Болеслав Прус - Сиротская доля

Следом за этой собакой, искавшей еды в ночном мраке, Ясь прошел еще несколько улиц. Было совершенно темно, и мальчика клонило ко сну. Его страдания, физические и моральные, достигли наивысшей точки; страшнее всего было чувство полнейшего одиночества. Ясь знал, что он одинок, и более того что на всем свете, наверно, нет еще другого столь же несчастного существа.

Но он ошибся и на этот раз. Пройдя еще несколько шагов, он различил в мерцающем свете фонаря тень, прислонившуюся к каменной стене. Он осторожно приблизился и увидел женщину, сидевшую на ступеньках у входа в магазин.

- Кто здесь? - спросил Ясь.

- Это я, с ребенком!.. - испуганно ответила женщина. - Я не собираюсь делать ничего дурного...

- Ночуете здесь?

- Да... отдыхаем. До дому далеко.

Ясь сел рядом с ней.

- Вы из этого дома? - спросила теперь женщина.

- Нет, - тихим голосом сказал смущенный Ясь.

- Вы, может быть, опоздали на поезд?..

Мальчик промолчал.

- Тепло сегодня, - сказала женщина, а потом оперлась головой о стену и закрыла глаза.

Ребенок спал. Ясь прикоснулся к его голой ручке и вздрогнул. Она была сморщенная и холодная, как тот птенец, который когда-то по его вине лишился жизни.

Тотчас ему пришло в голову, что бог наказал его за смерть птички. Он вспомнил прекрасное, круглое гнездышко и невольно сравнил его с этим жалким гнездом из тряпок, на которых лежал человеческий птенец.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вскоре на одной из улиц города милосердный сон, врачеватель страждущих, убаюкал трех бездомных бедняков, прикорнувших на грязных, обледенелых ступеньках.

И у Него также нет над головой крыши,

У Того, кто собой заполняет бесконечность...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Действие происходит на следующий день в полдень.

Близ Вислы, среди лепящихся друг к другу деревянных домов, на большом дворе мы видим две фигуры: некой пани Вероники и некоего Антека.

По заверениям пани Вероники, бог создал ее светской дамой, но злой рок низверг с высоты салонов до скромного положения мусорщицы. В соответствии с ее нынешним званием, пятидесятилетняя Вероника таскала на спине мешок из грубой холстины, а рука ее опиралась на деревянную кочергу с изогнутой железкой на конце, представлявшей собой крючок в форме семерки. Добавим к этому высокий рост при сутулой фигуре, лицо, запечатлевшее следы борьбы с превратностями судьбы, несколько прядей седеющих волос, наряд, от разрушительного действия времени превратившийся в лохмотья, и мы получим точный портрет дамы, которая в настоящий момент выкрикивает во дворе звонким сопрано, напоминающим итальянскую оперу:

- Костьи!.. костьи покупаю!..

Антек, который стоит шагах в пятнадцати от нее, - это молодой человек неопределенных лет - так между шестью и двадцатью. Он является обладателем побывавшего в употреблении военного мундира, которому можно поставить в упрек лишнее количество дыр в местах, свободных от пятен, а также отсутствие пуговиц, воротника и одной полы. Его голову изящно украшает фантастическая гарибальдийская шляпа, левую ногу - башмак, правую - высокий сапог. Кроме того, Антек очень мал ростом, худ, лицо у него желтоватое, волосы редкие, нос как вишня и репутация законченного негодяя. Когда-то он был на добром пути и разносил по домам газеты; однако, с тех пор как он продал несколько экземпляров в свою пользу, выбросив остальные в сточную канаву, литература лишилась в его лице полезного деятеля.

Вот уже несколько часов, как любезный Антек скучал: во-первых, у него что-то "свербило внутрях", а во-вторых - недоставало приятного общества. Поскольку рослая мусорщица обладала некоторой притягательностью, Антек подошел к ней и затянул плаксивым голосом:

- Моя пани!.. Моя золотая пани!..

Издавая эти жалобные стоны, он держал руки в дырках, выполняющих роль карманов, и терся плечом о бедро нашей светской дамы.

- Чего тебе надо, оборвыш? - добродушно спросила дама. - И говори в левое ухо, потому что на правое я не слышу!

Когда она нагнулась, Антек заорал во всю глотку:

- Дайте же мне табачку!.. Моя пани, золотом одетая!

- А зачем тебе табак?..

- А затем, моя пани, что я как посмотрю на "семерку", так у меня начинает щипать в носу, а чихнуть не могу! - крикнул парень и еще развязнее прижался к ее бедру.

От такой дерзости пани Вероника вскипела гневом и, взмахнув крючком, воскликнула:

- Чтобы тебя переехали! Чтоб тебе сдохнуть, мерзавец!.. Вешалка для шляпы!

- Иги-и! - пронзительно взвизгнул сорванец, отступая в сторону и не вынимая рук из карманов.

- У тебя от "семерки" в носу щиплет? - негодовала дама. - Да валяйся ты сам в мусорной куче, я бы тебя не подобрала, рвань ты этакая!..

- Ишь какая барыня!.. - заметил парень, презрительно сплюнув сквозь зубы.

Увидев это, дама крикнула в величайшем гневе:

- О, боже милосредный! Да разве есть справедливость на этом свете, если этакий отброс задирает честных людей на улице да еще плюется!.. Погоди, я еще увижу, как тебя в Старом Мясте клеймом припечатают, если только раньше собаки не сожрут...

Оскорбленная дама, отругиваясь, направилась к помойке. Антек же, увидев глыбу песчаника, сел на нее и принялся точить нож с выражением такого равнодушия и скуки, какому могли бы позавидовать самые высокородные господа.

В этот момент во двор вошел Ясь. Боязливо поглядев вокруг и заметив мусорщицу, он подошел к ней и тихим голосом сказал несколько слов.

- А ну-ка, убирайся отсюда!.. - рявкнула все еще взволнованная дама, накинувшись на сироту. - Я тебе такого задам табака, что башка у тебя отлетит прочь, даже "Полицейская газета" не сыщет!..

Перепуганный Ясь пустился наутек; видя это, Антек крикнул:

- Эй ты... балда!.. Поди сюда!

Ясь неуверенным шагом приблизился к уличному мальчишке и остановился на некотором расстоянии.

- Чего тебе надо от этой побирушки, которая приходится родней всем мусорным ямам в Варшаве? - спросил его Антек.

- Я хотел узнать, нет ли у нее для меня какой-нибудь работы, поколебавшись, ответил Ясь.

- А откуда ты взялся? - допытывался Антек, подозрительно оглядывая довольно приличное платье Яся.

- Из города.

Ответ, видимо, удовлетворил мальчишку, так как он продолжал допрос:

- Зачем тебе работа?

- Мне хочется есть.

- Фью! Фью! - свистнул шалопай, а потом добавил: - Если бы ты продал свой лапсердак, так нам бы обоим хватило еды на неделю.

- Лучше бы работать, - прошептал Ясь.

Антек сунул нож в карман и задумался.

- Может, ко мне пойдешь на службу? - вдруг сказал Антек, пронзительно глядя на Яся. При этом он задрал голову вверх, так как был ниже Яся.

- А что же ты за птица? - спросил удивленный Ясь, улыбнувшись, хотя ему хотелось плакать.

Вопрос этот, видимо, задел бродягу; почесав место, где положено быть воротничку, он с достоинством заметил: