Игорь Оськин - У нас была Великая Эпоха

Вводили и другие улучшения: торговые ярмарки для легкой промышленности, готовили оптовую торговлю оборудованием, магазины по продажам комплектующих для НИИ.

Проект по системам управления разворачивался так же как и предыдущие проекты века: центральное руководство выделило большие деньги – на технику, на кадры, на науку, на вузы и т. д. и т. п.

Но в отличие от предыдущих в этом проекте не нашлось фигуры уровня атомщика Курчатова и ракетчиков Янгеля, Королева, Челомея.

В атомном проекте Курчатов решал, что и как делать. Правда, его подправлял Сталин – заставил кроме оригинального варианта бомбы сделать также точную копию американской – для сравнения.

Ракетчики сами выбирали тип двигателей: жидкостный, твердотопливный или еще какой. Челомей сам выбрал новый тип ракет – крылатых, начал делать их раньше американцев.

В компьютерном проекте автор неизвестен. Тип техники определили минчане: НИИ и завод ЭВМ. В пятилетке 1966–1970 годов они выпускали Минск-22 – свою собственную разработку, ничего общего не имеющую с западными. «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока». Впрочем, дело даже не в гордости, а в желании поиметь побольше денег на собственные разработки. Поэтому они проектировали оригинальные машины, на которых нельзя было использовать западные системные программы, облегчающие разработку конкретных (прикладных) программ. Простейшее сравнение – ручная и машинная выделка ковров. Наши программисты были обречены на ручную выделку.

В этой пятилетке запланировали внедрить 100 систем. Минскому заводу ЭВМ поручили изготовить 100 машин Минск-22 для заводов плюс машины для проектных институтов, которым дали деньги для покупки машин. Заводам дали деньги на оплату проектов систем.

«Кадры решают все», говорил товарищ Сталин. Любому проекту требуется главный научный кадр. Кадр нашелся сам – академик Глушков.

Глушков до компьютерных систем занимался отвлеченными математическими теориями, фундаментальной наукой, которая не имеет (и не должна иметь) непосредственно практической отдачи, может принести пользу в далеком будущем. А может и не принести. Но его авторитет ученого, мощный интеллект, умение действовать в коридорах власти сыграли выдающуюся роль. Все постановления руководства страны по этим вопросам составлялись под его воздействием.

В Киеве построили величественные здания, закупили лучшее оборудование для созданного Глушковым института кибернетики.

Кибернетика – какое краткое и выразительное название! Дань уважения к основателю науки – американскому еврею Винеру.

Винер во время войны предложил некую идею по наведению ракеты на цель с упреждением. Идея не была реализована из-за технической сложности, да и война вскоре кончилась. Тогда Винер нарисовал три квадрата, соединил их стрелками и объявил о создании кибернетической системы управления с замкнутым контуром регулирования. То, что следящие системы с обратной связью издавна существовали в технике, его не смутило (или он не знал?).

В это же время инженеры создали компьютеры, к созданию которых Винер не имел никакого отношения. Но вот тут-то и пошла писать губерния – статьи, книги с самыми невероятными (фантастическими) предположениями о судьбе человека в мире роботов, искусственного интеллекта и т. п. В отличие от нашего академика Винер скорее был коверным на арене технического прогресса, удачно развлекавшим публику – он не участвовал в подготовке руководящих постановлений, тем более, что таковых там и не было. В нашей стране Винер стал большим авторитетом. Даже сомневающиеся или равнодушные предпочитали молчать перед бурным потоком передовой науки по оптимальному, системному и прочему управлению.

Нанесенный экономический эффект.Инженеры недолюбливают экономистов. Потому и развлекаются насмешками: «достигнутый» заменили на «нанесенный».

Экономисты шуток не понимают и по-прежнему требуют точные цифры.

Еще на прежнем месте работы в «Граните» он сделал замечательное открытие, точнее, полуоткрытие, потому что не оценил его в полной мере. Тогда он, изучая проблемы научной организации труда и управления (НОТ), допытывался, что дала механизация бухгалтерского учета. Опросил нескольких специалистов: вот работает машинно-счетная станция, ее техника стоит денег, на станции работает два десятка человек, а количество бухгалтеров не уменьшилось. В чем эффект? Ответа не было. Только один человек, пожилая бухгалтерша, объяснила:

— Раньше, до автоматизации, бухгалтера работали намного больше положенных восьми часов, в конце отчетных периодов засиживались допоздна, брали работу на дом. Теперь мы укладываемся в нормальное рабочее время…

К этому он добавил собственную догадку: зарплата бухгалтеров очень низкая, даже какое-то их сокращение не оправдает затрат на автоматизацию. Дальше его мысль не пошла.

Лишь через много лет он понял, в чем тут дело. Действительно, в расчетах экономической эффективности учитывались только номинальные зарплаты работников. Однако каждый работник дотировался – получал дополнительный доход.

Это прежде всего низкие цены на товары первой необходимости: хлеб и другие продукты, транспорт. Некоторые цены были ниже себестоимости. Государство компенсировало затраты из своего общего дохода.

Далее, каждый человек, в том числе его дети, имел бесплатное социальное обеспечение: жилье, медицину, образование.

Наверно, все это можно было учитывать в расчете эффективности. Но этого не делалось. Какое-то время бытовало мнение, что у нас полезен любой проект, сокращающий численность работников. Однако экономисты-маркисты, выросшие на «Капитале», но не построившие политэкономию социализма, похерили это мнение.

Принятая методика расчет экономической эффективности приводила к парадоксам. Совершенно ясно, коль скоро на Западе успешно применяют компьютеры для управления экономикой, то и нам нужно делать то же самое. Практикам, инженерам и экономистам, пришлось вкручивать в расчеты все, что угодно, чтобы доказывать пользу новых проектов.

С другой стороны, такая методика открывала лазейки для сомнительных проектов, которые пропихивали фанатики и проходимцы.

Колесов думал, что он знает советскую экономику. Изучал в вузе политэкономию капитализма и социализма.

В 1965 году по почину Либермана (а как же иначе) началась косыгинская экономическая реформа. Название приклеили к руководителю правительства для усиления веса реформы. Было узаконено понятие “прибыль”, предприятиям предложили готовиться к хозрасчету и самоокупаемости.

Через пару лет подскочила средняя зарплата без повышения производительности труда. Сильное нарушение – что при капитализме, что при социализме. Реформу прекратили.