Ричард Райт - Сын Америки

Биггер плотно сжал губы. Теперь нечего думать о выкупе. Они нашли Мэри и не остановятся ни перед чем, чтобы добраться до ее убийцы. Завтра же сотни белых полисменов наводнят Южную сторону в погоне за ним или за любым похожим на него негром.

Он позвонил и стал ждать ответного сигнала. Дома она или нет? Он позвонил еще раз, крепко прижал пуговку звонка и не отпускал до тех пор, пока сверху не раздался свисток. Тогда он бросился вверх по лестнице, порывисто втягивая воздух при каждом шаге. Когда он взбежал на второй этаж, он так запыхался, что ему пришлось остановиться, закрыть глаза и подождать, пока успокоится дыхание. Потом он снова поднял взгляд и в полуоткрытой двери увидел Бесси, таращившую на пего сонные глаза. Он вошел и еще с минуту постоял в темноте.

- Зажги свет, - сказал он.

- Биггер! Что такое случилось?

- Зажги свет!

Она не отвечала и не двигалась. Он шагнул вперед, ощупью ловя в воздухе цепочку выключателя, наконец нашел ее и дернул. Как только вспыхнул свет, он круто повернулся, обводя глазами комнату, как будто ждал, что кто-то притаился в углу.

- Что случилось? - Она подошла и дотронулась до его пальто. - Ты весь мокрый.

- Все пропало, - сказал он.

- Значит, мне не нужно туда идти? - поспешно спросила она.

Да, она теперь думает только о себе. Он - один.

- Биггер, скажи мне, что случилось?

- Они все узнали. Завтра за мной будет погоня.

В ее глазах, полных страха, не нашлось места для слез. Он бесцельно зашагал из угла в угол, оставляя на полу грязные следы подошв.

- Скажи мне, Биггер! Ну скажи!

Она ждала от него слова, которое рассеяло бы давивший ее кошмар; но он не хотел это слово сказать. Нет, пусть остается с ним; пусть хоть кто-нибудь еще остается с ним. Она поймала его за рукав, и он почувствовал, что она дрожит всем телом.

- За мной тоже придут, скажи, Биггер? Ведь я же не хотела!

Да, он ей расскажет, он ей расскажет все, но расскажет так, что она будет чувствовать себя связанной с ним, хотя бы ненадолго. Он не хочет теперь быть один.

- Они нашли девушку, - сказал он.

- Что же теперь с нами будет, Биггер? А, что ты со мной сделал, что ты со мной сделал...

Она заплакала.

- Ну ладно, хватит тебе.

- Значит, ты ее _вправду_ убил?

- Она умерла, - сказал он. - Они нашли ее.

Она бросилась на кровать и зарыдала. Потом подняла к нему искаженное, залитое слезами лицо и спросила прерывающимся голосом:

- Т-ты не послал п-письмо?

- Послал.

- Биггер! - простонала она.

- Теперь уже ничего не сделаешь.

- Боже мой, боже! Они придут за мной. Они узнают, что это ты сделал, и пойдут к тебе домой и станут расспрашивать твою мать и брата и всех. А потом они придут сюда, за мной!

Это было верно. Теперь оставался один только выход: ей уйти вместе с ним. Иначе они непременно придут к ней, а она ляжет вот так на постель и заревет и выболтает все. Ее не хватит на то, чтобы промолчать. И то, что она расскажет про него, про его жизнь, нрав, привычки, поможет им выследить его.

- Деньги у тебя?

- У меня в кармане.

- Сколько там?

- Девяносто долларов.

- Что же ты думаешь делать? - спросил он.

- Лучше бы всего мне умереть сейчас.

- Такими разговорами делу не поможешь.

- А какие же еще могут быть разговоры?

Он решил рискнуть, хотя это было все равно что стрелять наугад.

- Если ты не уймешься, я ухожу.

- Нет, нет... Биггер! - вскрикнула она, вскочив и кидаясь к нему.

- Ну так брось сейчас же, - сказал он, отступая назад. Он сел и тут только почувствовал, как он устал. Какая-то сила, которой он сам в себе не подозревал, позволила ему убежать из дома Долтонов, прийти сюда, стоять и разговаривать с ней; но сейчас он чувствовал, что не мог бы сдвинуться с места, даже если б в комнату вдруг ворвалась полиция.

- Ты б-болен? - спросила она, схватив его за плечи.

Он наклонился вперед и уронил голову на раскрытый ладони.

- Биггер, что с тобой?

- Устал, спать хочется до смерти, - вздохнул он.

- Я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

- Лучше выпить.

- Но только не виски. Горячее молоко - вот что тебе нужно.

Он ждал молча, прислушиваясь к ее движениям. Ему казалось, что его тело превратилось в кусок свинца, холодный, тяжелый, мокрый и болезненный. Бесси включила электрическую плитку, вылила в кастрюльку молоко из бутылки и поставила на раскалившийся диск. Потом она подошла к нему и положила ему обе руки на плечи, на глазах у нее снова выступили слезы.

- Я боюсь, Биггер.

- Теперь уже поздно бояться.

- Зачем только ты убил ее, миленький!

- Я не хотел. Так вышло. Даю тебе честное слово!

- Как это все случилось? Ты ведь не рассказал мне.

- Да что рассказывать. Ну, был я у нее в комнате...

- У _нее_ в комнате?

- Да. Она была пьяная. Она ничего не соображала. Я... я ее донес туда...

- А что она сделала?

- Она... ничего. Она ничего не сделала. Пришла в комнату ее мать. Она слепая.

- Девушка?

- Да нет, ее мать. Я не хотел, чтобы она меня там застала. Ну вот, та стала что-то говорить, и я испугался. Я ей всунул угол подушки в рот и... Я не думал ее убивать. Я только заткнул ей рот подушкой, а она умерла. Слепая пришла в комнату, а она стала что-то говорить, а у слепой руки были вытянуты вот так, видишь? Я боялся, что она меня заденет. Я просто нажал той подушкой на голову, чтобы она не закричала. Слепая меня не задела, я увернулся. А потом слепая ушла, и я подошел к кровати, и она... Она... Она была мертвая... Вот и все. Она была мертвая... Я не хотел...

- Ты, значит, не думал ее убить?

- Нет, честное слово, нет. Но какая разница? Никто все равно не поверит.

- Миленький, неужели ты не понимаешь?..

- Что?

- Скажут ведь...

Бесси снова заплакала. Он насильно повернул к себе ее лицо. Он почувствовал смутную тревогу; ему нужно было увидеть все ее глазами, хотя бы на одно мгновение.

- Что?

- Они... Они скажут, что ты ее изнасиловал.

Биггер глядел на нее не мигая. Он совершенно забыл те минуты, когда он нес Мэри по лестнице. Так глубоко он загнал внутрь память о них, что только сейчас раскрылось перед ним их истинное значение. Да, скажут, что он ее изнасиловал, и не будет никакой возможности доказать, что это не так. До сих пор он не ощущал всей важности этого факта. Он встал, плотно сомкнул челюсти. Насиловал ли он ее? Да, насиловал. Каждый раз, когда он испытывал то, что он испытывал в ту страшную ночь, это было насилие. Но оно не имело ничего общего с насилием мужчины над женщиной. Насилие - это когда стоишь, прижатый к стене, и нужно ударить, хочешь ты этого или нет, нужно ударить, чтобы отогнать свору, готовую растерзать тебя. Он творил насилие всякий раз, когда видел перед собой белое лицо. Он был длинным упругим куском резины, который тысячи белых рук растягивали до предела, и, когда он срывался, это было насилие. Но насилие было и тогда, когда из самого его нутра поднимался крик ненависти, потому что жизнь становилась невмоготу. Это тоже было насилие.