Александр Соболев - Ефим Сегал, контуженый сержант

По лицу Родионова пробежала тень. Званцев хмыкнул. Ефим брезгливо поглядел на своего соседа: экземпляр! Ну и ну. Человеческим достоинством Бог не наградил, и сам не обзавелся...

- Вы сами, - обратился Яшка к Званцеву, — не раз песочили меня и пятиэтажным крестили. Я же на вас за это с кулаками не лез?!

- Я тебя правильно песочил за твои штучки, - нехотя проговорил Званцев, - а ты, выходит, обидел товарища солдата за здорово живешь.

- Я?! Обидел?! - искренно удивился Яшка. - Если так, что ж, я извиняюсь.

- Кажется, все ясно? - обратился Родионов к Званцеву.

Тот согласно кивнул.

- Мне можно уйти? - спросил Яшка и, не дожидаясь ответа, вышел, почему-то пригнувшись.

- Не все ясно мне, - неожиданно для Родионова и Званцева сказал Ефим, - неясно, во-первых, почему такой хам, если не сказать хуже, занимает должность, где нужны особая чуткость и предельная человечность. Во-вторых, почему молодой и здоровый, судя по цветущему виду, мужчина - не на фронте? А дважды, трижды раненые солдаты курсируют из госпиталей на передовую и обратно... Вам это известно?

Родионов и Званцев молча, во все глаза смотрели на Сегала. Первым нашелся Родионов.

- Итак, установлено, - сказал он, не отвечая на вопросы Ефима, - что Яков Иванович первым нанес вам оскорбление. Правильно, товарищ Званцев?

Званцев ответил не сразу. «Ну и штучка этот солдат», - думал он, косо поглядывая на Ефима, и вполголоса промямлил:

- Правильно.

- А об остальном как-нибудь позже, товарищ Сегал, - продолжал Родионов. В душе он был согласен с этим, как он теперь убедился, прямым и умным парнем. Но что он мог ему сказать, да еще при Званцеве? - Позже, - повторил он, — а на заводе мы вас оставим. Да? — обратился он к Званцеву. Тот ничего не ответил. — Так оставим Сегала на заводе, товарищ зампредзавкома? — повторил Родионов.

Званцев молча прикидывал: «Гнать бы такого умника с завода подальше. Но - опасно: фронтовик, языкатый... Сказал бы Родионов: «не оставим», с удовольствием бы согласился... Связываться с таким?! Не пойдет! Себе дороже» - кивнул: оставим.

- Работу мы вам, товарищ Сегал, подберем, - пообещал Родионов, - зайдите денька через два. Кстати, продкарточки на новый месяц получили?

- Получил.

- А с жильем порядок?

- Полный порядок! Тридцать человек на восьмидесяти метрах, чуть больше кладбищенской нормы. Чем не порядок?

Родионов поморщился.

- Конечно, не густо... Что-нибудь придумаем, товарищ Сегал, - он протянул Ефиму руку.

Званцев отвернулся к окну.

Родионов явно обрадовался, когда Ефим пришел к нему в назначенный день.

- Как раз вовремя, Ефим Моисеевич! - сказал он приветливо. - Только что от меня ушел начальник литейного цеха, очень просил подобрать крепкого парня на должность сменного мастера.

Не понимая, к чему эта странная для него информация, Ефим участливо спросил:

- Подобрали?

Родионов молчал, покачиваясь взад и вперед на стуле, выбивая пальцами на столе ритмичную дробь. Ефим продолжал вопросительно смотреть на него. После довольно долгой, неловкой паузы, он произнес вслух показавшуюся ему нелепейшей догадку:

- Уж не меня ли, «крепыша», вы, Андрей Николаевич, сватаете на эту должность?

- Именно вас, - вполне серьезно ответил Родионов.

Ефим от души рассмеялся.

- Зря вы так, - слегка обиделся Родионов, - выслушайте мои доводы, а потом уж веселитесь на здоровье.

- Извините, Андрей Николаевич, - перестал смеяться Ефим, - но я не могу отнестись к вашему предложению иначе, как к шутке. Почему не поставить меня, к примеру, мастером парфюмерного производства или не назначить зоотехником? Мало того, что я ничего не смыслю в литье, я, признаюсь, даже в бытность мою журналистом ни разу не побывал в литейном цехе, не довелось... А тут сменным мастером, - Ефим опять не удержался, чтоб не рассмеяться, - анекдот!

- И все же не торопитесь с отказом. В литейном, как бы это сказать, нестандартная ситуация. Смена, о которой идет речь, отстает. Да и дисциплина там того... коллектив смены состоит отчасти из бывшего уголовного элемента...

- Уголовников?! - вскинул брови Ефим.

- Бывших уголовников, не перебивайте меня, пожалуйста. Да, бывших уголовников. Они отбыли сроки наказания, к военной службе по разным причинам не пригодны. В мирное время мы таких к заводу на пушечный выстрел не подпустили бы. Но теперь война, ничего не поделаешь - люди нужны... Вот приступите к работе, сами увидите, что за народ.

- Андрей Николаевич! - взмолился Ефим. - Зачем вы все это мне втолковываете? Я ведь вам никакого согласия не давал! Зачем мне такой подарок?

Родионов сделал вид, что пропустил мимо ушей возражения Ефима:

- Смене нужен не столько технически грамотный, сколько волевой, решительный человек, а вам этих качеств не занимать. Я ничего не утаил о вас от начальника цеха... Ничего.

- И как он? - с интересом спросил Ефим.

- Подумал и сказал: «Давайте попробуем. Может, ваш фронтовичок и впрямь скрутит эту вольноопределяющуюся компанию». Повторяю, Ефим Моисеевич, там командир нужен. А специалистов по литью - хоть отбавляй!

Родионов глянул на часы.

- Через десять минут я должен быть у директора... В общем, так: тысяча пятьсот, премиальные столько же, если план выполните, еще кое-что весьма полезное... Соглашайтесь, не пожалеете.

Ефим немного подумал, решил отказаться, но неожиданно для самого себя вдруг сказал:

- Согласен.

- Вот и отлично! Направление получите у инспектора. Дерзайте, обязательно выйдет!

Кивнул дружески.

Литейный цех представлялся Ефиму этакой огнедышащей махиной, где полуголые люди, обливаясь потом, формуют какие-то огромные заготовки. Он приближался к литейке со смешанным чувством любопытства и, чего греха таить, опаски. «В литейном деле ничегошеньки не смыслю, смена - бывшие рецидивисты, вдобавок - жара, смрад... Перспектива! Черт меня дернул согласиться», - с такими невеселыми думами он вошел в цех и оказался в относительно небольшом светлом помещении. Ни дыма, ни смрада, ни духоты. Мужчины и женщины работали в спецовках. Лишь один человек, как позже узнал Ефим, заливщик металла, приземистый блондин лет тридцати пяти, был по пояс оголен... Ефим засомневался: сюда ли попал, литейная ли это? Первый же рабочий рассеял его сомнения.

... Ефим постучался в кабинет начальника цеха. Мужчина, как показалось ему, лет под пятьдесят, с интеллигентным, чисто выбритым лицом, оценивающе посмотрел на вошедшего внимательными голубыми глазами, изящным актерским жестом указал на стул.

- Садитесь, товарищ... - он глянул в направление, - садитесь, Ефим Моисеевич, - повторил вежливо. Повертев между пальцев телефонный шнур, добавил: - Родионов мне рассказал о вас подробно, кроме... кроме... Илью Муромца я, признаюсь, не ждал, однако...