Кобо Абэ - Стена

И зааплодировал еще активнее, причем мои аплодисменты не были менее естественными, чем раньше.

Горбун все рос и рос.

— Хватит, — сказал он. От горба не осталось и следа, он превратился в огромного двухметрового верзилу, даже голос у него стал другой, громкий и низкий.

— Итак, уважаемые слушатели, — начал выросший горбун , — идя навстречу вашему общему пожеланию, я хочу кратко высказать свою точку зрения по поводу края света. Вы имели возможность оценить только что просмотренный вами фильм, полный глубокого смысла. Но я весьма горд тем, что имею возможность с полной уверенностью утверждать: мой рассказ послужит вам наукой, имеющей еще более глубокий смысл. — Он закинул руки за спину и, может быть, для того, чтобы полностью уничтожить впечатление о себе как о недавнем горбуне, непомерно выпятил грудь. — То, о чем я хочу рассказать, относится к очень давним временам, иначе говоря, произошло задолго до того, как вы появились на свет. Тогда еще полагали, что Земля плоская, как доска, и покоится на четырех белых слонах. Край света толковался, естественно, как предельно удаленный район, проходящий по периметру плоской Земли. Однако сейчас, когда Земля воспринимается как шар, как вы все прекрасно знаете, положение изменилось коренным образом. Понятие края света приобрело значение прямо противоположное тому, которое содержится в этих словах. Дело в том, что, поскольку Земля — шар, край света, теснимый со всех сторон, в результате сократился до точки. Вы меня понимаете? Точнее говоря, край света для человека, думающего об этом, превратился в нечто, находящееся от него в непосредственной близости. Другими словами, для каждого собственная комната — край света, а стены — ограничивающий его горизонт. Современному путешественнику, современному Колумбу не нужен корабль, да-да, не нужен! Тот, кто собирается сегодня в путешествие, может отправиться в собственную комнату и неотрывно смотреть на стены.

Он умолк и скорчил гримасу. Но оттуда, где я находился, разобрать выражение его лица было невозможно. Читая свою лекцию, горбун все больше и больше выпячивал грудь, и в конце концов лицо его скрылось за ней — вот почему я не увидел выражения лица. Разумеется, поза, которую он принял, была дурацкой. Но меня это не особенно волновало. Слова горбуна меня несказанно обрадовали. Ведь теперь, когда меня охватила безысходная тоска от слов манекена, стоявшего у вывески магазина, — он сказал, что я должен немедленно отправиться на край света, — оказывается, что этот самый край света находится в моей комнате.

— Однако, — продолжал горбун , — необходимо обратить внимание на одну деталь, а именно — на чрезвычайно важное свойство, которое приобрел сейчас край света благодаря тому, что Земля — шар. Я говорю о полюсах. Вам ясно? Точнее, о связи между Северным и Южным полюсами. Край света, естественно, должен рассматриваться как диалектическое единство двух полюсов. Конкретно, комната каждого из вас может превратиться в истинный край света только путем обнаружения противостоящего ему полюса. Теперь можно сделать следующие выводы, имеющие философский смысл, а именно: тот, кто отправляется на край света, не просто беглец с этого света, одновременно он посланец, на которого возложена важнейшая миссия — связать два полюса... Или, другими словами, посланец, который сам себя посылает в качестве послания к самому себе!

Горбун напрягся и еще больше откинулся назад, отчего выгнулся сильнее, чем прежде, голова его почти касалась пола — ну точно акробат. Если бы существовало такое слово, его, думаю, можно было бы назвать брюхогорбуном.

— Итак, — повысил голос брюхогорбун , — в заключение я сообщу вам конкретный способ совершить путешествие на край света. Несмотря на то что край света приобрел новое свойство — наличие двух полюсов, — отправление на край света по-прежнему начинается с того, что путешественник неотрывно смотрит на стены своей комнаты, пока не обнаружит на них указание маршрута... Вам следует глубоко уяснить это положение, оно послужит точным ориентиром, необходимым для того, чтобы отправиться в путешествие. Разрешите на этом закончить.

Вместо того чтобы поклониться, изогнувшийся назад брюхогорбун округлился еще больше и стал похож на круглый хлеб.

И этот круглохлеб откатился на край сцены с резким криком:

— Кинопроектор, начали! Сцена комнаты! — Вытянутой откуда-то изнутри рукой он указал на экран. Аппарат тут же послушно заработал, и на экране появилась комната.

Не может быть, подумал я сначала. Но, присмотревшись, понял, что не ошибся, — это и в самом деле была моя комната. В первое мгновение я не узнал ее, потому что был уверен: моя комната на экране ни в коем случае не появится.

Круглохлеб с душераздирающими интонациями стал декламировать:

Круглохлеб , декламируя, и не помышлял о том, чтобы разогнуться, наоборот, он превратился теперь в круглый ком, отдельные части его тела совершенно исчезли, слившись воедино. В тот момент, когда он произносил последнюю фразу, от него прежнего остался лишь голос.

Разумеется, раньше я даже не представлял себе, что с человеком может произойти подобное, но особенно не удивился. Более того, подумал, что с человеком, декламирующим столь бессмысленные стихи, такое вполне может случиться.

Моя комната, проецируемая на экране, так же как и та пустынная равнина, нисколько не меняясь, тянулась до бесконечности. Я вдруг ощутил непереносимую слабость и присел на корточки.

Голос, оставшийся одним лишь голосом, дикторским тоном провозгласил:

— Итак, вечер, на котором вы сегодня насладились лекцией и фильмом, подошел к кульминационной точке. Мне бы хотелось завершить сегодняшний вечер драматическим выходом на сцену главного героя фильма. — И уже обычным тоном: — Давай, приятель, быстрее заходи в свою комнату.