Леонид Иванов - Глубокая борозда

Такова внешняя канва биографии Леонида Иванова, которому в этом, 1974 году, исполнилось 60 лет. Внутренняя, надо полагать, сосредоточена в его собственных книгах да еще в том, как эти книги пробивали себе дорогу в «большую» литературу.

Появление новых очерков Иванова, связанных с Сибирью, с ее сельским хозяйством, сопровождалось, как правило, острой критикой в печати со стороны людей, не терпящих вмешательства в однажды установленные порядки. Однако к чести нашей общественности надо сказать, что она встала на защиту писателя, так как было уже ясно, что его острокритические суждения о господствовавшей тогда практике сибирского земледелия требовали внимательного и спокойного обсуждения, а не проработки, не осуждения. Жизнь ведь всегда заставляла честных людей напряженно думать прежде всего над тем, что сделано не лучшим образом.

Теперь, читая и перечитывая произведения Леонида Иванова, мы убеждаемся, что это был действительно нелегкий путь писателя, пожелавшего твердо и последовательно отстаивать свои, да и не только свои позиции в разрешении насущных проблем сибирского земледелия, и что одновременно это был трудный путь всей нашей страны, которая буквально выстрадала ныне широко и успешно проводимую экономическую реформу. Да, именно в сибирских очерках Леонида Иванова наряду с другими очерками такого же типа В. Овечкина или С. Залыгина, В. Тендрякова или Е. Дороша, правдиво отразилась более чем десятилетняя история развития нашего сельского хозяйства с ее поисками и сомнениями, с ее борьбой и достижениями. Л. Иванов неоднократно подчеркивает: и достижениями, растущими, несмотря на длительное и упорное сопротивление защитников старых, не оправдавших себя приемов и методов руководства.

В очерках Л. Иванова обсуждаются как будто специальные вопросы — о сроках сева, о пропашной системе, о семенах и селекционной работе, об организации сельскохозяйственного труда. Но на самом деле, как справедливо отмечает В. Канторович в книге «Заметки писателя о современном очерке», в них идет спор о стиле руководства, о мотивах поведения различного типа руководителей, о борьбе против лицемерия, шаблона, очковтирательства, бездумной исполнительности всевозможных городских «уполномоченных» на селе, которые иной раз и видят сами, что механическое выполнение инструкций приносит вред государству, но все-таки не позволяют себе решать вопросы творчески.

И это было верное определение существа очерков Л. Иванова. Не агротехнический прием и не конкретный какой-либо совет особенно волновал беспощадных критиков Л. Иванова, хотя внешне вокруг этого и разгорались бои. А истинная причина споров в том, что опрокидывался сам стиль жизни некоторой категории людей, обнажалась их психология, раскрывалось их настоящее, а не декларированное ими же мировоззрение.

Собрали ученых и стали их спрашивать, как пахать-боронить, как и когда сеять. «А они начальству в рот смотрят: промолвите руководящее слово, а мы уж научно это обоснуем…» Конечно, не все ученые таковы, но беда-то в том, что они есть, их и рисует Л. Иванов, знающий прототипов Каралькиных и Верхолазовых.

Писатель знает прототипов и других своих героев. Он рисует яркие, правдивые характеры. Вот, например, Соколов — председатель колхоза, перспективно думающий, талантливый организатор. Но «в последних номерах газет склонялось имя Соколова. Его называли уже неумелым организатором, забывшим интересы государства, и многими другими обидными словами». Это действует газетный «уполномоченный», может быть, тоже понимающий, что пользы его выступление не приносит, но не позволяющий себе в этом честно признаться.

Обухов — секретарь райкома. Основное требование, которое он предъявляет ко всем подчиненным: «Дай процент!» Иных резонов не принимает. Если из-за Соколова район потерял два места, — снять такого работника, кто бы он ни был! К чему это привело? К припискам, к очковтирательству, к низким урожаям, к нарушениям коллегиальности руководства.

Все эти люди отнюдь не безобидны. Формально-бюрократический стиль работы заражает. Возникнув в одном месте, он расходится, расширяется, как расходятся круги по воде.

В очерке «Доверие» директор Иртышского совхоза Коршун в полном объеме осуществил весь комплекс мальцевской агротехники и в течение ряда лет систематически получал самые высокие в области урожаи. Но его никто не поддержал. Более того, его как-то даже попытались отстранить от работы «за срыв графика сева». Не урожай, видите ли, важен, а график! В чем же причина? Л. Иванов дает подробный и обстоятельный ответ.

За каждым положением, за каждой проблемой у Л. Иванова обязательно стоит конкретный человек, определенный характер, тип. Вот, например, Щербинкин из очерка «Дерзать!». При всех его колебаниях он все же всегда готов принять к исполнению любую установку вышестоящего товарища, не очень-то раздумывая над ней. Предлагают сдать сверх плана все зерно и оставить колхозы и совхозы без фуража на зиму — он незамедлительно соглашается, конечно, обосновывая свое согласие высокими словами: «Страна нуждается в хлебе, как никогда». Звучит патриотично и будто бы правильно, а на самом деле животноводство в этих хозяйствах подрывается, и не на один год. В результате мы несем груз колоссальных, никем не учитываемых потерь.

«Я давно приметил, — с грустью констатирует Л. Иванов, — таким-то людям в последние годы жилось лучше, спокойнее, они никогда не попадали под удар, даже если урожая не выращивали. Они были исполнителями… Именно они-то нанесли наибольший вред нашему сельскому хозяйству».

Надо ли снова упоминать, что Л. Иванов не ограничивается критикой ради критики. Он создает целую галерею образов таких людей, которые живут тревогами, поисками и находками нашего времени. Они деловиты, инициативны и определяют тот стиль жизни и борьбы, который постепенно становится господствующим. Это экономист Бородин, пастух Батраков, телятница Анна Леонтьевна, доярка Батюшкова, агрономы Вихрова и Климов, председатели колхозов Соколов и Гребенкин, Григорьев и Козлов, директора совхозов Никаноров и Коршун, руководитель производственного управления Несгибаемый и секретарь обкома Павлов… Одни образы эпизодичны, другие переходят из очерка в очерк. Мы подробно знакомимся с историей становления руководителя типа Павлова, становления — по глубокому убеждению писателя — интересного, своеобразного и в высшей степени поучительного. Во многих очерках зримо или незримо присутствует Т. С. Мальцев. На его труды Л. Иванов часто ссылается, его часто берет он в провожатые по безбрежному морю загадок, приуготовленных нам природой. Наконец, пристальное изучение жизни и трудов Т. С. Мальцева вылилось у Л. Иванова в целую книгу. Рассказана биография колхозного ученого, настоящего героя нашего времени. Осуществлено обобщение уникального опыта сельскохозяйственного производства. Раскрыты превосходные качества человека-труженика, человека-борца.