Ричард Райт - Сын Америки

- Не все ли тебе равно, где она. Важно, что она не объявится, а значит, и беспокоиться нечего.

- Биггер, это с ума надо сойти!

- А! Ну тогда к черту! Больше не будем говорить об этом.

- Да я не про то совсем.

- А про что же?

- Про то, что надо все делать очень осторожно.

- Можно стребовать с них девять тысяч.

- Но как мы их получим?

- Скажем, чтоб они положили где-нибудь. Они будут думать, что им отдадут девушку...

- Биггер, ты знаешь, где она, - сказала она тоном не то вопроса, не то утверждения.

- Нет.

- Про это напишут в газетах. Она объявится.

- Не объявится.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю.

Он увидел, как она пошевелила губами, потом заговорила совсем тихо, наклонясь к нему.

- Биггер, ты ей ничего не сделал, этой девушке?

Он оцепенел от страха. Ему вдруг захотелось, чтобы у него в руках было что-нибудь крепкое и тяжелое: револьвер, нож, кирпич.

- Скажи только это еще раз, я тебе так дам, что ты из-за стола вылетишь!

- О-о!

- Ладно. Хватит дурака валять.

- Биггер, зачем ты это сделал?

- Будешь помогать? Говори: да или нет?

- Ой, Биггер...

- А, боишься! А когда ты мне помогла стащить серебро у мисс Херд из буфета, тогда ты не боялась? Когда ты впустила меня к миссис Мэси и я украл радиоприемник, тогда ты не боялась?

- Я не знаю...

- Ты хотела, чтоб я сказал тебе. Ну вот, я сказал. Женщины всегда так. Сначала пристанут, а чуть что, так в кусты.

- Но ведь нас поймают.

- Будем делать все с умом, так не поймают.

- Но как же мы это все сделаем, Биггер?

- А уж это я придумаю как.

- Но я тоже хочу знать.

- Ничего трудного тут нет.

- Но как?

- Я устрою так, что ты сможешь взять деньги и никто тебя не тронет.

- За такие дела, знаешь, что бывает?!

- Вот и тебе будет, если станешь трусить.

- А как же я возьму деньги?

- Мы им скажем, где их оставить.

- А они дадут знать в полицию.

- Не дадут, побоятся, что не получат дочку обратно. Они у нас в руках, понимаешь? А потом, я же буду знать. Я-то ведь все время у них в доме. Если я увижу, что нам готовят ловушку, я тебя предупрежу.

- И ты думаешь, у нас это выйдет?

- Можно написать, чтоб они бросили деньги из окна автомобиля. Ты спрячешься на условленном месте и будешь смотреть, не следит ли кто-нибудь. Если кого-нибудь увидишь, не возьмешь деньги, вот и все. Но они хотят вернуть девушку, они не будут следить.

Наступили долгое молчание.

- Ох, Биггер, не знаю, - сказала она.

- С деньгами можно поехать в Нью-Йорк, в Гарлем. Нью-Йорк - вот это город. Выждем немножко, а потом поедем.

- А вдруг они переметят деньги?

- Не переметят. А если переметят, я дам тебе знать. Ведь я же там, на месте.

- А если мы вдруг убежим, они догадаются, что это мы. Нас будут искать всю жизнь, Биггер...

- А мы не убежим сейчас же. Мы выждем.

- Не знаю, Биггер.

Он был доволен; он видел по ней, что стоит только подтолкнуть ее, и она сдастся. Она боялась, и, пользуясь ее страхом, он мог сделать с ней что угодно. Он посмотрел на часы: было уже поздно. Надо было вернуться, посмотреть, как там котел.

- Ну вот что, мне пора.

Он расплатился, и они вышли на улицу. Был еще один способ покрепче привязать ее. Он вытащил деньги, отделил одну бумажку себе, а всю пачку протянул ей.

- Возьми, - сказал он. - Купи себе, что хочешь, а остальные побереги для меня.

- О!

Она смотрела на деньги и не решалась.

- Не хочешь?

- Хочу, - сказала она и взяла пачку.

- А будешь помогать мне, так и побольше получишь.

Они остановились у ее дома; он внимательно посмотрел на нее.

- Ну, - сказал он, - так как же?

- Биггер, миленький. Я... я не знаю, - сказала она жалобно.

- Ты сама хотела, чтоб я тебе рассказал.

- Я боюсь.

- Значит, ты мне не веришь?

- Мы еще никогда такого не делали. Они весь город обыщут, чтобы нас найти. Это совсем не то, что забраться вечером к моим хозяевам, когда никого дома нет, и стащить что-нибудь. Это не...

- Как хочешь.

- Я боюсь, Биггер.

- А кто может на нас подумать?

- Не знаю. Ты правда думаешь, что они не знают, где девушка?

- Они не могут знать.

- А ты знаешь?

- Нет.

- Она объявится.

- Не объявится. А потом она вообще с заскоком. Они даже могут подумать, что это она сама и написала, чтоб вытянуть у них деньги. Или они подумают на красных. На нас никогда не подумают. Они считают, что у нас пороху не хватит на такое дело. Они всех негров считают трусами...

- Ох, пс знаю...

- Я тебя когда-нибудь подводил?

- Нет, но мы ничего такого ни разу не делали.

- Все равно, и теперь не подведу.

- Когда ты хочешь это сделать?

- А вот как они поднимут тревогу насчет девушки.

- И ты думаешь, это у нас выйдет?

- Я тебе уже сказал, что я думаю.

- Нет, Биггер! Не пойду я на это. И ты...

Он круто повернулся и пошел прочь.

- Биггер!

Она побежала за ним по снегу и вцепилась в рукав. Он остановился, но не обернулся к ней. Она потянула его за пальто. Под тусклым светом уличного фонаря они молча сошлись лицом к лицу. Вокруг них была ночь и снег; они были отрезаны от мира и знали только друг друга. Он смотрел на нее без всякого выражения и ждал. Ее взгляд, испуганный и недоверчивый, был прикован к его лицу. Он стоял неподвижно, но вся его поза говорила о том, что он наготове и только ждет, оттолкнет она его или притянет. Ее губы раздвинулись в слабой улыбке, она подняла руку и тихонько провела пальцами по его щеке. Он знал, что в ней сейчас с мукой решается вопрос о том, насколько он дорог ей. Она схватила его руку и сжала.

- Биггер, миленький... Не надо. Правда же, нам и без этого хорошо.

Он выдернул руку.

- Я пошел, - сказал он.

- Когда мы теперь увидимся, миленький?

- Не знаю.

Он сделал несколько шагов, но она опять нагнала его и обхватила за шею.

- Биггер, миленький...

- Так как же, Бесси? Говори.

Она жалобно смотрела на него своими круглыми черными глазами. Он все еще выжидал, протянет она ему руку или даст скатиться в пропасть одному. Он наслаждался ее горем, через эту чужую растерянность и отчаяние узнавая цену себе. Вдруг у нее дрогнули губы, и она заплакала.

- Так как же? - повторил он.

- Если я пойду на это, так только ради тебя, - всхлипывая, сказала она.

Он обнял ее за плечи.

- Ну, ну, Бесси, - сказал он. - Не плачь.

Она перестала всхлипывать и вытерла глаза; он пристально посмотрел на нее. Справится, подумал он.

- Мне надо идти, - сказал он.

- Я сейчас домой не пойду.

- А куда же ты пойдешь?

Теперь, когда она стала его сообщницей, он вдруг стал бояться за нее. Для его душевного спокойствия необходимо было знать, что она делает и почему.

- Мне еще выпить хочется.

Нет, все в порядке; она такая же, как всегда.

- Ну, я загляну к тебе завтра вечером, идет?

- Ладно, миленький. Только смотри, будь осторожен.

- Слушай, Бесси, ты брось трусить. Положись на меня. Что бы ни случилось, им нас не поймать. Уж про тебя-то наверняка никто ничего не узнает.