Айвен Саутолл - Джош

Джош входит в кухню осторожно-осторожно, будто по яичным скорлупкам. Того и гляди, проклятые булавки начнут расстегиваться. На душе все муторнее и муторнее, так хочется, чтобы тебя пожалели, и стон, который звучит внутри, вырывается наружу:

- Тетя Клара!..

Она перестала связывать в пучок вымытые морковки.

- Да, Джош, что тебе?

- Очень у меня идиотский вид, тетя Клара? Я ведь, знаете, тоже не все могу вытерпеть.

Она протягивает ему руку сочувствия, но Джош уже раскаялся в своей слабости, уже вспомнил данные себе обещания. Он трясет головой, крепко сжимает кулаки и отходит в сторону.

- Они тебя травят, Джош? Глаза в пол:

- Я не доносчик...

- Знаю, что не доносчик, и уважаю тебя за это. Но ведь мы с тобой родные, правда? Он кивает, не поднимая глаз.

- А родные для того и существуют, чтобы немного облегчать друг другу ношу. Но против твоего желания я тебе не смогу помогать.

С великим напряжением он сдерживается и сурово говорит:

- Я слышал от ребят, что вы и так уж тут напомогали.

- А ты бы этого не хотел?

- Не знаю, тетя Клара. Только уж лучше бы вы говорили мне все как есть. Я просто ничего не понимаю. Куда ни подайся, все против меня. Одни проигрыши.

- А ты рассчитываешь на выигрыши, Джош?

- Да нет же. - Опять почти умоляя: - Не надо меня ловить на слове! Просто у меня все получается наперекосяк.

- Да, я заметила и сказала тебе, что ты ко всему относишься очень серьезно. Слишком серьезно.

- Вовсе нет. - Как трудно подобрать подходящие слова, - Честное слово, я стараюсь видеть во всем смешную сторону. Правда-правда, тетя Клара, можете мне не верить, но это так.

- Ты часто говоришь смешные вещи, Джош, но это не одно и то же.

- Не понимаю...

- Подумай - поймешь. Смешное может быть очень серьезным делом для таких людей, как ты. И это не значит, что у вас веселый нрав. Я, например, когда говорю о солнце, ничего, кроме солнца, не подразумеваю.

Если же снаружи смех, а внутри слезы, это совсем не то.

- Я не понимаю, о чем вы говорите, тетя Клара. Это все выше моего разумения. - На глубинах отчаяния: - Вас подвести, вот чего я боюсь. Я все время, как ни стараюсь, вас подвожу. Вы только взгляните на меня вот сейчас. Настоящее пугало. Они там все перемрут от смеха. Ну за что они меня мучают?

- Со стороны Билла это было жестоко. И конечно, сделано нарочно. Он меня разочаровал.

- А я не хочу, чтобы вы в нем разочаровывались, тетя Клара. Я не хочу, чтобы вы в ком-то разочаровывались. Наверно, я чем-то сам виноват. К вам они вон как хорошо относятся. Все для вас делают. Они же тут с вами всегда живут, а я только в субботу приехал. Полы вам моют, дрова колют, окна протирают, сад вскапывают. И ни за что-нибудь, а просто из хорошего отношения. Они лучше меня, тетя Клара. Я тоже помогаю людям, но за плату.

- Наверно, у вас там другие условия, Джош. Ничего нет дурного в том, что тебе платят.

- Но здешние ребята говорят, что вы бедная и что я у вас нахлебничаю. Голос против воли жалобно звенит и чуть не срывается. - Вы же не бедная, тетя Клара, ведь правда?

Тетя Клара отчего-то не отвечает, будто не слышала, хотя, конечно, не слышать не могла.

- Значит, вот что они тебе говорили?

- Но ведь это неправда, да? Я не знаю, сколько стоят разные вещи, тетя Клара, но у вас в доме столько всего, целое богатство.

Тетя Клара все так же рассеянно, будто не понимая:

- Совершенно верно, Джош, целое богатство.

- Ну вот. А чего они тогда говорят?

- Вот именно. Почему они это говорят?

Звонок в дверь. Кажется, уже не первый. Тетя Клара, словно очнувшись, быстро и как-то особенно решительно запихивает завтрак в бумажный кулек.

- Тебе, я думаю, надо идти, - она сует ему в руки пакет, - не заставляй Билла ждать.

- Тетя Клара, мне уже больше не хочется идти. Я не могу. На меня будут все глазеть. Потешаться. У меня же вид ужасный. Я вас только опозорю.

Но лицо тети Клары принимает каменное выражение и подчеркивает ее сходство с остальными Плауменами.

- Ты меня никогда не опозоришь. Ступай и покажи им, из какого теста ты сделан. Они, по-видимому, этого не понимают. А я останусь, чтобы не мешать тебе и не смущать тебя. Ступай и управься сам.

Джошу впору лечь на пол и заплакать.

- Да я и в крикет-то играю совсем плохо. Честное слово. Я ловить все равно не смогу, хоть из кожи лезь. Правда-правда. Не хочу я идти играть. Зря Рексово место в команде займу.

Тетя Клара широко распахивает дверь кухни.

- Ты же не хочешь меня разочаровать, Джош?

- Ну пожалуйста, тетя Клара!

Лицо ее делается все тверже и тверже.

- Может быть, у тебя есть другая причина уклоняться от игры?

Звонок у двери дребезжит все нетерпеливее, и Джош торопится с доводами:

- Вы непоследовательны, тетя Клара.

- Разве?

- Вы же сами постарались, чтобы я не встретился с Лорой. Прямо вытолкали меня из дому. Дали мне понять, что не стоит на нее обращать внимание.

- А ты хотел с ней увидеться?

- Нет, но дело не в этом. Вы меня вытолкали. И теперь опять выталкиваете. А надо мне было повидаться с Лорой. Не убегать, не прятаться.

- Возможно. Я сделала ошибку. Виновата, извини. Но кто будет виноват, если Билл сейчас уйдет без тебя? Вы хитрая, тетя Клара. Это нечестно...

- Ну, возьми себя в руки. Ты же Плаумен, Он поднимает глаза и, с вызовом глядя ей прямо в лицо, с размаху шлепает об стол кулек с завтраком:

- Не стану я этого есть на людях! Неужели не могли дать мне обыкновенный бутерброд?

И, прорвавшись сквозь шуршащую портьеру, он выскочил на парадное крыльцо.

29

Билл у калитки встречает его убийственным взглядом сверху вниз.

- Значит, ты идешь?

Джош в ответ тоже смотрит на него с яростью и так хлопает дверью, что дребезжат цветные стекла.

- Да!

Он прыгает по камням-ступеням, летит, подхлестываемый злостью, через ступеньку, а под конец через две и оказывается наверху в семь прыжков.

- Я иду!

Он резко дергает на себя калитку, так что Билл чуть не падает с ног, и ее тоже захлопывает за собой с такой силой, что срывает пружину и калитка расслабленно повисает на петлях.

- Да, я иду, О'Коннор. Что ты на это скажешь? - Ему теперь все равно, ему больше ничего не страшно. На той стороне улицы дожидается Рекс с остальными ребятами. - Я к твоим услугам, О'Коннор. С меня довольно. И если быть драке, за мной дело не станет.

Билл разинул рот.

Джош прыгает через канаву. Надоело все - пусть расстегиваются чертовы булавки. Пусть штаны падают, пусть совсем свалятся, он их запузырит ногой в канаву и пойдет по улице в одних трусах. Ему это безразлично.

Билл, обескураженный, нехотя подходит сзади.

- Чего ж вы не смеетесь, ребята? Давайте, хохочите. Вот он я, и еще один я - пара штанов на двух человек. Это у Билла такие понятия об удобствах и приличиях. Давай, О'Коннор, хохочи, не стесняйся, а я с тебя твои штаны сдеру!