Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

Он близко видел охваченную байроническими настроениями молодежь, она была поражена болезнью века, с тоской вспоминала о блестящих победах Наполеона и питала отвращение к буржуазной монархии. Филарет Шаль, друг Бальзака, писал:

"Какое время!.. То была неповторимая эпоха, ныне отошедшая в прошлое. Тогда слишком многого хотели, на слишком многое надеялись, полагались на собственные силы и растрачивали свой пыл направо и налево. Не задумывались над жизнью, не прислушивались к ней, а просто жили. Эту эпоху отличали сила, задор, порыв... Были ошибки, но ошибки благородные; блуждали по тропинкам, среди утесов, но шли вперед. Жили в шуме бурь, а не в молчании смерти".

В "Шагреневой коже" Бальзак пытался показать эту духовную анархию. Его герой, Рафаэль де Валантен, в первый раз пожелав проверить могущество талисмана, требует оргии, пиршества, женщин. Желание Рафаэля исполняется самым естественным образом, и в этом проявилась гениальность писателя. Не успел Рафаэль сформулировать свое требование, как тут же, выйдя из лавки антиквара, столкнулся со своими приятелями Блонде и Растиньяком; молодые люди потащили его на роскошный обед, который давал удалившийся от дел банкир: не зная, куда девать золото, он решил променять его на духовные ценности - основать газету.

"...правительство, то есть банкирская и адвокатская аристократия, сделав... родину своей специальностью, как некогда священники - монархию, почувствовало необходимость дурачить добрый французский народ новыми словами и старыми идеями, по образцу философов всех школ и ловкачей всех времен. Словом, речь идет о том, чтобы внедрять взгляды королевски-национальные, доказывать, что люди становятся гораздо счастливее, когда платят миллиард двести миллионов и тридцать три сантима родине, имеющей своими представителями господ таких-то и таких-то, чем тогда, когда платят они миллиард сто миллионов и девять сантимов королю, который вместо мы говорит я".

"Ах... мы на пути к тому, чтобы стать плутами большой руки!" простодушно воскликнул Рафаэль. Затем следовало описание блестящей и циничной беседы:

"- Вы совершенно правы!.. Передайте-ка мне спаржу... Ибо в конце концов свобода рождает анархию, анархия приводит к деспотизму, а деспотизм возвращает к свободе...

- Э, милый мой. Наполеон по крайней мере оставил нам славу!

- Ах, слава - товар невыгодный. Стоит дорого, сохраняется плохо...

- Вы карлист!

- А почему бы и нет? Я люблю деспотизм, он подразумевает известного рода презрение к людям".

Поглумившись и над свободой, и над монархией, захмелевшие гости обращают свои взоры на куртизанок.

Положив ноги на полуобнаженную очаровательную девицу, Рафаэль рассказывает о своей жизни до того дня, когда в его руки попал талисман: то была жизнь самого Бальзака, расцвеченная силой воображения. Молодой человек из знатной семьи, разоренный вследствие сумасбродств отца, одиноко живет в мансарде, где пишет труд "Теория воли".

"Не признанный женщинами, я, помню, наблюдал их с проницательностью отвергнутой любви... Я решил отомстить обществу, я решил овладеть душою всех женщин... добиться того, чтобы все взгляды обращались на меня, когда мое имя произнесет лакей в дверях гостиной... я решил стать великим человеком".

В Рафаэле много черт самого Бальзака. Автор, как и его герой, хочет всего: славы, богатства, женщин. Он знает, что владеет талисманом, который ему принесет все, и что талисман этот - его талант; он знает также, что растрачивает свои жизненные силы и что кончится это плохо. Растиньяк, ловкий карьерист, подлинный гасконец, считает Рафаэля человеком гениальным и вместе с тем глупцом. По мнению Растиньяка, ключ к успеху отнюдь не труд, а интриги, эгоизм, рассеянная жизнь. Проматывая состояние, человек как бы вкладывает его в друзей, в удовольствия, в возможных покровителей. Если расточитель и потеряет свои капиталы, ему, может быть, представится случай выгодно жениться, получить теплое местечко при министре или посланнике. Надо только опираться на друзей. Растиньяк представит Рафаэля графине Феодоре, первой красавице и самой модной женщине Парижа.

Рафаэль влюбляется в графиню. Он не признает любви в нищете.

"Ах, да здравствует любовь в шелках и кашемире, окруженная чудесами роскоши, которые потому так чудесно украшают ее, что и сама она, может быть, роскошь! Мне нравится комкать в порыве страсти изысканные туалеты, мять цветы, заносить дерзновенную руку над красивым сооружением благоуханной прически. Горящие глаза, которые пронизывают скрывающую их кружевную вуаль, подобно тому как пламя прорывается сквозь пушечный дым, фантастически привлекательны для меня".

Но как покорить Феодору, когда у него нет даже тридцати франков? Здесь воскресают горестные воспоминания бедного молодого человека. Уж он-то хорошо знает, сколько расходов влечет за собой любовная страсть! кареты, перчатки (ох, до чего непрочны эти желтые или лимонного оттенка перчатки!), фрак, белье. Но все жертвы напрасны, ибо Феодора - женщина без сердца. Однажды поздно вечером Рафаэль проникает в ее спальню и прячется за занавесом. Он созерцает самое прекрасное тело; он обнаруживает самую низкую душу. "Надо было забыть Феодору, исцелиться от своего безумия, вернуться к заполненному трудом одинокому существованию или умереть".

Говорили, будто сам Бальзак был героем подобной сцены и разыгралась она в спальне Олимпии Пелисье. Но очаровательная куртизанка отнюдь не походила на этот блестящий и насмешливый призрак; Олимпия отдалась бы (она так и поступила) без ложного стыда. Она писала ему более чем дружеские письма. Феодора не была ни Олимпией Пелисье, ни княгиней Багратион, ни мадемуазель Марс, ни какой-либо другой женщиной, она - символ, рожденный в мозгу Бальзака, и в ней воплотились черты доброго десятка женщин.

Рафаэль обращается за советом к различным ученым (медицинские и другие научные книги, прочитанные Оноре, сослужили ему хорошую службу), но шагреневая кожа все уменьшается в размерах, и теперь уже ее можно поместить в жилетном кармане. У Валантена остается только один шанс выжить - он должен походить отныне на старика антиквара и больше ничего не хотеть. Однако, увидев свою возлюбленную полуобнаженной, он пожелал ее. Этот порыв слился с предсмертным хрипом юноши.

Книга получилась прекрасная. Фантастика в ней искусно переплеталась с реальностью, и в этом было новаторство автора. Бальзак создал поэму о своей алчущей обездоленной молодости. И за всем этим таилась глубокая философия. Автор надеялся на успех и добивался поддержки прессы.

Бальзак - Шарлю Гослену:

"Я могу взять на себя, и не без пользы: во-первых, "Тан"; во-вторых, "Ревю де Пари"; в-третьих, "Насьональ"; в-четвертых, "Фигаро"; в-пятых, "Мессаже"; в-шестых, "Ревю де Де Монд"; в-седьмых, "Моду"; в-восьмых, "Котидьен"; в-девятых, "Авенир"; в-десятых, "Волер".