти за то зло, которое она причинила во время коллективизации его предкам. Пол-века копил он свою ненависть. Наконец предоставилась возможность выплеснуть ее, ничем не рискуя. Эта книга его — акт мести. И могла ли такая книга получиться удачной? Нет, конечно. Он сам же сказал (повторю эти его слова): "Я, ожесточенный сиротством и войной (я сделаю поправку: сиротством и тем, что произошло во время раскулачивания его деда) никогда не смог и уже не смогу подняться до той бескорыстной преданности, до того беззаветного чувства, каковым наделил Господь или природа мою сестру. Ее сердце не знает зла, оно переполнено добром и любовью к людям, — написать же, родить и вообще что-то путное создать на земле возможно только с добром в сердце, ибо зло разрушительно и бесплодно… Я строптив, зол и упрям был". В молодые годы, когда он общался с коллегами, которые учили его азам тврчества, он в своих рассказах выражал веру в человека. К старости он эту веру потерял, стал верить только в самого себя, зазнался, одним словом. Вот и написал этот свой роман, который критику Н. Ивановой кажется шедевром.

Но ему самому так не казалось. Что доказывает выписанная мною из одного его рассказа цитата. О таких людях, как он, очень хорошо сказал Пушкин, вернее, кто-то из его друзей, а он, поэт, взял эти слова эпиграфом к своему роману "Евгений Онегин". "Проникнутый тщеславием, он обладал, сверх того, еще особенной гордостью, которая побуждает признаваться с одинаковым равнодушием в своих как добрых, так и дурных поступках, — следствие чувства превосходства, быть может, мнимого".

Из частного письма:

Конечно, это был исключительно одаренный, мощный человек (такими может гордиться русская нация), но слишком самовлюбленный, не считающий себя обязанным "быть хорошим", как, например, Лев Толстой, поэтому при всех его талантах, великим человеком писателя этого считать нельзя, как бы ни старались современные критики, подобные Н. Ивановой, возвеличить его.

Сказано: "Возлюби ближнего, как самого себя". "Отмщение мне, и аз воздам". Надо соблюдать эти заповеди. И тогда и тебе будет хорошо, и тем, кто с тобою рядом.

Ненашев верил в Бога. Давая интервью Т. Слотиной, он в этом признался. Сказал, что у него "свой Бог", который хранил его во время войны, благодаря чему он жив остался. Так тем более он, Иван Семенович, должен был жить и писать не как получится, а как следует. А как следует писать? Это надо спрашивать у классиков, чьи произведения пережили века. Наверное, он и спрашивал, когда начинал писать. И у классиков, и своих друзей-коллег, которые занялись творчеством раньше, чем он. И все было хорошо. Так хорошо, что он лауреатом стал. А как только сделался им, сразу откололся от друзей. И классиками, должно быть, начал пренебрегать. Называет же его критик Иванова, которая, по всей вероятности, неплохо знала его, "писателем, не нуждающимся ни в чем, кроме как в выражении собственной мысли". Вот он и "намыслил", обособившись, намудрил, черт знает что…