Сомерсет Моэм - Каталина

- Но вы должны нам что-нибудь найти, - настаивал Диего. - Мы едем издалека и не в силах ехать дальше.

- Говорю вам, сеньор, все занято. Актеры спят и на кухне, и даже в конюшне.

- Что я слышу? - воскликнул подъехавший рыцарь. - Ты отказываешься принять этих господ? Невежа. Под страхом вызвать мое неудовольствие я приказываю тебе найти им приличную комнату.

- Корчма набита битком, - возразил хозяин.

- Дай им мою комнату.

- Они могут занять ее, сеньор рыцарь, будь на то ваша воля, но где тогда будете спать вы?

- Я не собираюсь спать, - важно ответил рыцарь. - Я буду стоять на страже. Сегодня они обвенчались, и это самый торжественный день в жизни девушки. Апостол учит нас, что лучше жениться, чем сгореть на костре. Цель супружества - не удовлетворение плотского сладострастия, но продолжение рода человеческого, и поэтому нашей покрасневшей от смущения невесте придется отбросить присущую ей скромность и в объятиях законного мужа расстаться с бесценной жемчужиной девственности. И я должен не только охранять свадебное ложе этих юных существ от вторжения преследующих их врагов, но и пресекать грубые шутки, которые в таких случаях позволяют себе невежды.

Каталина действительно покраснела, то ли от стыда, то ли от скромности. В те времена путешественникам в Испании предоставляли только ночлег, а о еде им следовало заботиться самим. Но в тот день владелец замка прислал артистам козленка и большой кусок свинины. Слуга рыцаря где-то раздобыл пару куропаток, и все глотали слюнки в ожидании ужина, так как обычно их вечерняя трапеза состояла из хлеба с горчицей и, при удаче, куска сыра. Хозяин объявил, что еда будет готова через полчаса, и рыцарь вежливо попросил молодоженов оказать ему честь и отужинать в его компании. И велел слуге проводить их в комнату и забрать оттуда его вещи. Комнаты располагались на втором этаже, и двери выходили на галерею вокруг внутреннего дворика. Приведя себя в порядок, Диего и Каталина вновь сошли вниз подышать вечерней прохладой. Артисты по-прежнему сидели на скамейках, изредка переговариваясь друг с другом. Скоро к ним присоединился рыцарь. Он снял боевые доспехи и остался в замшевых штанах и камзоле, с ржавыми пятнами от панциря и наколенников. Его верный меч висел на поясе из волчьей шкуры. Хозяин позвал всех ужинать. Рыцарь сел во главе стола, посадив Каталину слева, а Диего справа от себя.

- А где мастер Алонсо? - спросил он, оглядев присутствующих. - Разве ему не сказали, что ужин готов?

- Он не придет, - ответила женщина средних лет, игравшая дуэний, злых мачех и вдовствующих королев и ведавшая гардеробом артистов. - Он говорит, что потерял аппетит.

- На пустой желудок переносить неудачу вдвое труднее. Пойдите и приведите его. Скажите ему, что я сочту его отсутствие как оскорбление моих благородных гостей. Мы не будем есть, пока он не придет.

- Сходи за ним, Матео, - сказала дуэнья.

Худой, как палка, невысокий мужчина с длинным острым носом и большим ртом встал и вышел из столовой. Дуэнья вздохнула.

- Все это очень печально, но, как вы мудро заметили, сэр рыцарь, он ничего не изменит, отказавшись от ужина.

- Простите меня за излишнее любопытство, но я хотела бы знать, что случилось? - спросила Каталина.

Актеры заговорили все разом. Труппой руководил Алонсо Фуэнтес, постановщик и автор большинства пьес их репертуара, а его жена Луиза играла ведущие женские роли. И вот сегодня, рано утром, она убежала с героем-любовником и захватила с собой все деньги. Это была катастрофа. Артисты прекрасно понимали, что зрители шли смотреть не на них, а на красавицу Луизу. Алонсо был в отчаянии. Он потерял не только жену, но ведущую актрису и источник доходов. Такое могло огорчить любого. Мужчины удивлялись, что она убежала с таким ничтожеством, как их герой-любовник. Женщины, с другой стороны, находили естественным, что Луиза предпочла молодого, симпатичного Хуанито Азуриа толстому, лысому Алонсо. Оживленную дискуссию прервало появление покинутого мужа, толстяка лет пятидесяти, с помятым лицом бывалого актера. Он угрюмо сел, и тут же на столе появилось большое блюдо мяса, тушеного с овощами.

- Я пришел только из уважения к вам, сеньор рыцарь, - сказал Алонсо. Это мой последний ужин на земле, ибо сегодня вечером я твердо решил покончить с собой.

- Я настаиваю на том, чтобы вы подождали до завтра, - ответил рыцарь. Этот дворянин и эта благородная дама, что сидят рядом со мной, поженились сегодня утром, и я не хочу, чтобы их первая ночь омрачилась столь прискорбным событием.

- Плевать я хотел на этого дворянина и на его даму. Вечером я повешусь.

Рыцарь вскочил на ноги и обнажил меч.

- Если вы не поклянетесь всеми святыми, что не станете вешаться сегодня вечером, вот этим мечом я разрублю вас на тысячу кусков.

- Не волнуйтесь, сеньор, - вмешался его слуга, стоящий сзади - Алонсо не повесится сегодня, потому что завтра у него спектакль. Актер всегда остается актером, и он не сможет разочаровать своих зрителей. После ужина он со вздохом признает, что, взявшись за гуж, не скажешь, что не дюж, слезами горю не поможешь, а все, что ни делается, то к лучшему.

- Надоели мне твои бестолковые поговорки, - сердито проворчал рыцарь, но меч убрал. - Такое случалось и с более достойными людьми, чем Алонсо. Подумав, я мог бы привести дюжину примеров как из Евангелия, так и из языческих книг, но сейчас мне вспоминаются лишь король Артур, чья жена Гиневра изменила ему с сэром Ланселотом, и король Марк, жена которого, Изольда, убежала с сэром Тристаном.

- Меня привела в отчаяние не поруганная честь, сеньор рыцарь, - ответил Алонсо, - но потеря денег и двух ведущих актеров. Завтра у нас спектакль, и обещанное вознаграждение в некоторой степени поправит наше финансовое положение, но как можно сыграть пьесу без актеров.

- Я мог бы сыграть дона Фердинанда, - заметил тощий актер, ходивший за Алонсо.

- Ты? - с изумлением воскликнул тот. - Да разве можно с такой лошадиной физиономией и писклявым голосом играть галантного и мужественного принца? Нет, эту роль я мог бы взять на себя, но где нам найти очаровательную Доротею?

- Я знаю эту роль, - сказала дуэнья. - Правда, я не так молода, как когда-то...

- Совершенно верно, - прервал ее Алонсо, - и хочу напомнить, что Доротея - невинная девушка несравненной красоты, а взглянув на твою фигуру, можно подумать, что ты вот-вот разродишься выводком поросят.

- Если я правильно поняла, вы говорите о пьесе "Слово правды может сдвинуть и гору"? - неожиданно спросила Каталина, внимательно слушавшая этот разговор.

- Да, - удивленно ответил Алонсо. - А как вы узнали об этом?

- Это одна из любимых пьес моего дяди. Мы не раз читали ее. Он часто говорил, что монолог Доротеи, в котором она негодующе отвергает недостойные ухаживания дона Фердинанда, написан в лучших традициях великого Лопе де Вега.