Джером Сэлинджер - Зуи

- А, какая, к черту, разница! Ну, хотя бы в Пьере, Южная Дакота. Боже ты мой. Послушай меня, Фрэнни, прости и не сердись. Только послушай. Еще одна-две мелочи, и я оставлю тебя в покое, честное слово. А знаешь ли ты, что мы с Бадди приезжали посмотреть тебя на сцене этим летом? Известно ли тебе, что мы видели одно из представлений "Повесы с Запада"? Вечер был адски жаркий, должен тебе сказать. А ты знала, что мы приезжали?

Видимо, он ждал ответа. Фрэнни встала, но тут же снова села. Она отодвинула пепельницу чуть подальше, словно та очень ей мешала.

- Нет, не знала,- сказала она.- Никто ни одним словом... Нет, не знала.

- Так вот, мы там были, мы там были. И я вот что скажу тебе, брат. Ты играла хорошо. Когда я говорю "хорошо", это значит х_о_р_о_ш_о. Весь этот чертов хаос держался на тебе. Даже вся эта валявшаяся до обалдения на солнце курортная публика это понимала. А теперь мне говорят, что ты навсегда порвала с театром - да, слухи до меня доходят, слухи доходят. И я помню, какой концерт ты тут устроила, когда кончился сезон. Ох, и зол же я на тебя, Фрэнни! Извини, но я на тебя так зол! Ты сделала великое, п_о_т_р_я_с_а_ю_щ_е_е открытие, черт побери, что среди актерской братии полно торгашей и мясников. Я помню, у тебя был такой вид, словно тебя огорошило то, что не все билетерши гениальны. Ч_т_о с тобой, брат? Где твой ум? Раз уж ты получила уродское воспитание, то хоть п_о_л_ь_з_у_й_с_я им, п_о_л_ь_з_у_й_с_я. Можешь долбить Иисусову молитву хоть до Судного дня, но если ты не понимаешь, что единственный смысл религиозной жизни в о_т_р_е_ч_е_н_и_и, не знаю, как ты продвинешься хоть на д_ю_й_м. Отречение, брат, и только отречение. Отрешенность от желаний. "Устранение всех вожделений". А ведь именно умение ж_е_л_а_т_ь, если хочешь знать, черт побери, всю правду,- это самое главное в настоящем актере. Зачем ты заставляешь меня говорить тебе то, что ты сама знаешь? В том или ином воплощении, где-то на протяжении этой цепочки, ты желала, черт возьми, быть актрисой, да еще и х_о_р_о_ш_е_й актрисой. И теперь тебе не увернуться. Ты не можешь взять да и бросить то, чего так горячо желала. Причина и следствие, брат, причина и следствие. И тебе остается только одно единственный религиозный путь - это и_г_р_а_т_ь. Играй ради Господа Бога, если хочешь - будь актрисой Господа Бога, если хочешь. Что может быть прекрасней? Если тебе хочется, ты можешь хотя бы попробовать - попытка не пытка.- Он на минуту примолк.- И лучше бы тебе, не мешкая, взяться за дело. Этот чертов песок так и сыплется вниз, стоит только отвернуться. Я знаю, о чем говорю. Если ты успеешь хотя бы чихнуть в этом проклятом материальном мире, то считай, что тебе крупно повезло.- Он снова помолчал.- Меня это всю жизнь тревожило. А теперь как-то перестало тревожить. По крайней мере, я до сих пор люблю череп Йорика. Я хочу оставить после себя достопочтенный череп, брат. Я ж е-л а ю, чтобы после моей смерти остался такой же достойный уважения череп, черт побери, как череп Йорика. И т ы желаешь того же, Фрэнни Гласс. Да, и ты, и ты тоже... О господи, что толку в разговорах? Ты получила точно такое же треклятое уродское воспитание, как и я, и если ты до сих пор не знаешь, какой именно ч_е_р_е_п ты хочешь оставить, когда помрешь, и что надо делать, чтобы д_о_б_и_т_ь_с_я этого, то есть если ты до сих пор не поняла хотя бы того, что актриса должна и_г_р_а_т_ь, тогда какой смысл в разговорах?

Фрэнни сидела, прижав ладонь свободной руки к щеке, как человек, у которого невыносимо разболелся зуб.

- И еще одно. Последнее. Клянусь. Дело в том, что ты приехала домой и принялась возмущаться и издеваться над тупостью зрителей. "Животный смех", черт побери, раздающийся в пятом ряду. Все верно, верно - видит бог, от этого тошно становится. Я не отрицаю этого. Но ведь тебе до этого нет дела. Это не твое дело, Фрэнни. Единственная цель артиста - достижение совершенства в чем-то и т_а_к, к_а_к о_н э_т_о п_о_н_и_м_а_е_т, а не по чьей-то указке. Ты не имеешь права обращать внимание на подобные вещи, клянусь тебе. Во всяком случае, всерьез, понимаешь, что я хочу сказать?

Наступило молчание. Оба выдержали паузу без малейшего нетерпения или чувства неловкости. Можно было подумать, что у Фрэнни, которая все еще держала руку у щеки, по-прежнему сильно болит зуб, но выражение ее лица никак нельзя было назвать страдальческим.

Снова на том конце провода послышался голос.

- Помню, как я примерно в пятый раз шел выступать в "Умном ребенке". Я несколько раз дублировал Уолта, когда он там выступал - помнишь, когда он был в этом составе? В общем, как-то вечером, накануне передачи, я стал капризничать. Симор напомнил мне, чтобы я почистил ботинки, когда я уже выходил из дому с Уэйкером. Я взбеленился. Зрители в студии были идиоты, ведущий был идиот, заказчики были идиоты, и я сказал Симору, что черта с два я буду ради них наводить блеск на свои ботинки. Я сказал, что оттуда, где они сидят, моих ботинок в_с_е р_а_в_н_о не видать. А он сказал, что их все равно надо почистить. Он сказал, чтобы я их почистил ради Толстой Тети. Я так и не понял, о чем он говорит, но у него было очень "симоровское" выражение на лице, так что я пошел и почистил ботинки. Он так и не сказал мне, кто такая эта Толстая Тетя, но с тех пор я чистил ботинки ради Толстой Тети каждый раз, перед каждой передачей, все годы, пока мы с тобой были дикторами,- помнишь? Думаю, что я поленился раза два, не больше. Потому что в моем воображении возник отчетливый, ужасно отчетливый образ Толстой Тети. Она у меня сидела целый день на крыльце, отмахиваясь от мух, и радио у нее орало с утра до ночи. Мне представлялось, что стоит адская жара, и, может, у нее рак, и ну, не знаю, что еще. Во всяком случае, мне было совершенно ясно, почему Симор хотел, чтобы я чистил свои ботинки перед выходом в эфир. В этом был с_м_ы_с_л.

Фрэнни стояла возле кровати. Она перестала держаться за щеку и обеими руками держала трубку.

- Он и мне тоже это говорил,- сказала она в трубку.- Он мне один раз сказал, чтобы я постаралась быть позабавней ради Толстой Тети.- Она на минуту освободила одну руку и очень быстро коснулась ею своей макушки, но тут же снова взялась за трубку.- Я никогда не представляла ее на крыльце, но у нее были очень - понимаешь,- очень толстые ноги, и все в узловатых венах. У меня она сидела в жутком плетеном кресле. Но рак у нее т_о_ж_е был, и радио орало целый день! И у моей все это было, точь-в-точь!

- Да. Да. Да. Ладно. А теперь я хочу тебе что-то сказать, дружище. Ты слушаешь?

Фрэнни кивнула, слушая с крайним нервным напряжением.

- Мне все равно, где играет актер. Может, в летнем театре, может, на радио, или на телевидении, или в театре на Бродвее, черт побери, перед самыми расфуфыренными, самыми откормленными, самыми загорелыми зрителями, каких только можно вообразить. Но я открою тебе страшную тайну. Ты меня слушаешь? В_с_е о_н_и, в_с_е д_о о_д_н_о_г_о - это Толстая Тетя, о которой говорил Симор. И твой профессор Таппер тоже, брат. И вся его чертова куча родственников. На всем белом свете нет ни одного человека, который не был бы Симоровой Толстой Тетей. Ты этого не знала? Ты не знала этой чертовой тайны? И разве ты не знаешь - слушай же, с_л_у_ш_а_й, - н_е з_н_а_е_ш_ь, к_т_о э_т_а Т_о_л_с_т_а_я Т_е_т_я н_а с_а_м_о_м д_е_л_е? Эх, брат. Эх, брат. Это же сам Христос. Сам Христос, дружище.