Леонид Иванов - Глубокая борозда

— А как же поощрять за труд?

Машутин откинул седые кудри со лба, заговорил спокойней:

— Всю жизнь нашему брату внушали: бухгалтер — контролер государства! Контролер! — поднял он указательный палец правой руки. — Вот откуда, понимаете ли, надо исходить. Нельзя контролера премировать за те показатели, правильность которых он контролирует.

Мысли Машутина сводились к следующему: руководящих работников премировать только по результатам работы за год, и исключительно — за сверхплановую прибыль. Бухгалтеров же поощрять со стороны вышестоящей организации, но не за производство, а за хорошо поставленный учет, за выявление нарушений финансовой дисциплины, за взыскание убытков, нанесенных производству плохой работой.

— Знаете, как поощряют контролеров в поездах?.. Процент от взысканного штрафа с «зайцев». Что-то похожее должно быть для ревизоров и главных бухгалтеров. Но тогда и власти бухгалтерам надо добавить, — заключил Машутин. — А то с бухгалтером иной раз не считаются.

Павлов принялся уточнять предложение Машутина по материальному поощрению:

— Возьмите строителей… Почему в газетах часто пишут о плохом качестве жилого строительства, да и производственного тоже? Все потому, что руководители строек заинтересованы, причем материально, понимаете ли, заинтересованы любыми средствами сбыть даже недостроенный дом к концу квартала или к концу года. Подумайте только: на все идут! Деньги они всегда деньги… И поощряют людей деньги, и портят их — тоже деньги… Так вот, избавьте руководящих работников от порчи через деньги!

— Посоветуйте, как строителей отучить от брака? — спросил Павлов и этим совсем расположил Машутина.

— Думать надо, Андрей Михайлович. А я так бы, понимаете ли, сделал: фонд премирования для руководящих работников держал бы не у строителей, а у тех, для кого дома возводят. И если они дом приняли с оценкой «отлично», то должны выплатить премии руководящим работникам стройки.

— А если на «хорошо»?

— Хорошо они обязаны и за зарплату делать. А вот на «отлично», да если досрочно в строй ввели, тогда и премировать. А то сами себе отметку вымаливают, сами себе из своих средств премии выписывают. Да при таком соблазне и я бы не устоял, — весело рассмеялся Машутин.

Машутин все больше нравился Павлову. Он попросил его подготовить предложения по премированию в системе сельского хозяйства. Машутин охотно согласился.

— Очковтирателей надо наказывать материально.

— А морально?

— Морально? Это выговор или на вид? — усмехнулся Машутин. — Надо нанесенный ущерб взыскивать деньгами! Почему это: отличился — премия деньгами, а провинился, нанес государству ущерб — вот тебе выговорок? Надо уж одинаково действовать, чтобы была и материальная ответственность. И еще, Андрей Михайлович, одно соображение. В торговле есть правило: проворовался — в систему торговли не примут. Это и везде надо распространить. Если кто прикарманил деньги государственные, то до руководства его допускать нельзя. Нигде нельзя! Пусть в рабочих походит. А то вороватых людей расплодили многовато. Так нельзя, так к коммунизму долго не подойти…

Прощаясь, Павлов тепло пожал руку Машутину. Позднее он высказал Гребенкину предложение: перевести в порядке эксперимента руководителей «Целинстроя» на премирование по принципу, предложенному Машутиным.

— Тут, пожалуй, есть рациональное зерно, — задумчиво произнес Гребенкин. — За качество! И за досрочное введение в строй. Можно попробовать.

Павлов поручил Гребенкину обсудить этот вопрос с заинтересованными лицами, и обязательно с участием Машутина.

На очередном бюро Павлов рассказал о деле Обухова, о дронкинских кооператорах, о некоторых фактах очковтирательства и жульничества, вскрытых группами народного контроля, подчеркнул, что болезни эти надо лечить и хирургическим вмешательством, и с помощью профилактики. Было решено созвать очередной пленум обкома, чтобы обсудить вопрос о моральном облике коммуниста. Это и будет началом решительного похода за чистоту рядов партии, за ленинское отношение к делу.

Павлов всматривался в пробегавшие мимо нивы, и его сердце агронома наполнялось радостью: давно не видел он такого доброго хлеба. Вспомнил Соколова и агронома Климова. Разные это люди, но оба — большие мастера урожайных дел. С Соколовым Павлов недавно говорил по телефону, знал, что урожай у Соколова отменный, хотя сам Иван Иванович на прямой вопрос об ожидаемых намолотах отвечал, как всегда, уклончиво: «Хуже других не должно быть».

Имелись уже прикидки и в целом по области: двенадцать-тринадцать центнеров… Главный агроном вносил уточнение: если уборка будет проходить в дождливое время, то на потери надо сбрасывать не менее центнера с гектара. Печальный опыт прошлых лет подтверждал правоту такого суждения. Но Павлову очень жалко этого центнера. Что такое центнер в масштабах области? Пять миллионов центнеров, тридцать миллионов пудов! А ведь в Березовском совхозе у Григорьева подобные потери практически исключены, потому что там самая совершенная механизация подработки и сушки зерна, там не страшна уборка при любой погоде. Правда, приняты меры, чтобы таких токов настроить как можно больше. Обязали заводы изготовить некоторые агрегаты, закупили сортировок. Этой работой руководил Гребенкин и сумел «провернуть». В области насчитывалось уже более сотни таких механизированных токов. Они обеспечат бесперебойную подработку и сушку зерна примерно с двух миллионов гектаров. Значит, сберегут минимум два миллиона центнеров зерна. И зерно как бы сверхплановое, оно принесет двадцать миллионов рублей лишних денег. Двадцать миллионов! А сколько будет сэкономлено труда и средств?

Выходит, в один год оправдаются затраты по оборудованию механизированных токов! Как же раньше-то не обратили внимания на эти цифры?

Павлов так рассердился, что сам себя начал успокаивать, дал слово: для будущего урожая во всех колхозах и совхозах оборудовать самые современные механизированные тока.

Когда въезжали на усадьбу совхоза «Борец», Павлов попросил Петровича подвернуть к механизированному току. Вот и знакомые Павлову очертания высокого и длинного сооружения. Точно такое и в Березовском.

Откуда-то вынырнул… Климов. «Впрочем, чему удивляюсь, — усмехнулся Павлов. — Главный агроном, а это же его детище…»

Округлое лицо Климова улыбалось, льняные волосы на непокрытой голове совсем растрепались. Протянул руку:

— Здравствуйте, Андрей Михайлович… А мы собирались посылать вам благодарственную телеграмму.

— С какой же радости?

— А вот за комбинат, — кивнул Климов на длинное сооружение. — Это же вы в прошлом году посоветовали нам съездить в Березовский совхоз, вот мы теперь и сами такой же соорудили.