Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака

Все друзья Бальзака - Готье, Гозлан, Верде - рассказывали невероятные, часто приукрашенные истории о его сумасбродных начинаниях. Он признавал свой недостаток, но старался оправдать себя в глазах госпожи Ганской, которая упрекала Оноре в том, что в делах его постоянно надувают, между тем как в своих произведениях он выказывает необычайную проницательность.

"Увы! Разве вы любили бы меня, если бы я постоянно не оказывался жертвой надувательства?.. Дни и ночи, напрягая все силы и способности, я работаю: пишу, изображаю, описываю, вспоминаю; я медленно, с трудом взмахивая ранеными крыльями, пролетаю над духовными областями литературного творчества; как же я могу стоять обеими ногами на житейской почве? Когда Наполеон находился в Эслинге, он не мог присутствовать в Испании. Если человек не хочет быть обманутым в житейских делах, в дружбе, в своих начинаниях, в отношениях всякого рода, он не должен, любезная графиня и затворница, живущая в уединении, заниматься ничем иным, он должен быть только финансистом, или светским человеком, или деловым человеком. Разумеется, я отлично вижу, что меня обманывают или собираются обмануть, что тот или иной человек предает меня, либо вот-вот предаст, либо поспешно скроется, вырвав у меня клок шерсти. Но в ту минуту, когда я это предчувствую, предвижу или узнаю, мне нужно сражаться в другом месте. Я обнаруживаю козни именно тогда, когда я полностью поглощен творчеством, судьбой книги, спешной работой, которая пойдет прахом, если я не закончу ее в срок. Часто я достраиваю хижину, освещенную заревом пожара, в котором сгорает один из моих домов".

Блистательная защита и, в сущности, убедительная. У него были "золотые" идеи. Почти все деловые начинания, в которых он потерпел неудачу, принесли богатство другим людям: не только словолитня и спекуляции земельными участками, но и переиздания классиков, и реклама парфюмерных изделий. Однако дело в том, что художник творит в мире, где он подобен божеству; когда же он вынужден бороться со случайностями и препятствиями, созданными не им, он тотчас ищет спасения в творчестве, где самые тяжелые его неудачи оборачиваются великолепными сюжетами. Лора Сюрвиль описывает, как брат иногда приходил к ней - угрюмый, подавленный, с пожелтевшим лицом. И начинал рассказывать о своих новых затруднениях:

"- Я погибаю, сестра!

- Пустяки! С такими произведениями не погибают, - отвечала Лора.

- Ты права, черт побери! Такие книги заставляют жить... К тому же слепая фортуна может улыбнуться Бальзаку, ведь улыбается же она даже глупцу... А ну как один из моих друзей миллионеров (у меня есть такие) или какой-нибудь банкир, не знающий, куда девать деньги, возьмет да и скажет: "Мне ведом ваш огромный талант и ваши невзгоды; вам нужна такая-то сумма, чтобы почувствовать себя независимым; примите же ее без боязни, впоследствии вы со мной рассчитаетесь, ваше перо стоит моих миллионов".

И тут же от грядущего он переходил к настоящему. Банкир уже спас его: "Ведь это немало - сказать себе: Я спас самого Бальзака!.. И Бальзак независим! Вы еще увидите, любезные мои друзья и любезные мои недруги, как быстро он зашагает вперед!" И грезы или роман развивались дальше. Вот Бальзак уже член Академии. Оттуда до палаты пэров всего один шаг. Став пэром, он сделается затем министром, дела в его министерстве пойдут превосходно; и он снова мысленно возвращался к банкиру, который помог ему выйти из трудного положения. "Он уготовит себе прекрасное будущее. О нем станут говорить: "Этот человек понял Бальзака, поверил в его талант, ссудил ему деньги и помог достичь славы, которой сей писатель заслуживает. Честь ему и хвала".

В начале 1836 года Бальзак сильно нуждался в таком человеке, который снабдил бы его деньгами. 11 декабря 1835 года весь тираж третьего десятка "Озорных рассказов", принадлежавший автору и хранившийся на улице По-де-Фер, сгорел во время пожара. Тяжелая потеря для человека, который и без того находится в отчаянном положении. Бальзак вконец рассорился с Бюлозом, он возбудил процесс против этого издателя в связи с тем, что роман "Лилия долины" был без согласия автора перепечатан в Санкт-Петербурге; писатель стал мишенью для враждебных статей и лживых заметок многочисленных журналистов, находившихся на жалованье у Бюлоза; кроме того, ему не давала покоя вдова Беше. И Бальзаку захотелось иметь трибуну, откуда он мог бы отвечать на все нападки. Как раз в это время продавалась газета "Кроник де Пари", небольшой легитимистский листок, почти не имевший читателей. Газета эта принадлежала человеку сомнительной репутации, Уильяму Даккету, печатали ее типографы Бетюн и Плон. 24 декабря 1835 года Бальзак вместе с Максом Бетюном и Уильямом Даккетом образовал акционерное общество по изданию "Кроник де Пари". Даккету принадлежала восьмая часть акций, Бетюну - столько же, шесть восьмых оставил за собой Бальзак. Надо сказать, что газета была приобретена всего за сто двадцать франков, ибо, не имея ни подписчиков, ни материальных ценностей, она, по существу, ничего не стоила. Но Бальзак принял на себя обязательство предоставить оборотный капитал в размере 45000 франков для издания газеты: нечего и говорить, что такой огромной суммой он не располагал.

Судя по всему, эта затея была делом безнадежным, но в уме Бальзака она тотчас же превратилась в блестящее начинание. Во-первых, он каждый месяц будет давать в газету свой рассказ, что привлечет подписчиков. В новом органе станет сотрудничать Виктор Гюго. Гюстав Планш, повздоривший с Бюлозом, будет вести отдел литературной критики. Жюлю Сандо поручили пригласить в газету Теофиля Готье, талант которого был замечен Бальзаком; вскоре он превратит Теофиля в одного из "коней" своей конюшни. Сердце Готье сильно колотилось, когда его принял Бальзак, облаченный в свою сутану из белого кашемира с капюшоном. Прославленный романист дружески заговорил с молодым писателем, а тот любовался его атлетической шеей, напоминавшей колонну, носом необычной формы, высоким и благородным лбом, а главное - его глазами, "глазами, взгляда которых не выдержал бы даже орел, глазами, способными видеть сквозь стены, читать в сердцах, глазами властелина, ясновидца, укротителя".

Готье обещал дать статьи. Газетный король Бюлоз в бешенстве. "Планш, говорил он, - обнимается с Бальзаком, которого, как вам известно, терпеть не может, и целует в зад Гюго, которого прежде поносил! Превосходный альянс!.. Неужели вам не смешно?" Однако Бальзак относился вполне серьезно к "Кроник де Пари". Опираясь на этот "влиятельный орган", каковым он будет полновластно распоряжаться, он сможет наконец сделать карьеру политического деятеля, о которой давно мечтал. Но главное - "золото потечет рекой", он будет иметь по крайней мере 20000 франков в год, ибо Бальзак - директор издания станет по-королевски расплачиваться с Бальзаком-редактором, а Бальзак-администратор станет получать, кроме того, приличное жалованье. Таким образом, все проблемы будут разрешены. Оставалось только одно препятствие: нужны были наличные деньги, чтобы сняться с якоря. Ну, за этим дело не станет! Добрый ангел семьи, госпожа Делануа, ссудила 15000 франков. "Дело пойдет на лад, - писал Бальзак Лоре. - Передай славному Сюрвилю, что первый шаг к власти уже сделан". Как все чудесно устраивается! "Славный Сюрвиль" разработал проект нового канала; это предприятие должно было принести ему 200000 франков. Сделавшись влиятельным политическим деятелем, Бальзак добьется утверждения проекта и разделит доходы со своим зятем. Они все разбогатеют. Они уже были богачами... в воображении.