Болеслав Прус - Кукла

Роман печатался в газете "Курьер цодзенны" ("Ежедневный курьер") с 29 сентября 1887 года до конца мая 1889 года с большими, иногда по нескольку месяцев, перерывами. Отдельной книгой роман вышел в 1890 году в трех томах. При сравнении текста, напечатанного в газете, и книжного варианта, обнаруживаются значительные изменения, вызванные не только тем, что Прус, готовя роман к отдельному изданию, изменил название некоторых глав и увеличил их количество, но и вмешательством царской цензуры. Ею было изъято всего около тридцати отрывков разного размера - от одной строчки до нескольких страниц. В этих отрывках содержались такие знаменательные факты, как участие некоторых персонажей в восстаниях 1830 и 1863 годов, пребывание Вокульского в Сибири, предполагаемая связь Вокульского и Мрачевского с русскими нигилистами и т.д.

Самый большой из отрывков, не пропущенных цензурой, был напечатан в 1912 году в "Курьере варшавском" (No 151). Позже этот отрывок в текст романа не включался, так как Прус в книжном издании романа заменил его другим, введя важные для дальнейшего повествования детали. В этом отрывке описывается встреча Сузина с Вокульским, где Сузин напоминает Вокульскому о русской девушке, любившей его, и сожалеет, что тот не женился на ней. Герой же Пруса не захотел остаться на чужбине, - получив разрешение, он спешит вернуться на родину. Заслуживает внимания то, что Сузин называет Клейна и Мрачевского нигилистами. Слово "нигилист" можно не раз найти в первоначальном варианте, опубликованном в "Курьере цодзенном", в книжном же издании оно было вычеркнуто царской цензурой. Например, вместо фразы Жецкого: "Женившись, Стах должен был бы измениться" - у Пруса было: "Женившись, Стах должен был бы порвать с нигилистами" ("Курьер цодзенны", 1888, No 13). Там же была фраза: "Мрачевский, живя в Москве, заразился русским нигилизмом и развивает перед Жецким теории анархического социализма".

Замысел "Куклы" относится к концу 1885 года, он связан с работой Пруса над романом "Слава", который остался незаконченным. Главный герой романа "Слава" - молодой юноша Юлиан, стремящийся к великим делам, к славе. Юлиан находит возможность реализовать свои мечты, только уйдя из общества и замкнувшись в лаборатории ученого Гнейста, так как ни близкие, ни общество его не понимают. "Тогда, - писал Прус в 1896 году, - меня сильно занимала фантастическая тема: что было бы на свете, если бы нашли металл легче воздуха... С этой темой объединялась другая: какова жизнь ученого, который работает над великим изысканием, порывает отношения с ближними, подвергается опасности и - сделав открытие, получает за него... славу и... нищету... Называться этот роман должен был "Слава", действие его должно было происходить в Париже. У нас, как известно, не родятся великие открытия. Я не люблю говорить о своих произведениях, а особенно о планах. Тем не менее, однако, о "Славе" знали в редакции, ба! даже за стенами редакции. Ибо, с одной стороны, я взял деньги на поездку в Париж, которая мне не удалась, с другой - я просил профессора Милицера, чтобы он позволил мне некоторое время поработать в его лаборатории, что уважаемый профессор мне любезно обещал".

"Вопреки воле автора, - пишет Л.Влодек, - "Курьер варшавски" обещал начало публикации этого романа в No 385 в 1885 году - на что Прус ответил: "Славы" я публиковать не мог, так как сначала я должен был бы познакомиться с Парижем и его общественными отношениями, поработать в лаборатории. На то и на другое я не имею средств и вообще не могу писать вещи, требующие денежных затрат, ибо это потом не окупается. По этой причине "Слава" до сих пор не написана, хотя я был так к ней привязан, что твердо обещал ее в "Кукле". Мне казалось, что первый роман, какой я напишу после "Куклы", будет "Слава". Эти слова Пруса объясняют и фразу из "Куклы": "Тогда он (Вокульский. - Е.Ц.) понял, что это чистая и нетленная красота есть Слава и что на вершинах ее нет иной услады, кроме трудов и опасностей".

Людвик Влодек предполагал, что героем "Славы" должен был стать Вокульский. Вот что он пишет об этом: "Не подлежит сомнению, что, вопреки общему мнению, Вокульский не погиб в развалинах Заславского замка. Взрыв нужно соотнести с тем местом в "Кукле", где говорится об ученике, который, сдав экзамены, так возненавидел учебники древних языков, что должен был их сжечь, чтобы почуствовать себя возрожденным и способным к новой жизни. Вокульский делает то же самое, взрывая камень, на котором было вырезано четверостишие Мицкевича, свидетельствующее о его прежнем безграничном преклонении перед панной Изабеллой; когда же обстоятельства заставили его презирать панну Изабеллу, то всякий след страшного призрака воспоминаний Вокульский захотел стереть с лица земли. Самоубийство не соответствовало и его натуре, всегда активной и рвущейся к деятельности на самых разных поприщах. Он мог инсценировать его, чтобы замести следы своего существования, однако же большей частью своего богатства он не распорядился, а завещания, касающиеся меньшей части, в форме предусмотренных и продуманных нотариальных актов, совершенно исключают предположение о самоубийстве под влиянием минутного аффекта; с другой стороны - весь план видимого исчезновения, нужный для того, чтобы иметь совершенно свободную дорогу к работе у Гейста, был составлен заранее. Наконец, несмотря на то, что замысел "Славы" родился у автора раньше, чем замысел "Куклы", их органически связывают "металл легче воздуха", "управление баллонами" и, наконец, образ самого Гейста. Можно, следовательно, предположить, что писатель изменил свои планы, в результате чего появилась "Кукла", как вступление к "Славе". Кто же другой мог быть героем "Славы", если не возрожденный Вокульский?"

Публикация "Куклы" в газете "Курьер цодзенны" вызвала целую полемику между этой газетой и "Курьером варшавским". "Курьер варшавски" обвинил Пруса в том, что он "продал" другой газете роман, обещанный ему. Писатель должен был объяснять, что "Курьеру варшавскому" была "обещана" "Слава", а не "Кукла".

Возмущенная этими нападками известная польская писательница, современница Пруса, Элиза Ожешко писала в одном из своих писем: "Как жаль Пруса! Расточительство по отношению к таким талантам, как Прус, - это кровная потеря для народа... После смерти Прус, наверное, возвысится, а при жизни любой журналистишка его топчет..."

Роман "Кукла", его замечательный реализм и психологическая глубина не были оценены по достоинству современной Прусу критикой. В частности, некоторые критики упрекали Пруса за то, что образ Вокульского недостаточно героичен.

Интерес к творчеству писателя возрастает в 20-30-е годы XX века, когда появляется монография Зыгмунта Швейковского, посвященная роману "Кукла" (1927), и устанавливаются в 1937 году в Варшаве памятные таблицы в честь героев романа. Но подлинное признание писатель получил в Народной Польше. По свидетельству Генрика Марковича, "в послевоенный период "Кукла" стала не только самым известным, но и самым любимым польским романом".