Ежи Пильх - Монолог из норы

О том, например, что мы обрели независимость, я и мой народ узнали благодаря телевидению. То есть телевидение проинформировало нас об обретении независимости, а возникающие на польских землях, как грибы после дождя, агентства "Досуг" подтвердили факт, что на этот раз телевидение не врет.

Честно говоря, несколько раньше я узнал о том, что являюсь гражданином тоталитарного государства, тоже благодаря телевидению. Включаю я в один прекрасный день телевизор, гляжу, а там разгул тоталитаризма: маршевая музыка, первомайские демонстрации и маневры братских армий стран - участниц Варшавского договора. Хо-хо-хо, думаю я себе, нехорошо, ой, как нехорошо. И почувствовал, что я категорически против Варшавского договора. И сделал то, чего в любой другой ситуации ни за что бы не сделал. И сделал то, чего никто из вас, уважаемые дикторы и дикторши, никогда бы не сделал. И сделал то, чего весь мой народ никогда не делал и делать не станет. А именно: выключил телевизор. Да, да, я выключил телевизор и отправился в ванную, где нежилась в горячей воде моя бывшая жена. Присев на краешек ванны, я взглянул на высовывающиеся из раствора целебной соли божественные груди моей жены, и моя политическая ориентация в очередной раз претерпела изменение. Я посмотрел на бюст моей жены и почувствовал, что я - за Варшавский договор. Да ведь этот бюст, на который я смотрю, подумал я, прекраснейший из бюстов стран-участниц... Почему же в таком случае я должен быть против Варшавского договора? Если в пределах досягаемости моих органов чувств находятся самые изумительные буфера Варшавского договора, то стремление ликвидировать Варшавский договор для меня равносильно самоубийству! Получается, что я и эти живописные буфера хочу уничтожить! Получается, что я подрываю собственную, в высшей степени привилегированную позицию, отказываюсь от сущей драгоценности, легкомысленно сбрасываю нешуточный козырь!

И, произведя этот беглый, но глубокий анализ, я вернулся в гостиную, сел на диван и включил телевизор. Спустя несколько лет одна из вечно молодых телеведущих сообщила, что Варшавский договор перестал существовать. Утрату привилегированного положения человека, в пределах досягаемости которого обретался прекраснейший бюст Варшавского договора, я пережил сравнительно безболезненно. Моя жена покинула меня до того, как Варшавскому договору пришел конец.

После ее ухода - повторяю - в моей сексуальной жизни возобладала спешка. Банальная реакция брошенного мужчины, который чрезмерной активностью старается доказать себе и миру, что он такой участи отнюдь не заслужил, и даже совсем наоборот. Стыдно признаться, но и я не избежал этого прискорбного этапа этапа лихорадочной суеты.

*

С Грахой Петербург я познакомился следующим образом: позвонил однажды в агентство "Досуг" и, как обычно, заказал русскую девушку. Тот, кто пользовался услугами подобных учреждений, хорошо знает, как это делается. Вы опрокидываете четыре по пятьдесят, поднимаете трубку и, сглотнув слюну, набираете номер.

- Агентство, слушаю вас, - отзывается на другом конце строгий дамский голос.

- Алло? - неуверенно говорите вы.

- Да, это агентство, я вас слушаю, - строгий тон становится еще строже.

- Алло? Агентство? - прерывающимся по тысяче элементарных причин голосом вы предпринимаете следующую отчаянную попытку завести разговор.

- Да, я вас слушаю, это агентство "Досуг", чем могу быть полезной? - тон вашей собеседницы неожиданно смягчается и становится дружелюбным.

- Скажите, а... что... что вы готовы, так сказать, предложить?

- Наше агентство располагает девушками на любой вкус.

Услыхав такой ответ, вы, как правило, умолкаете, притом умолкаете оскорбленно. "С какой стати, - думаете вы, - меня подозревают, будто я интересуюсь платной любовью? Да ведь я, - ваше возмущение усиливается, спрашивая, что мне готовы предложить, мог иметь в виду что-нибудь возвышенное, например список издательских новинок или программу культурных телепередач". Однако через минуту от возмущения не остается и следа, вы капитулируете и смиряетесь с тем, что ваши грязные намерения разгаданы.

- А нельзя ли поконкретнее? - упавшим голосом спрашиваете вы.

- Конечно, пожалуйста, - теперь в тоне вашей собеседницы появляются деловые нотки, предшествующие окончательной сделке. - В данный момент мы можем вам предложить... значит, так: блондинка, двадцать три года, бюст номер три, брюнетка, двадцать пять лет, бюст номер четыре... двадцать семь лет, бюст номер шесть, восемнадцать лет, бюст номер три, и тридцать лет, худощавая, но элегантная...

Что касается меня, то, выслушав такого рода литанию, я всегда задаю ритуальный вопрос:

- А есть ли у вас девушки, говорящие по-русски?

После такого вопроса в трубке неизменно происходит взрыв поистине интернациональной эйфории.

- Ну конечно же, ах, как я рада, что вы лишены предрассудков. Есть у нас девушки, говорящие по-русски, исконные россиянки, очень, ну просто очень элегантные!

*

И тогда, в тот памятный субботний вечер, все было именно так. События следовали одно за другим в стандартном, довольно вялом ритме. Я принял четыре по пятьдесят, взял трубку и набрал номер. Ответивший мне голос был дамским и строгим; суровость его сперва крепчала, затем начала ослабевать. В определенный момент, когда ясно обозначилось, что моя собеседница знает, зачем я звоню, я по иррациональным причинам возмутился, хотя можно также сказать, что возмущение мое носило характер исключительно рациональный. В конце концов, человек, которого уличили в том, что он потрафляет самым низменным своим инстинктам, имеет право - да нет же, это его священный долг! - возмущаться, отнекиваться и отпираться. Обман - пусть даже самообман - в данном случае способствует облагораживанию и даже одухотворению плотской материи. Вдобавок этого требуют правила хорошего тона. Неписаный закон savoir-vivre гласит: отправляясь в бордель, надевай ничего не выражающую маску парламентского обозревателя. И хорошо воспитанные люди это правило соблюдают. Ба, некоторые джентльмены, даже оказавшись в известной ситуации, старательно облагораживают ее словоизвержением. Голая трудяга уже лежит в постели, а они стоят над ней и произносят долгие, выспренние и зачастую проникнутые праведным возмущением тирады. И это хорошо. И мое возмущение, сколь абсурдным и вместе с тем ритуальным оно бы ни показалось, было совершенно уместным. Вскоре, впрочем, от него не осталось и следа, я капитулировал и спросил, что мне могут предложить, терпеливо выслушал длинный перечень размеров бюстгальтера, осведомился о цене и с ценой согласился...

Да-да, у меня есть деньги. Откуда у меня деньги? А у него? Откуда у него деньги? Где он взял деньги? Ответить на этот вопрос я предоставляю моему народу. Мой народ должен знать ответ на вопрос, который без устали задает. Откуда у меня деньги? Откуда у него деньги? Откуда у нее деньги? Откуда у них деньги? Откуда у него деньги? - спрашивает мой народ. Откуда у него бабки? Где этот голодранец столько настриг? Не из зарплаты же отложил? На чем разбогател? Просидел пару лет в Штатах? Зашиб на кукурузе? Продавал по спекулятивной цене металлолом? Крал? Жульничал? Угадай! Угадай! Гадайте да угадаете!