Жорж Сименон - Часовщик из Эвертона

— У кого вы были?

— У Фрэнка Мьюзека. Он живет за почтой, первая улица направо.

Тот, у которого был блокнот, записал имя и адрес.

Гэллоуэй не потерял головы. Не испугался. И все же ему казалось, что раз его допрашивают люди в полицейской форме, значит, он уже не такой, как все. Мимо то и дело проходили люди, особенно много было. девушек и принаряженных детей — они направлялись в католическую церковь и с любопытством поглядывали на открытые двери мастерской и двух полицейских.

— Итак, вернувшись домой, вы обнаружили, что машина исчезла из гаража?

— Именно так.

— Ночью вы больше никуда не ходили?

— Нет.

Он не лгал, но в то же время скрывал правду и боялся покраснеть. Полицейские снова переглянулись, отошли в угол и стали тихо совещаться. Гэллоуэй машинально пристроился у прилавка, словно принимая клиента, и даже не пытался расслышать, о чем они толкуют.

— Разрешите воспользоваться вашим телефоном? Не беспокойтесь, разговор будет оплачен.

Полицейский обратился к телефонистке:

— Алло! Полиция штата. Соедините, пожалуйста, с отделением в Хортонвилле. Да... Благодарю вас.

Утро выдалось ясное. Вовсю трезвонили колокола, лужайка напротив была усыпана желтыми цветами и расчерчена длинными синими тенями деревьев.

— Фред, это ты? Говорит Дэн. Дай-ка лейтенанта.

Ждать ему пришлось совсем недолго. Говорил он тихо, почти шепотом, сжимая в руках блокнот.

— Мы на месте, лейтенант. Он здесь... Алло... Да... Он был у себя в мастерской. Похоже, ничем не занимался... Живет на втором этаже, услыхал телефонный звонок... По телефону не объяснить... Там такое расположение, что ему надо выйти во двор и обогнуть дом, довольно длинный... Да... Да... Кажется, пикап пропал из гаража вчера вечером, между одиннадцатью и половиной двенадцатого...

Из трубки доносился голос лейтенанта, слышно было, как вибрирует мембрана, но Гэллоуэй не мог разобрать ни слова. Полицейский прижимал трубку к уху, вид у него был такой же недоумевающий.

— Да... да... разумеется... Тут одна интересная штука...

На Гэллоуэя он продолжал смотреть с любопытством, но без всякой антипатии.

— Да, так, пожалуй, будет лучше... Отсюда — около часу... Чуть больше...

Повесив трубку, он закурил.

— Лейтенант сказал, чтобы вы поехали вместе со мной и опознали вашу машину.

— Можно мне подняться к себе и запереть дверь?

— Пожалуйста.

Дейв закрыл мастерскую на ключ; полицейские двинулись за ним вокруг дома. Один из них сразу заметил свежие следы взлома на дверях гаража.

— Ваш гараж?

— Да.

Он приоткрыл одну створку двери, заглянул внутрь; только черное масляное пятно на бетонном полу указывало место, где стояла машина.

Дейв стал подниматься по лестнице, и тот, что пониже ростом, пошел следом, словно они с товарищем молча, одними взглядами, успели об этом договориться.

— Может быть, я успею сварить кофе?

— Быстрее будет, если мы по дороге заглянем в какой-нибудь ресторанчик.

Полицейский озирался, с лица его не сходило выражение озадаченности, точно он сомневался, не ошибся ли дверью. Пока Дейв причесался и ополоснул лицо холодной водой, он успел заглянуть в комнаты.

— Похоже, вы не ложились, — заметил он.

Дейв замялся, не зная, что отвечать, но полицейский тут же добавил:

— Впрочем, это меня не касается. Вы ничего не обязаны мне объяснять.

Чуть погодя, все так же вскользь, он осведомился, причем прозвучало это не как вопрос, а скорее как утверждение:

— Вы ведь не женаты?

Дейв понятия не имел, что навело полицейского на эту мысль: из-за Бена он всегда старался, чтобы дом у них не выглядел по-холостяцки. Обстановка холостяцкого быта всегда раздражала его у Мьюзека. Там-то ошибиться было невозможно: даже запах в комнатах говорил о том, что в доме нет женщины.

— Когда-то был женат, — коротко ответил Дейв.

Он вел себя подобно больному, который, боясь вызвать приступ, живет в замедленном темпе, двигается осторожно, говорит еле слышно.

В глубине души он нимало не удивился при виде полицейских. В аварию ему как-то не верилось. Его об этом сразу известили бы. Еще вечером, вернувшись в пустую квартиру, он понял, что дело куда серьезнее, и весь сжался, готовясь принять удары судьбы.

Но что бы ни случилось, сына надо защитить. Никогда еще так пронзительно, всем нутром он не чувствовал, насколько они связаны. Несчастье стряслось не с другим человеком, который сейчас далеко, неизвестно где — нет, оно обрушилось на него самого.

Жил он честно, уважал закон, быть может, был слегка трусоват, но ему не в чем себя упрекнуть.

— Ничего, что я не успел побриться?

Волосы у него с рыжиной, хоть и не такие огненные, как у Хоукинсов. Очень тонкие, они уже начинают редеть. Солнце высвечивало рыжеватую щетину на щеках. Зачем ему понадобилось идти на кухню и проверять, выключена ли электроплита? По привычке! Он запер дверь, спустился вниз, где поджидал второй полицейский. Стражи порядка обменялись несколькими словами.

— Вы готовы?

Он хотел сесть сзади, но ему указали на переднее сиденье, и тот, что пониже, сел за руль, а второй, к удивлению Дейва, остался стоять на тротуаре, глядя вслед машине.

— Каждое воскресенье утром что-нибудь да случается, — вздохнул полицейский. Говорил он непринужденно, словно они болтали в баре. — В субботний вечер людям прямо неймется.

Воскресенье действительно чувствовалось во всех городах, через которые они проезжали. Белели церкви, их двери были распахнуты настежь. Женщины и даже маленькие девочки, в белых перчатках, чинно прогуливались с букетами в руках.

— Не забудьте насчет кофе, — через силу улыбнувшись, напомнил Дейв.

— За Покипси есть одно славное местечко.

Покипси проехали не останавливаясь, пересекли по мосту сверкавший на солнце Гудзон — под ним как раз проплывал экскурсионный пароходик.

Машина взбиралась на первые отроги Катскиллов.

Дорога петляла, вела то вверх, то вниз, то ныряла в тенистый, прохладный лес, то огибала озеро; иногда навстречу попадались фермы, и снова тянулось поросшее травой плоскогорье. Полицейский остановился перед закусочной для автомобилистов, которая приткнулась у дороги, вся обклеенная рекламами лимонадов. Подошла девушка в брючках, и спутник Дейва бросил ей:

— Два кофе.

— Черный?

— Мне черный и два куска сахару, — сказал Дейв.

— Мне тоже.

Каким прекрасным казалось, наверно, это воскресенье другим людям! Машина проехала мимо поля для гольфа, по которому разбрелись кучки спортсменов, с клубными сумками для клюшек через плечо — мужчины почти все в белых каскетках, многие женщины уже в шортах и темных очках.

Из телефонного разговора и нескольких услышанных фраз Дейв сделал вывод, что его везут в Хортонвилл. Он бывал там и раньше. Этот городок расположен на границе штатов Нью-Йорк и Пенсильвания. Дейву смутно помнилось здание полиции — одноэтажный кирпичный дом у шоссе. От Эвертона до Хортонвилла добрых шестьдесят миль — примерно час с четвертью езды, если не больше.