Джеймс Макферсон - Поэмы Оссиана

Но - се Фингал, герой Морвена

Грядет во сонме праотцев!

Ужели вопль моих молений

Достиг к тебе, нежнейший друг?

Ужель ты с горних сшел селений

Утешить мой прискорбный дух?

ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ

Фингал, барды, Комала, Дезагрена, Мелилькома, Гидаллан

и воинство

Фингал

Возвысьте, барды, гласы стройны:

Прославьте при Карроне бой!

Опять поля мои спокойны:

Кичливый враг низложен мной;

Побег их гордый вождь надменный

И скрылся со стыдом от глаз.

Побег - как призрак нощи темной,

Во чреве синих туч гнездясь,

Гонимый ветрами в пустыни,

Бежит - и сыплет блеск огней

На мрачные древес вершины,

Виясь по воздуху змией...

Чей слышу здесь в часы вечерни

Приятный глас? - он нежен, тих,

Как кроткий ветерок весенний,

В чертогах веющий моих.

Ужель то Сарна дщерь прелестна,

Ловительница быстрых серн?

Так! се она! - сойди, любезна!

Ко мне на мягкий Кроны дерн,

Да дух царя Морвена

Твой милый голос усладит.

Комал

(мечтая, что говорит тени Фингаловой)

Прийми меня, о тень блаженна,

Под твой воздушный, светлый щит!

Прийми - укрой в пещере темной

Свою Комалу от врагов.

Фингал

Гряди ко мне в чертог спокойный,

Где я почию от трудов;

Гряди: се бури разъяренны

Прешли, сокрылись за моря;

Лучами солнца озаренны

Ликуют окрестны поля.

Комала

(узнает Фингала)

Так! это он! он, конча брани,

Украшен торжеством грядет!

Его я осязаю длани,

Венчанны славою побед...

Но... ах!.. душа моя томится...

Нет силы радости сносить

Позволь мне, друг мой, удалиться

И там за камнем опочить.

Позволь - да дух мой возмущенный

Жестокой ужаса грозой

Воспримет паки силы прежни,

Нашедши сладостный покой.

О дщери Морния прекрасны!

Приближьтесь с арфами ко мне,

Да песни ваши сладкогласны

Наполнят воздух в тишине.

Дезагрена

Гряди ко пиршеству Комалы,

Победоносный царь щитов!

От стрел ее три серны пали:

Пылает огнь среди кустов.

Фингал

И вы, согласий звучных чада!

Воспойте при Карроне бой;

Воспойте, барды, да отрада

Восхитит дух моей драгой.

Барды

Теки, Каррон, теки с стремленьем,

И шумом радостной волны

Вещай, враги как с посрамленьем

Во бегство все обращены.

Их бурны кони величавы

Уже не скачут по полям,

И гордый их орел двуглавый

Простер полет к другим странам.

Отныне утро дня златое

И мрачна ночь Фингала чад

Зреть будут завсегда в покое

Среди утех - среди отрад.

Трубы гремящи бранны звуки

Заглушит крик ловцов в полях;

Щиты огромны наши, луки

Висети будут на стенах.

И естьли сила наша грянет,

Воздвигнувшись когда на брань,

То кто противу нас восстанет?

Одни сыны Локлинских стран.

Нам будет брань сия забавой;

В руках имея смерти страх,

Мы поженем врагов со славой

И всех развеем, яко прах.

Теки, Каррон, теки с стремленьем,

И шумом радостной волны

Вещай, враги как с посрамленьем

Во бегство все обращены.

Мелилькома

(приметя, что Комала умирает от восхитительной радости)

Спуститесь, легкие туманы,

И ты, о скромная луна!

Прийми в твои стыдлины длани

Комалу нежную: она

Почила бледна, бездыханна...

Увы! Комалы боле нет.

Фингал

Так смерть похитила дщерь Сарна,

Любови моея предмет?..

Приди, о милая Комала!

Да узришь в сумраках нощных

Уединенного Фингала,

Седяща на брегах крутых;

Тогда с вечернею звездою,

В дыханьях тихих ветерков,

Приди беседовать со мною!

Гидаллан

Так не услышу боле слов

Любезной девы светлоокой,

Привыкшей серн в полях гонять?

Почто я вестию жестокой

Умыслил дух ее терзать?

Почто? - увы! теперь, несчастной,

Виновник горести и бед,

Не буду боле зреть прекрасной,

За ланию бегущей вслед.

Фингал

Свирепый ратник! чадо брани!

Колико лют твой мрачный взор!

Подобно как сии туманы,

В рассединах чернея гор,

Скрывают в них за темнотою

Шипящих, ядовитых змей:

Так ты под сей угрюмой мглою

Скрываешь душу злых зверей.

Изыди из моей дружины!

Ты не воссядешь при пирах;

Не будешь быстрых серн пустыни

Со мной ловить в моих лесах;

Мой враг уже не поразится

Твоей могучею рукой,

Не будешь славой веселиться

Нет! ты презрен навеки мной!

Предшествуй мне к юдоли слезной,

Где слышен дев плачевный глас,

Да узрю красоты любезной,

Да узрю их - в последний раз!..

Се! труп ее на камень мшистый

Простерт с поникшею главой;

Взвевает ветр власы волнисты

Звенит уныло тетивой.

Навек отшла от нас Комала!..

Рыдай со мной, героев сонм!

Прекрасная навек увяла

Заснула беспробудным сном!

Воспойте похвалу прекрасной,

О барды! в мирной тишине:

Да отзывы холмов всечасно

Твердят любезно имя мне.

Барды

Воззрите! се ее священна

Тень носится на облаках;

Небесным светом озарениа

В воздушных плавает огнях.

Воззрите! се легчей зефира

На сребряных лучах луны

Душа ее, чистей ефира,

Несется в горние страны.

Оттоль ей предки стали зримы,

Владетели воздушных стран:

Во бранях Сарн непобедимый,

Пламеновидный Фидаллан.

Комала! арфы нежны звоны

Уже твоей не тронут нас,

И холмы, и луга зелены

На твой не отзовутся глас.

Сопутницы твоих дней красных

Искать тебя везде начнут

В пустынях и лесах ужасных,

Но ах! вотще их будет труд.

Ты только станешь им являться

В мечтаньях иногда нощных:

Твой глас им будет повторяться

И радостью исполнит их.

Они, сию воспомнив радость,

Век будут о тебе мечтать;

И тем веселие и сладость

Их скорбны души ощутят.

Воззрите! се ее священна

Тень носится на облаках;

Небесным светом озаренна

В воздушных плавает огнях.

Воззрите! се легчей зефира

На сребряных лучах луны

Душа ее, чистей ефира,

Несется в горние страны.

1805

П. С. Политковский

СМЕРТЬ ГИДАЛЛАНА

ВВОДНАЯ ПОВЕСТЬ ИЗ БОЛЬШОЙ ОССИАНОВОЙ ПОЭМЫ "СРАЖЕНИЕ С КАРОСОМ",

СЛУЖАЩАЯ ОКОНЧАНИЕМ ПРЕДЫДУЩЕЙ ЕГО "ДРАМАТИЧЕСКОЙ ПЕСНИ"

С стесненной горестной душою

Изгнанный вождь геройских сил

Потек медлительной стопою

Безмолвен, мрачен и уныл.

Власы его и шлем пернатый

Вздымая, горный ветр шумел,

И меч отцов его булатный

Небрежно при бедре висел.

Слезами очи орошенны

Он часто долу потуплял,

И часто из груди стесненной

Его вздох тяжкий вылетал.

Три дни в отчаянье жестоком

Три дни герой до Балвы шел;

В четвертой на брегу высоком

Чертоги праотцев узрел.

Там древ густых в тени сокрытый

Отец пред взор его предстал:

Ламор во бранях знаменитый.

Никто его не окружал;

Глава безвласая склонилась